Синкретизм (СИ) - Чернухин Лев. Страница 45
Грохнул гром, завыл ветер. Дождь прекратился.
«Джрв вДъДъТьФ м пр всджр» — это уже доносилось в мозгу. Отдавало по глазным яблокам пульсацией, что из орбит хотелось вырвать, лишь бы перестать слышать этот вой.
И... Тишина. Шум ушел, дыма не было. Дождя, ветра, грома... Погода кажется успокоилась, а вместе с ней и мои галюны.
Альфреда перед нами уже не было. Фокусник исчез помпезно. Томным видом готовил нас и отвлекал, значит...
«Пойдем, Лех?» — Машка уже собиралась. По ней не было видно, что на нее звук произвел столь неизгладимое впечатление, как на меня. Что за хня... Больше никогда не буду жрать еще шевелящихся насекомых.
До центра острова мы добрались всей честной компанией в тридцать шесть человек. Соревновательной части вроде никакой заявлено не было, так что мы все вместе спокойно дошли до колодца, где Даллас от потока утрудил Андрея сбором всякой хренотени для своего Амулета. Фиготню для амулетов собирать просили все. Что в Пещере Номера Два — Дуфф от Мрака, что Эдна от пламени Ясю и Мишу. А мы лишь поцеловались, безо всяких поисков. Я, кстати, начал думать, что проявлять чувства — чисто наша с Машей инициатива была, а Айна, веселой души человек, шутила просто. А посмеявшись от души, решила не утруждать нас поисками и выдала все сама... Правда, откуда у нее такие необычные прикладные материалы — загадка.
От колодца до центра острова нужно было пройти метров сто-двести вглубь чащи, которую ранее мы даже не приметили.
Не приметили... Мы сейчас в ночи, вообще мало что примечали. Кто с собой фонарики хватанул, помогало не сильно — шли впереди и все равно почти на ощупь. Одной из частей испытания походу было отыскать дорогу в кромешной тьме. Отвыкли уже городские обходиться без фонарей на улицах, фонариков на смартфонах и освещению всего и вся ночью. Сейчас было видно — ни-че-рта. Напомнило мне это вылазку на ночной стрит-квест по заброшкам... Чуть ногу тогда с башкой не сломал, и на стекляшки не обступался в подвалах. Брр. Но в зарослях без света было еще жутче. То справа, то слева, то прямо из ниоткуда возникали ветки, хлещущие по лицу столь внезапно, что невольно думал — напал зверь какой. Завывания, шелесты в кустах, шорохи — все это усиливало страшную атмосферу. Благо нас компания была не мелкая, а вот вдвоем было бы уже писец. А уж одному...
Еще и комары заразы вылезли после дождика пожрать. И мотыльки... И еще какие-то твари летают, ползают, бегают... Чьи-то глаза светятся на деревьях. Белочки? Совы? Безобидные твари. Безобидные...
У Каджитов всех, в том числе и у Машки, были налобные фонарики, крепящиеся на голове. Очень удобно. Поэтому я увязался за своей спутницей хвостиком, и казалось не я — мужчина крепкий-сильный, а она — ведущий меня истеричку под руку. Но что поделать, когда вокруг хоть глаз выколи! Только за ней под ручку и идти...
«Голоса слышите?» — спросил низкий голос откуда-то сзади.
«Да, что-то вроде того. Поют кажись.» — ответил голосок повыше.
«Вон свет!» — крикнул, чтобы все слышали, впереди идущий Михалыч.
И правда, угадывался проблеск мягкого теплого света. Напевы сопровождались мелодией струнного инструмента.
Наша честная компания вышла к дубовой роще, и перед нами предстало настоящее пиршество фантазии режиссера квеста.
Ряженные в белые с красным сарафаны, платьица и блузы девицы танцевали в круговороте хоровода с рыжими конопатыми юношами. Под размашистым дубом в яростных дебатах находились седовласые старики-друиды с длинными бородами. Мелодию, под которую подпевал хор парней и девах, наигрывал бард на замысловатой деревянной арфе. Головы украшены были цветочными венками. В сторонке от двух огромных, выше меня в два раза, кострищ резвилась группа детей.
«Хрена они массовки нагнали!» — воскликнула девчонка из Коричневых.
«Доброй Темной Ночи, вновь прибывшие на праздник Лита!» — из толпы выбежала красивая девушка в намокшей от дождя белой робе. В свете огня и благодаря тонкой ткани было видно, что под ней она была совершенно нагая.
