Синкретизм (СИ) - Чернухин Лев. Страница 49

Живо прожестикулировав в воздухе некие знаки, Беатриче положила руки на изумрудную ткань, окутывающую мальчика.

«О, mendicanti nel corpo. Все ищут, все жаждут. Не всё дано будет, но всем по заслуге.» — слышал я ее отчетливо, при том толпа и не думала затихать. Очевидно — женщина использует резонансную структуру, основанную (или верно сказать рожденную?) на Черной Пустоте. Интересное возникло желание узнать, сколько такое могло стоить? — «Каждый знает о miracolo, что стоит перед вами. Лично на свет доставляла это дите и всех остальных у почтенной Грации.»

Жрица подняла руку и указала перстом в нашу сторону. Мне стало некомфортно, когда сотни глаз будто заглянули в душу. Сестры попытались увести взгляд. Если я ощущал неуют, то каково было им?

Меж тем я подметил, что люди не все были в восторге, и некоторые неодобрительно ревели. Небольшая часть, среди множества ликующих голов.

«Дочь Прима, уже была regalo, а затем bellissima Секунда явилась всем нам. Дитя за дитем, от одного лишь желания. Магия Vuoto Nero велика, непостижима. Ренато, ребенок что перед вами, особый. Fuoco perificatore в ту ночь уникальную, отнял все наши камни, желания многих ушли в небытие...» — гул негодующих стал посильнее, но глас Беатриче заглушить было невозможно, — «И дите, что мертвым рожденное, спустя час ожило.»

Тут недовольных перестало быть слышным вовсе, деревенские кричали от радости и счастья. Сестры Фамилья Нумери все еще не очень наслаждались излишним вниманием к братцу и к ним. Они — обычные люди, нормальная семья, не более. Поклонение и возведение в абсолют их «божественности» и «черной магии» точно не приносило им никаких позитивных эмоций. Хотя, не знаю про Сексту и Септиму, у них возраст, когда девчонки таким бывает наслаждаются и бахвалятся среди сверстников. Важно быть значимыми... Не буду надумывать лишнего, пускай веселятся с друзьями, как им угодно — это их дело, далеко не мое. Свою молодость я оставил далеко позади и не мог позволить себе долгие легкомысленные беседы с друзьями, гордость уж и подавно. Тем более заявлять, что я прохожу в междумирье. Изобьют, не поймут. А поверят, Моргнул — и их больше нет...

«Момент настал, звездные светила вот-вот сольются по оси pace!»

Теперь я понял, что Ренато был удивительно спокоен. Он улыбался, наслаждался реакцией публики и всеобщим вниманием. В его годах не свойственно ребенку себя так вести. Но опять таки, все дети разные.

«Долго ваша Жрица еще будет речь толкать?» — поинтересовался я у девушек. Обеих сразу.

«Пока планеты не выстроятся в идеальную фазовую линию и не начнется парад планет, а на всех снизойдет Fuoco Purificatore поглощающий Черную Пустоту, чем бы она не была.» — Кварта говорила это скучающе, рутинно, — «Сколько угодно говорить может, ей не впервой на уши капать. Никто точно не предскажет нужный момент, у нас тут эффект неожиданности. Cinque minuti, un’ora, tre...»

Нет, часами ждать не пришлось. Если я верно понял — то, чего все так ждали, начало происходить прямо на середине речи массивной чернокожей дамы.

Не успела она договорить фразу «Мы все unito..», как факелы всех собравшихся угасли разом. Костры у алтаря также затухли, словно налетел внезапный порыв бурана. Да почему словно? Ледяной северный ветер ураганной силы со снегом, градом и сокрушительной мощью ударил внезапно, в одно мгновение, как я переходил между мирами... Может я опять Моргнул, и это уже не Параллель с радушными сестрами и с Мадрэ Грацией да Падрэ Мэнлайо?

Девчонка Кварта слева, с испуганными глазами, крепко сжавшая мою руку, обратила такую мысль вспять. Даже в полной темноте ночи ее очки поблескивали синим, в линзах отражался свет... Горели руны. Натурально горели нежным синим пламенем. Языки огня шевелись словно в замедлении — вязко, плавно. На дубах, на земле, алтаре — пламя исходило из каждого знака, аккурат по контуру. Края рун, казалось, врезались в поверхность материи, бесконечно уходя далеко за грани видимого, в глубину, в... Пустоту.

