Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия. Страница 32
– Говорю, что не всякий секс дает такие эмоции. – Веду по ее щекам пальцами нежно-нежно, стирая слезы.
– Дело в чувствах, да? – закусывает немного припухшую губку.
– А ты как думаешь?
– Я не знаю. Ты мне скажи. У кого из нас, в конце концов, больше опыта? – пыжится Сара.
– Мне мой опыт с тобой совершенно не пригодился. Ты же не думаешь, что я со всеми так, правда?
– Не знаю. Сложно поверить, что я для тебя какая-то особенная.
– Почему?
– Потому что я – совершенно обычная.
– Нет. Ты – уникальная, Сара. Просто этого не осознаешь. И да, ты совершенно точно для меня особенная. Я люблю тебя.
– Сереж!
Ну, вот! Она снова плачет! Нет. Не смогу я так это все оставить. Иначе просто сойду с ума. Тот, кто так ее сломал – должен ответить. А пока мне хоть как-то нужно снять напряжение.
– Так что? Я тебя вылечил? Ты больше не боишься?
– Кажется, нет.
– Ну, тогда держись…
ГЛАВА 21
ГЛАВА 21
– Явилась!
На секунду замираю, как есть, наклонившись, чтобы снять туфлю. Страх расстроить маму настолько силен, что я, даже понимая, насколько необоснованны ее ко мне претензии, леденею.
– И тебе, мам, доброе утро.
Никому… Никому не позволю его испортить! Это, может, вообще лучшее утро за всю мою жизнь. У меня губы горят, горят щеки, и все внутри горит, потому что Бекетов… Господи, как бы это помягче сказать? Всю ночь с меня не слезал. За исключением разве что того раза, когда в пылу любовного угара сверху в какой-то момент оказалась я. Абсолютно дезориентированная. Жаждущая и бесстыжая.
Дрожащими руками отставляю туфли. Голова кружится. Кажется, у меня серьезно упал уровень глюкозы в крови. Все тело ломит. Я совершенно не привыкла к таким нагрузкам. Губы растягиваются в глупую мечтательную улыбку. Чаю бы сладкого. И что-то поесть. Иду в кухню, мать устремляется следом, не давая мне отдышаться:
– Вряд ли оно доброе. Я всю ночь не спала. Чем ты думала, когда позволила этому уголовнику остаться наедине с Давой? Тем более в такой ситуации, Сара!
Наливаю в чайник воды. Руки трясутся. Но это все-таки приятная слабость. Проигнорировав последнюю оговорку, дотошно уточняю:
– Ты сейчас о моем отце?
– Какой он тебе отец?!
– Прости, я не знаю этому другого определения.
– Сара, тебе не нужно общаться с этим человеком, поверь!
– Почему?
– А почему ты против того, чтобы Давид общался со своим непутевым папаней?
– Это другое. – Сощуриваюсь.
– Это то же самое! Ты хочешь оградить своего ребенка от общения с тем, кто этого самого общения недостоин, я тоже хочу! Кстати, какого черта я должна узнавать от посторонних, что этот козел объявился?
– Да я как-то не придала этому значения, – пожимаю плечами.
– А надо было придать! И не допустить их встречи с Давидом.
– Каким образом? – чайник кипит, и я потихоньку закипаю тоже. Надеясь, что привычные действия хоть немного меня успокоят, обдаю заварник кипятком. – Натравить на Валерку ментов, как ты – на отца? – искоса смотрю на мать.
– Только не говори, что осуждаешь! Я защищала вас как могла.
– От чего, мам? Мы просто общаемся.
– Общаются они…
Изящным движением маман выбивает сигарету из пачки и дергает на себя створку форточки. Я готова поклясться, что ее руки дрожат.
– Он ведь не бросал меня. И тебя не насиловал, правда? Ты сама решила не говорить отцу о своей беременности.
– Потому что он использовал меня, дуру! Этого мало?
– Мам, ты прости, но я просто не верю, что ты не допускала такого варианта, когда… хм, была с ним.
Я старательно подбираю слова, но все напрасно. Мать будто вообще меня не слышит и гнет свое:
– Разве я мало тебя любила? Разве мало тебе дала?
– Нет, конечно!
– Тогда зачем тебе он? Боже, Сара! Георгий ведь не святой.
– Могу представить… Но тебя же это не остановило.
– Любовь зла!
– Ты из-за этого не давала мне строить отношения с мужчинами? – как можно мягче интересуюсь я. – Боялась, что мне непременно разобьют сердце?
