Падший (ЛП) - Лейк Кери. Страница 32
Опасный. Самая сексуальная вещь, которую она когда-либо видела в своей жизни.
«Он красив».
Трепетание в её животе распространилось на руки, и её пальцы инстинктивно сжались вокруг деревянной перекладины козла, как будто её тело внезапно решило, что его ждет жёсткая поездка. Она зажмурила глаза, это была жалкая попытка избавится от возникшего образа в голове.
— Открой свои глаза. Смотри. Смотри, что я с тобой буду делать.
Его голос путешествовал по её спине, темный и злой. Не имело значения, что каждая фибра её души кричала проклятия в ответ, она сделала именно так, как было сказано.
Хлыст опустился, и, подобно адскому огню, охватил плоть Каринны. Агония распространилась по её заднице диким пламенем. Она стиснула зубы и с трудом проглотила комок в горле. Напрягла живот и приготовилась к следующему удару.
Он ждал. Поэтому и она ждала.
Этот злой блеск в его глазах сказал ей все. Её боль, его удовольствие и все эмоции, забивающие её голову, не помешают этому.
По её коже пробежал молниеносный жар, и она сжала руками дерево, вцепившись, словно заставляя боль вырваться сквозь кончики пальцев в безжизненный кусок дерева.
«Мудила!»
Еще один удар.
Сжав бёдра, она пожелала, чтобы ожог поскорее исчез. Из неё вырвался стон. «Бл*ть».
Он застонал сзади, и Каринна облизнула губы, пока он дрочил себе, его глаза были опущены вниз, как будто он восхищался нанесенными им рубцами. Как бы не было отвратительно, это зрелище возбудило её.
Зная, что она сделала его отчаянным, страстным, свела с ума от желания.
Жаждет крови.
Как и она.
До этого момента он держал свои желания на коротком поводке.
Еще один удар хлыстом. Другой. Его страсть усилилась. Дыхание участилось.
С каждым щелчком из её груди вырывался тихий хрип.
Сгорающий. Жестокий. В её голове открылась зловещая камера, в которую она не могла заставить себя заглянуть, опасаясь, что ей понравятся её потаённые темные желания. «Нет. Отвернись». Невозможно, с каждой раной на коже и острым ожогом удара, которое преследовало ее.
— Прими боль. — Терзающие её мысли прервал его голос.
«Отпусти, Карина. Сдайся. Покорись. Найди удовольствие в этой боли». — Как бы она ни боролась с голосом Литы, ей очень хотелось сделать именно это.
Каринне пришлось напомнить себе, что она просила его об этом. Когда она впервые услышала о садистах, она поняла, что все связи с тем, что она когда-то знала, что когда-то считалось нормальным, контроль, который она любила, исчезнут в боли и отчаянии. В унижении.
Единственный билет в «Жесткие границы» можно получить, только пройдя через боль. Быть по сему. Унижение уходило легче с болью.
Сдаться.
Ксандру.
Упрекающие слова её матери вторглись в её мысли, говоря ей, что она это заслужила. Несмотря на всё, что она выбрала, всё, что она натворила за последние несколько месяцев, боль была её очищением.
Стыд. Унижение. Бесчестие.
О, бесчестие. Если бы её мать могла увидеть их: Ксандра, обнаженного, сексуального, поглаживающего свой толстый член, когда он хлестал по её заднице, и Каринну, приветствующую жжение, как хорошая, грязная шлюха.
Лолита мелькнула у неё в голове. Сколько раз она, должно быть, улыбалась, думая о матери и отце, предаваясь своим самым темным желаниям.
Безымянный, безликий секс без условий. Без обязательств.
«Белые маски. Боль. Хлыст. Смех. Кровь. Гвозди царапают дерево».
Каринна зажмурила глаза. «Нет, нет. Только не это». Если её захватят эти образы, то это может дать ему преимущество. Она должна дать ему понять, что не сломается. Сломленные девушки держались подальше от клуба, а Каринна хотела туда попасть.
Ещё один щелчок по её заднице, и костяшки пальцев Каринны запылали от напряжения, пока она сжимала дерево. Ей хотелось улыбаться и плакать одновременно.
«Найди удовольствие в боли».