«Такого в прошлый раз не происходило!» — вжалась с другого боку ко мне Секунда. Девчонки были одеты по летнему, тонкие платья рассчитаны на жаркую ночь, никак не на снежный покров. Я и сам, хоть и закален приключениями в горах и льдах, не очень комфортно себя ощущал. С сестрами рядом становилось хоть малость менее зябко. Детишки кинулись к Мадрэ, остальные в кучных рядах подошли ближе друг к другу и тоже пытались укрыться от холода.

«Non avere paura! Нищие духом, сберитесь, отбросьте сомнения и страх!» — Верховная Жрица с улыбкой присела к мальчишке, который, кажется, даже не замечал ветров в своем укромном изумрудном балахоне. Мальчик с любопытством рассматривал паникующих вокруг.

Леденящий буран не думал утихать.

«Что сейчас делать нужно, каков обычай? Сжать кольца в руке?» — мои лежали наготове во внутреннем кармане, около которого сейчас со всей своей женственностью ютилась Секунда.

«No, Zio!» — ответили сестры хором.

«Все произойдет само. Сосредоточься на своем сокровенном, оно и произойдет. Возникнет в воздухе, дома или перевоплотит тебя на месте...» — Секунда крепко зажмурилась и начала шептать себе под нос что-то неразборчивое.

«Не уверена по поводу сосредоточиться. Неважно, думаешь ты о желанном или нет. И правда — все случается без твоего участия. Fuoco пройдет сквозь тебя, ты ощутишь ее в себе, Ауру Пустот. Жди!» — Кварта глаза отнюдь не закрывала, нет. Зрелище было обескураживающее, уникальное на миллионы лет, она знала это. Поэтому устремила глаза наверх, к звездам.

Снежинки таяли, не успев коснуться глаз. Сквозь нежданный снегопад просматривалось завораживающее зрелище. Вся бесконечная тьма вселенной была затянута лазурной пленкой, а уже за этой необъяснимой пеленой виднелись множество планет всех возможных и невозможных цветов, искажались в лазурном мареве. Сферы уходили за горизонт вселенной. Пять, шесть... Двадцать? Почему так много?

«Bellissimo...» — тихо молвила Кварта.

«Тебя такое не удивляет?» — во многих мирах я был, факт. Но такого — не видел.

«Удивляет... Но разве удивительное не может быть великолепно?»

«Согласен. Bellissimo...»

Пелена, застилающая головокружительный пейзаж, стала пузыриться. Мне же не кажется из-за непогоды? Нет, точно. Пузыри. Надувались, отделялись один за другим от основы лазури и сталкивались друг с другом, порождая новые лазурные отростки пузырей. При каждом соприкосновении появлялось и нечто иное. Отскакивая, пузыри зачинали продолговатые извивающиеся очертания. Бесформенные, лишь черные следы, словно выгоревшие на оболочке лазурной пелены. Куда уходили, в какую пространственную грань, узором украшая небо — не было ясно до конца. Понимаю одно — они движутся, не замерли в картину, а несутся и перетекают, от одного пузыря к другому...

Головокружительно — самое подходящее слово. Так как голову и впрямь вскружило, созерцать мешанину едких тонов и контрастов было чудесно, но невыносимо для человеческих органов чувств. Схоже с вращением спирали — чем дольше наблюдаешь за ломающим пространственным ощущением, тем плоше становится. С меня хватит.

Кварта так и продолжала любоваться зрелищем. Возможно в окуляры очков смотреть было проще, но меня укачало и к горлу подступал кислый комок.

Огонь, исходящий из рун, стал за это время больше, выше. Синий свет стал еще насыщеннее.

«Хахахаха» — детский смех. Тише относительно пронзительных речей Беатриче, но все равно необычайно громкий. Смех разлетелся по всей площади.

То смеялся блондинистый мальчик Ренато. Близко стоящая на его уровне Жрица давала ему возможность донести свой смех до всей толпы?

«Впустите в себя Fuoco perificatore!» — истошно заверещала Беатриче, — «Отпустите мирское, узрите altro!»