– Я? Не давала?!
– Не-а. Да и сама так и не вышла замуж, – бью наобум, но по тому, как старательно мама отводит глаза, понимаю, что попала в яблочко.
– Это-то тут при чем?
– Не знаю. Может, ты так сильно его любила?
– Ну что ты у меня за романтичная дурочка, Сарка? Много чести ему – любить всю жизнь.
– Перестань… – Морщусь. – Мне тридцать один год, а ты со мной как с ребенком общаешься.
– Потому что ты несешь чепуху. Кстати, куда это ты так вырядилась?
Я до сих пор в том самом платье. Закусив губу, вспоминаю, как Бекетов помогал мне его надеть. И сколько раз прерывался, чтобы поцеловать выступающие позвонки. Я не знала, что там, между лопаток, у меня настолько чувствительная зона.
– Мы были на дне рождения у отца Сергея.
– Да ты что? – мать тушит сигарету. – И как?
– Хорошо, – улыбаюсь, – меня приняли вполне доброжелательно.
– Ну-ну. Надолго ли хватит этой доброжелательности?
– Мам, ты опять за свое? Чего ты хочешь? – на эмоциях взмахиваю руками. – Добить мою самооценку?
– Я хочу тебя уберечь.
– У нас с Сергеем все нормально. Прямо сейчас если что и причиняет мне боль, то исключительно твое отношение.
– Вот и береги это!
– Я и берегу!
– Налаживая контакт с папаней-уголовником? Тебе напомнить, кто родители Бекетова? Как думаешь, они сильно обрадуются, когда узнают, с чьей дочерью встречается их сын?
Растерянно хлопаю глазами. Если честно, я совсем об этом не думала. Господи, да рядом с Сергеем я вообще не думаю ни о чем…
– Пойду Даву подниму, – отворачиваюсь.
– Он пошел на пробежку. Совсем ты во времени потерялась, Сарка.
Да… Да. Потерялась. Боже!
– Тогда я в душ.
В душ мне не надо. Мы его приняли вместе с Сергеем, перед тем как расстаться, но прямо сейчас я только за закрытой дверью ванной могу остаться наедине со своими мыслями. Включаю воду, а сама сажусь на крышку унитаза и, разблокировав телефон, нерешительно вожу пальцем по экрану. Наверное, самым правильным было бы набрать Бекетова и спросить, мол, Сереж, так и так, ты знаешь, кто мой отец? Тебя ничего не смущает? Или же позвонить отцу и попросить его исчезнуть из моей жизни. Я почему-то не сомневаюсь, что он послушает. И никогда больше меня не потревожит. Что бы там мать не думала, он не станет навязываться, если поймет, что этим перечеркивает мое будущее. И как мне поступить в этой ситуации? Я не знаю. Не знаю! На смену тихому счастью этого утра приходит тревога.
В конце концов, что я теряю?
Отца у меня никогда не было. Когда он был нужен – не было. А сейчас я девочка взрослая. Приоритеты сместились. И выбирая между, даже вроде как и выбора нет. Но… Но! Разве я не мечтала о том, что мой мужчина встанет на мою сторону, как бы там ни было? Разве Сергей мне это не обещал? Может, стоит довериться? Просто рассказать, что меня тревожит. Эх, мама-мама. Знаешь ты, на что надавить. Я бы сама еще очень долго в ту сторону даже не думала. Не знаю, хорошо это или плохо.
«Почему ты не какой-нибудь заводчанин?!» – строчу быстрее, чем успеваю обдумать текст. Отправляю. Сообщение отображается как прочитанное. И практически тут же у меня звонит телефон. Видно, отец предпочитает общаться по старинке – при помощи языка. Не то что я…
– Иногда я тоже задаю себе этот вопрос. У тебя что-то случилось?
– Может, да. А может, я просто себя накрутила.
– Готов поспорить, не без помощи матери.
– Нет-нет, – пугаюсь я. – Мама тут ни при чем. Не обращай внимания. Я просто загналась. Потом перезвоню, ладно?
Сбрасываю вызов. Прижимаю трубку к груди. Сердце ненормально колотится. Ну, вот и чего я так испугалась? Дурдом. Надо брать себя в руки и выходить. Ничего не случилось. Дава в порядке. Мы с Сергеем тоже. Пока… Ну а если вдруг ко мне возникнут вопросы, я подумаю, что с этим сделать. Сейчас-то какой смысл заламывать руки и биться в истерике?