Машка, убирая фонарик в кармашек комбеза, неодобрительно хмыкнула и прикрыла ладошкой мне глаза.
«Не пялься, ты еще маленький на тёть таких смотреть.» — с усмешкой сказала она.
«Ну маам, ну я одним глазком, ну ты чееего!» — ухмыльнулся я в ответ и убрал ее нежную руку.
«Меня зовут Дервла. Прошу сюда, облачитесь к очищению!» — девушка повела нас за собой сквозь танцующих человечков.
«Ты это, не теряйся, сына.» — Машка ухватила меня за руку, и мы начали аккуратно избегая толпу безрассудно гулящих идти за Дервлой.
Потеряться в ворохе люда было несложно. Кто-то из ребят других команд то и дело покрикивал, махал рукой и помогал найти дорогу.
«Сколько же они заплатили за такой театр?» — Номер Два, идущий за мной по пятам от самого пляжа, интересовался экономической стороной корпоратива уже не в первый раз.
«Лямов пять-шесть на все удовольствие. Обычно столько в сметах мелькает.» — заразившись атмосферой веселья, ответил ему Миша. Его голос я слышал уже плоховато в какофонии звуков и пения, даже при том, что он кричал и был совсем неподалеку.
«Фига-себе, сказала я себе!» — это была уже Яся. Ее голосок можно еще было без ошибок различить даже в шуме.
«Да, стандарт для нашей компании, не удивляйтесь.» — Миша лишь посмеялся. В его отделе, как и в моем, суммы проходили порой и восемью, девятью, даже десятью нулями — такая цифра не сильно впечатляла.
«Прошу надеть ритуальные одежды и венки. После чего можете наслаждаться игрищами, яствами и песнопениями! Вскоре начнется обряд очищения. Славной Тёмной Ночи!» — сказав это, красотка вернулась в хоровод молодежи.
На массивном столе лежали бело-красные робы и венки из различных растений.
«А где переодеваться?» — задалась вопросом какая-то девчонка из Беляшей.
«Здесь очевидно. Ты стесняешься?» — улыбнулся ей ее напарник, уже снимающий майку и стягивающий шорты, — «Вроде дресскод тут вполне себе открытый и без комплексов.»
Парниша напялил первую попавшеюся безразмерную робу, затем из под нее стянул и труселя.
«На одежду надевай и не парься.» — Машка уже примеряла на себя красную с вкраплениями белого одежду, прямо поверх комбеза, -«Лично я нудистничать не собираюсь. А ты, Лех, похвалишься причиндалом?»
«Не, спасибо. Холодно сёдня что-то, ветерок, погода не летная...» — присоединился и я к переодевке. Прохлады на самом деле я не чувствовал совсем. Даже наоборот — стало душно и очень тепло, как только мы подошли ближе к Кострищам. Они грели будь здоров, полагаю и Машке было вполне тепло, и всем остальным, но в толстовке под низом робы мне было как-то комфортнее. Человек я без комплексов, конечно, но при Машке что-то было неохото оголяться вот так, в первый раз... И потом, грела и Пустышка в кармане. С ней тоже не очень было охото разлучаться и оставлять на произвол судьбы. Вдруг сопрет еще кто. Надо было ее в ячейку к мобиле положить все-таки в перерыве между испыталками.
Не успел я вылезти из воротника, как на моей голове уже очутился венок.
«Сием обручаю нас официально, о Адам!» — Маша громко пустилась в хохот. -«Ладно, шучу. С родителями сначала еще познакомлю, мало ль ты им не понравишься. Давай выбирай мне венок! Тебе потоньше, покомпактнее выбрала, а то в пляс пустишься — мешать будет.»
«Я больше горю желанием чего-то уже мертвого захомячить, более человеческого, чем тот полдник с насекомыми... И выпить не мешало б. Набегался уже вдоволь за день. Вот так...»
«Ромашки, самые обыкновенные и неказистые?» — тон Маши был какой-то неуловимый, загадочный, задумчивый.
«Ага, сдается мне — тебе к лицу. Не отвлекают от естественной красоты, а лишь подчеркивают. Тебе не нравится?»
«Наоборот... Очень.» — Машка залилась едва заметным в свете пламени румянцем и побежала к поющему народу, -«У меня еще полно сил, иди кушай, попозже присоединюсь!