Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия. Страница 36
– А если ты со временем поймешь, что и со мной ошибся? – шепчу, затаив дыхание.
– Шутишь? Не-е-ет. Ты моя девочка.
– Проблемная девочка.
– Да похрен. Разрулим. Зато с тобой не заскучаешь.
– Так себе аргумент, – фыркаю я.
– Просто подумай о будущем.
Как раз о будущем я думать вообще боюсь. Тут хоть бы этот момент не отравить сомнением. Видит Бог, как мне непросто.
– Твои родители в шоке, Сереж, – хмурюсь я и, пользуясь тем, что мы остановились, трусливо выпрыгиваю из машины. Бекетов, хмуря брови, выходит следом. И Давид одновременно с ним. Подходит время тренировки, и на парковке полно разновозрастной ребятни. По нашей компашке скользят любопытные взгляды. Сергей оглядывается, замирает на миг и тихонько выругивается.
– Что такое?
– Ничего. Пойдем.
Давид замечает Леську и резвым козликом бежит к девочке. Та о чем-то взволнованно его расспрашивает. Наверное, он ей уже рассказал о своих приключениях. По тому, как она его отчитывает, понимаю, что Леся явно тоже не в восторге от того, что взбрело моему сыночке в голову. Стоит признать, что я, наверное, была к ней слишком предвзята. Девочка как девочка… С головой. И это в их возрасте – главное.
В школе шумно. Мы проходим через коридор, то и дело кивая и останавливаясь, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов.
– Я подумываю о том, чтобы перехватить у Таира младшую группу, – испытывающе на меня глядя, докладывает Бекетов.
– Предпочитаешь работать с малышами?
– Старших уже не оторвать от Таира. У них полный коннект. К тому же Давид…
– Да-да, я помню. Нельзя, чтобы кто-то подумал, будто ты его выделяешь.
– Не в этом дело, Сара. Я просто очень хорошо знаю, как херово, когда твое право находиться в команде или на соревнованиях ставят каждый раз под сомнение лишь потому, что твой отец – серьезный дядька. Все тычут в тебя пальцем и за глаза перетирают о том, что ты здесь по блату. Я такой судьбы никому не желаю. Тем более Даве.
Господи, какой же он все-таки… Так странно, так непостижимо, как в нем уживаются совершенно детская порывистость и истинно мужская основательность, распиздяйство и необычайная серьезность, непостоянство и удивительная надежность. С ним как на качелях. Захватывает дух. А вот страха нет. Зато есть уверенность, что как бы там ни было, даже если ты с этих самых качелей слетишь – он подхватит.
– Не смотри на меня так, – хищно улыбается Бекетов, окидывая жадным взглядом мою тушку в лосинах и открывающем живот топе, – не то до тренировки дело не дойдет.
– Тогда начнем? – становлюсь в стойку, сжав руки в кулаки. Лицо делаю максимально серьезным, хотя губы так и норовят расползтись в широкой улыбке. Сергей закатывает глаза.
– Ты же не думаешь, что мы сразу начинаем с махача?
– А с чего тогда?
– Любая наша тренировка начинается с разминки.
Бекетов отходит к стеллажам вдоль стены, на которых разложены всякие нужные штуки. Берет скакалку. Мышцы в глубоких вырезах борцовки перекатываются, вызывая у меня обильное слюноотделение. Надо ему запретить вот так расхаживать…
– Давай.
– Что давать?
– Прыгай.
Сергей отдает мне скакалку, берет другую и, показывая мне наглядный пример, начинает с удивительной для такой массы тела лёгкостью скакать. Скакать то медленно, то очень быстро, то на правой ноге, то на левой, то скрещивая скакалку, то дважды ее прокручивая. В общем, выделываясь по максимуму и играя мышцами. Красивыми такими, блестящими от испарины, очень быстро покрывшей каждый миллиметр его изумительного тела. Что там он говорил? Физические нагрузки очень хорошо отвлекают от дурных мыслей? О, да! Еще как… Облизав губы, как зачарованная, сжимаю в ладонях прорезиненные ручки. Стыдно до ужаса. Я же и вполовину не такая ловкая. К тому же грудь… Грудь даже в спортивном топе будет наверняка мешать.
