Юрта красного ворона (СИ) - Дез Олла. Страница 8

- Митко? Это как? – переспросила я.

- Деметрий – немного стеснительно сказал парень.

- О! Плодородие и земля. У тебя прекрасное имя. Кора – и я протянула парню руку для пожатия.

Тот оторопело посмотрел на меня, поставил штатив с пробирками на металлический стол и по-мужски пожал мою руку.

- Вот так и звать? «Кора»? – спросил он.

- Да. Обойдемся без «сьер» и «Конкордий» - постановила я - Поможешь? Нам нужно найти причину отравлений.

- Я готов – сглотнул парень.

К вечеру, когда на руках было не меньше дюжины химических ожогов с непривычки, я получила результат. Плюхнулась за длинный лабораторный стол и выдохнула. И тут послышались шаги.

- Как? – спросил меня тот самый старичок, что дал мне эту работу.

Он вошел не один. С ним в лабораторию вошли еще несколько измученных врачей. Женщин среди них не было. Зато было несколько полицейских в форме. За расследование принялись власти города. Это радовало.

- Содержимое желудков я изучила. Так же вместе с вашим патологоанатомом провела вскрытие, и симптомы все указывают именно на отравление метанолом. Все эти люди завтракали. И в их желудках помимо стандартного набора есть еще кофе. Это единственное, что повторяется у всех – начала я.

- Юная сьера, кофе по утрам пьют все – устало сказал один из врачей.

- Да, но только рабочие и служащие спешащие утром на работу делают это на улице на бегу и второпях. А еще они подливают туда кофейный ликер. Немного. Но, как известно десять миллилитров метанола уже приводит к сильному отравлению. А вот тридцать – уже к летальному исходу. Два дня подряд выпить в одном и том же месте кофе с добавлением вот такого ликерчика, и вы почти труп – пояснила я.

Все стали переглядываться и один из полицейских глядя на меня спросил.

- Сьера, вы можете это доказать?

Он меня «юной» не назвал. Он производил самое приятное впечатление. Хорошо одет. Вообще не понятно, что он забыл в полиции. Одни часы, свисающие из кармашка, стоят, как три месяца наших с Нэнси обедов.

- Да, у меня есть протокол лабораторных исследований, и я попозже напишу отчет – кивнула я.

Полицейские переглянулись и ломанулись на выход. Пока они шли по коридору на выход до нас доносились их голоса.

- Срочно в полицейскую лабораторию все ликеры, продаваемые с лотков.

- Нужно дать в газету сообщение, что бы никто с утра пораньше не пил ничего подобного.

- Далее нужно не забыть…

Голоса удалялись, а я перевела взгляд на оставшихся в лаборатории мужчин. Теперь меня разглядывали с интересом.

- Любопытно, очень любопытно… - сказал старичок и двинулся ко мне – Позвольте представиться, сьера. Профессор Артур Фредерик Лоринж. Главный врач Центральной Городской Больницы. А вас как зовут?

- Сьера Конкордия Зирелла Вантервиль – ответила я, уже предвидя проблемы.

- Рад, очень рад знакомству. Признаюсь после вчерашнего увольнения последнего нашего химика, я не рассчитывал найти так быстро достойную замену. Вы приняты на эту работу, сьера Вантервиль – и профессор протянул мне руку.

При этом к губам он ее подносить не стал. А по-мужски пожал ее, приятно меня этим удивив. На мое имя он при этом никак не среагировал, что тоже было приятно. Хотя я и не сомневалась, что он был знаком с отцом. Профессорский мир довольно узок и то, что он понял, кто перед ним - я не сомневалась. Только вот выдавать меня в присутствии коллег не стал. Я довольно улыбнулась.

У меня есть работа!

Дело об отравлении кофейным ликером* длилось еще два месяца. Все эти два месяца меня постоянно дергали из полиции. Как будто у них своей лаборатории не было! Так нет же была. Только вот на работу меня туда не взяли, а расхохотались в лицо. И вот теперь они же ко мне и бегают, дергая по пустякам.