Она взяла на себя обязательство отомстить. Если агония была её епитимьей, то ад, через который ей придется пройти только для того, чтобы увидеть, как её нож перерезает им глотки, пусть будет так.
Она выгибала задницу с каждым новым ударом. С гордостью встретила его, загоняя боль в какое-то темное пространство своего разума, и уплывая на облаке катарсического блаженства.
«Прикончи их всех».
Ничто другое не имело значения. Только удар хлыста. Только он, отмеряющий её наказание и доминирующий в её сознании.
Наступила тишина. Мышцы напряглись, она ждала следующего удара и последующего за ним ожога.
Подняв её взгляд, Ксандр упал на колени, его лицо было скрыто за её задницей. Только самый язык скользнул вверх и вниз по её опухшей сердцевине, и она издала мучительный стон и дернулась вперед.
Как только она смирилась с болью — ненавистью, желанием и потребностью, крутившимися в её испорченном мозгу, — его прикосновения стали нежными.
— Пожалуйста… Ксандр, — тихо прошептала она.
Она покачала головой. «Нет!» Ей снова нужна была боль. Это заставляло её сосредоточиться на перерезании глоток. Его прикосновение прервало эти мысли и заставило её сосредоточиться на том, что он делал с ней.
Его ладони сжали заднюю часть её бедер, и он раскрыл её, словно лепестки цветка, отчаянно нуждающийся в солнечном свете. Его язык отважился проникнуть туда, куда она никогда не позволила бы прикоснуться мужчине, — вдоль её клитора, в её задницу. Под её чувствительной плотью заплясали мурашки, а бедра напряглись, она приподняла их настолько, насколько позволяли путы. Унижение грозило украсть удовольствие. Никто никогда не прикасался к ней так благоговейно. Не там. Как будто он боготворил её. Его поцелуи и стоны говорили ей, что ему это нравится.
Как будто ему нужна была эта нежность.
Глубоко в её желудке назревал взрыв. Только порыв надвигающегося падения удерживал её на перекладине. Глубокое дыхание превратились в хрипы и стоны, край экстаза был едва досягаем.
«Да, да, да».
Прохладный воздух пронесся по её разгоряченной плоти, его дыхание больше не касалось её плоти.
«Нет!» Его руки продолжали массировать заднюю часть её бедер, сводя её почти с ума от желания кончить, распластавшись перед ним, мокрой и готовой, как всегда.
— Тебе это нравится.
Каринна не могла понять, был ли это вопрос или утверждение. Ей хотелось закричать, и она дернула за веревки, отчаянно пытаясь прикончить себя.
— Скажи мне, насколько тебе это нравится. — Он вырвал кляп из её рта.
— Ксандр. — Она извивалась, надеясь соблазнить его. Бесполезно. Этот человек был чистой, необузданной сталью. Неуязвимый.
Пальцы впились в её бедра.
— Только когда ты заслужишь выкрикивать моё имя, ты сможешь называть его. — Каринна в ответ на это зарычала. Зарычала! Этот мудак опустил её до уровня животного, издающего звериные звуки. Она выплюнула слово, как тухлую сардину:
— Хозяин…
— Хозяин, что-что?
— Трахните меня. Это то, что ты хочешь услышать? Заставьте меня кончить. Не оставляйте меня.
Одно мучительно долгое движение его языка, чёрт возьми, и он едва не заставил её взлететь к небесам. Её живот стал каменным, задница сжалась. Он овладел всеми её мыслями — и это о чем-то говорило, потому что ни один мужчина никогда не владел ею раньше.
Его член тёрся о её задницу, и она обмякла, желая отдаться ему.
— Вот что ты делаешь со мной каждый день. — Его шепот коснулся её уха. — Всё, о чем я могу думать, о том, как я трахаю тебя. Лижу твою киску. Потом снова трахаю тебя. — Он провел руками по её бокам и сжал её бедра, прижимая их к своим. — Ты сводишь меня с ума.
Карина вскрикнула. Черт возьми, каждое слово, слетавшее с его губ, вызывало такой же кайф, как запах алкоголя из его рта. Низкий голос источал секс и обещал так много порочных вещей.
— Сделай уже это. Я хочу этого.
— Как тебе такое? Или хочешь чего-то по жестче? — Его руки скользнули вверх по её спине и скользнули под её тело, сжимая её соски, пока они почти превратились в острые пики.