Закидываю скакалку за спину. Сколько он уже скачет? И даже дыхание не сбилось. Да я через минуту уже буду задыхаться… Прыг-прыг. Вот! Говорила же. Даже спортивный топ не спасает. Вдруг все звуки в зале стихают. Что такое? Прыг-прыг. Как в детстве. Только непонятно, почему тихо. Кто-то должен считать, сколько раз я подпрыгнула. Распахиваю глаза и натыкаюсь на ошалевший голодный взгляд своего персонального тренера. Прыг-прыг…
– Сара, детка…
Замираю перепуганным зайчонком. А я что? Я просто, блин, разминаюсь. Что так на меня смотреть?
– А?
– Иди ко мне.
Говорит «иди ко мне», а на деле сам наступает. Я испуганно пячусь.
– Зачем? Я еще не успела размяться.
– А я тебе помогу.
Ну, да. Я что, похожа на дурочку?
– К-как?
– Сам тебя… разомну.
– Сереж, ты что? Ты что, Серенький! Там же дети, и вообще… Сережа?
Ну, вот и на кой я его прогоняла? А он? Какого черта взял и меня послушал? Я же не всерьез! Хотя, конечно, дети за стеной – это аргумент.
В тишине, нарушаемой лишь звуками нашего тяжелого дыхания, проворачивается замок.
– Сереж? – не скрывая священного ужаса в голосе, я зачем-то снова его зову. А он почему-то, не спеша ко мне возвращаться, оглядывается. Находит на тех самых полках чьи-то забытые шорты, комкает их и… бросает куда-то под потолок.
– Ч-что ты делаешь? – удивленно хлопаю ресницами.
– Вырубаю камеры.
– Сереж!
– Сюда иди, а?
ГЛАВА 24
ГЛАВА 24
– Дава! Ты еще долго будешь прихорашиваться? Мы опаздываем!
В последние дни я и впрямь ничего не успеваю. Кругом голова. И вообще непонятно, как устраивать свою личную жизнь, откуда на нее брать время и силы, когда ты живешь в столице. Кошусь на собственное отражение в зеркале. Несмотря на жутчайший недосып, выгляжу я неплохо. Наверное, блеск в глазах отвлекает внимание от черных кругов, что под ними же.
– Еще пять минут! – басит Давид.
Тяжело вздохнув, наклоняюсь, чтобы застегнуть сапожок. Как-то рано в этом году похолодало. Я даже не успела достать с антресолей зимние вещи. А сегодня посмотрела на градусник и в спешном порядке полезла на верхотуру. Собственно, из-за этого мы теперь и опаздываем. Оказывается, не так-то просто отыскать барахло, которое при переезде растыкивал куда придется, лишь бы побыстрее освободиться.
Замочек на сапожке заедает. Одной рукой я дергаю молнию, другой пытаюсь нашарить на комоде вибрирующий телефон. Не глядя на экран, бросаю:
– Алло!
– Доброе утро, Сара.
– И вам доброе. Простите, а я с кем говорю?
– Это Валера. Что, не узнала?
Резко выпрямляюсь, ударяясь головой о консоль. И то ли от удара этого, то ли от Валеркиного приглушенного голоса в трубке, внутри взвивается чувство… вины? Ага. Вот что я за дура такая? Безвольная. Жалко всех подряд.
– Привет, Валер, – добавляю холода. – Чего тебе?
– Хм… Даже не знаю, как начать. Ты же в курсе, что на меня напали?
– Еще как в курсе. Это пытались повесить на моего сына!
– Вот поэтому я и звоню. Тут менты приходили. Я им рассказал, кто это был на самом деле. Не волнуйся.
От облегчения я нащупываю край тумбы для обуви и медленно на нее оседаю. Рассказал он, видите ли. Рассказал... А значит, что? Он видел нападающего. И, конечно, хорошо, что это не Дава, но если маман права, и это отец…
– Вот как? Спасибо.
– Да за что, Сар? Он же мой сын. Кстати, ты не знаешь, зачем он приходил? Ну… тогда.
– Морду тебе набить хотел, Валерик.
Ага. Вон сколько вокруг меня развелось мстителей. Как только их теперь успокоить?
– Хорошо, что меня карма накрыла прежде.
– Да неужели до тебя что-то дошло? – удивляюсь я. Потому как, и правда, очень странно. Я уже поняла, что Валерка искренне верил в то, что историю с изнасилованием я придумала. Конечно, это никак его не оправдывает, но…
– Я просто пересмотрел многие события своей жизни. Знаешь ли, близость смерти очень к этому располагает.
– Ой, да перестань! Полюбопытствовала я, что у тебя за травмы. Смерть тебе не грозила, – отмахиваюсь я.