Но зато я подружилась со следователем по особо важным делам сьером Уинн Эдвином Бакстер. Он и в самом деле оказался весьма богатым человеком. Только вот этим совершенно не кичился, не следовал моде, и не посещал светских раутов. Он работал и строил карьеру в полиции, делая это весьма неплохо. Он был весьма импозантен со своими усами и суровым взглядом, призванным запугивать преступников. На меня он тоже смотрел поначалу грозно, но после моего выступления в суде по этому делу взгляд его стал задумчивым и заинтересованным.

Владельцы компании, что произвели этот ужасный кофейный ликер, пытались меня купить. Предлагали очень хорошие деньги. Потом меня собирались запугать. Угрозы сыпались на меня со всех сторон. Уинн даже приставил к моей лаборатории охрану, и полицейский провожал меня до квартиры.

Но потом был суд и владельцы компании поняли, что я не единственный эксперт, дающий против них показания. И всех нас купить и запугать не получится. Тем более что доказательств было очень много.

Газеты много писали в эти дни и обо мне и об этом деле. Я практически не сходила с первой полосы. Удивительно, но раньше когда я входила в светскую элиту газеты меня такой чести не удостаивали.

Я была диковинкой. Я была женщиной.

В суде я держалась с высоко поднятой головой, прямой спиной, была холодна и серьезна. Я говорила уверенно, и адвокатам защиты не удалось меня ни смутить, ни сбить с толку, ни запутать. Я хорошо разбиралась в своем деле, а уж навыков не теряться на публике у меня было предостаточно. Я несколько раз повела бровью в сторону адвоката, и заставила его замолчать, когда он брызгал слюной и пытался на меня давить. У меня была хорошая школа нахождения среди пираний. Ах, простите великодушно. Высшего светского общества. А в нем без выдержки и ледяного спокойствия долго не протянешь. Поэтому мое выступление в суде произвело и на присяжных и на полицию такое впечатление.

Лабораторные эксперты из полиции на суде обычно или мямлили или говорили сложными заумными терминами и их плохо понимали все присутствующие. Я же говорила доступным языком, но при этом с профессиональным знанием дела.

Поэтому не удивительно, что сразу после завершения судебного процесса ко мне подошли из полицейского участка и предложили перейти на работу к ним.

Но я отказалась на отрез. И не потому, что не хотела. Нет. Мне очень понравилось наше сотрудничество. Но добираться на работу было гораздо дальше. И к тому же за эти два месяца я уже успела подружиться и с коллективом Центральной городской больницы и с работниками морга и самое главное с главой больницы - Профессором Артуром Фредериком Лоринж. Он не только защищал меня, в это сложное время, он оказывал мне поддержку, и самое главное я чувствовала с ним себя увереннее и смелее.

Получив мой категорический отказ Уилл сказал:

- Ну, раз ты не хочешь идти в полицию, тогда полиция придет к тебе.

К тому времени мы давно отбросили всякие формальности и общались с ним запросто.

- Это как? – перепугалась я.

- Очень просто. Оформим тебя к нам, а работать будешь здесь. Все равно на вскрытие привозят сюда, да и потерпевших в первую очередь привозят сюда. Я поговорю с начальником. Просто увеличим ваше финансирование и сделаем здесь филиал полицейской лаборатории.

- А вот это отличная идея. С финансированием у нас плохо – довольно потер руки Профессор Лоринж.

Вот так спустя два месяца и оказалась, что я работаю сразу в двух местах. Уиллу всё удалось оформить и на меня посыпались материальные блага. Не только увеличилась моя зарплата, но и качество работы повысилось. Теперь мне не приходилось выпрашивать реактивы, штативы, мензурки и пробирки. Мне все привозили и выдавали по первому требованию.

Я стала приводить в порядок мою лабораторию. Больше никаких разбитых стекол на полу и грязи на столах. Это теперь было строжайше запрещено в моём кабинете. Мне выделили уборщицу, и я и ее устроила работать в полицию. За два получаемых оклада она трудилась на совесть. Мои столы сверкали, а на полах можно было устраивать праздничный ужин.

Вот только с документацией были проблемы. Горы бумаг просто заполонили мой стол, и я не успевала писать отчеты. И если реактивы, препараты и вещества я просто не могла отложить или забыть, и по техническим причинам, и по санитарным, не говоря уже о техники безопасности, то бумаги «на потом» я отложить могла. «Потом» - было бесконечным.