Дьявол для отличницы (СИ) - Ветрова Роза. Страница 9
- Как рука? – спросил вожатый, но я лишь одеревенело пожала плечами.
- Нормально, - я выпустила эстафетную палочку из рук, и она брякнулась на землю с глухим стуком.
Так позорно проиграть спартакиаду я не думала, и стоять на награждении и получать серебряные медали под гневные взгляды и поджатые губы ребят было просто невыносимо. Но уйти я не могла.
Мы не просто проиграли спартакиаду. Мы проиграли второму отряду, и главный приз, а это поход с ночевкой к реке, достался им. И теперь меня тихо ненавидит весь отряд.
Глава 5
POV Полина. Настоящее
Покрестившись на большую икону Божией Матери, робко прохожу к протоиерею Иоанну, нашему духовнику.
- Ваше Высокопреподобие! Позвольте исповедаться, - тихо произнесла я, глядя в мутно-голубые глаза старца. Он кивнул в сторону аналоя, и, подойдя к нему, я поклонилась кресту, что лежал сверху.
- Грешна Господи! – Начала я, собравшись с мыслями и покаянно перечисляя свои грехи. Каждую неделю прихожу, каждую неделю прошу прощения за свой нескончаемый гнев, уныние и гордыню. И, выходя с твердой мыслью искоренить в себе это зло, начинаю все с самого начала. И так каждый раз. Рядом с ним невозможно иначе. Он искушает меня на злые помыслы и поступки, и как плененная Ева, я иду за этим змеем, сжигая в себе все хорошее.
Перекрестившись, я поцеловала крест и наклонилась над Евангелием, которое тоже лежало на аналое. Батюшка накрыл мне голову епитрахилью и прочитал молитву.
- Храни тебя Господь, дитя, можешь идти, - отпустил меня батюшка, и вдохновленная и чистая я вышла за дверь. Вышла из церкви, и, услышав звон колокола, побежала на урок математики.
Впервые церковно-приходская школа казалась не тихой уютной гаванью, но местом моей вечной каторги. И все снова из-за него. Нарушил мою размеренную жизнь и нет от него покоя. Радует одно: этот год последний, выпускной. Затем, я скорее всего выберу известную филармонию в столице. Органистов довольно мало и у меня есть высокие шансы пройти. И исчезнет это исчадие ада из моей жизни навсегда.
- Не бегать! Агафонова, почему не на занятии? – мне на встречу шла Йося.
- Простите, была у батюшки, - смиренно ответила я, и она, удовлетворенная моим ответом, довольно кивнула головой. – Поторопись на урок.
Я засеменила быстрым шагом, а как только Йося скрылась за углом, снова побежала.
Учитель математики был стар и глуховат, а еще очень добр. Не отругав меня за опоздание, он лишь кивнул мне в сторону моей пустеющей парты и продолжил вести урок.
Но на занятии я не находила себе места, чувствуя, как в моей спине прожигают взгляд с задней парты. Твидовый пиджак казался тесным, как будто уменьшился на пару размеров, дышать вдруг стало трудно. Не хватало еще приобрести себе панические атаки из-за этого безумца!
Логарифмы и интегралы казались китайскими иероглифами, и я окончательно потеряла нить учительского монолога.
Мы сидели по одному, дабы избежать любые помехи учебе, и сейчас я была этому рада. Не хотелось слушать ни шепот Кристины, ни другой любой звук, кроме органа.
Я с нетерпением ждала окончания уроков, чтобы помучить клавиши, решив, что настроение идеальное для прелюдии и фуги Баха, которые всегда действовали на меня умиротворяюще.
Амфитеатр закрыли на реконструкцию сцены, поэтому всю неделю я играла в церкви. Все-таки, я была неправа, регаль сильно проигрывает органу, и сравнивать нечего.
В церкви звук был совершенно другой - длинный, обволакивающий, отдающий эхом от стен. И возможности были шире, только успевай над клавишами порхать, да и мануалов в несколько раз больше. Регаль всего лишь жалкое подобие.
Всю неделю, я пыталась избегать этого дьявола вне уроков, но он неизменно меня находил. Впрочем, с таким громадным инструментом мне вряд ли удалось бы спрятаться за диваном.
Неделю назад, мы вдруг столкнулись с ним за дверями главной залы церкви, где я, по обыкновению исповедовалась. Столкнулись мы по моей вине, потому что мои глаза смотрели в пол, когда я смиренно выходила из-за резных позолоченных дверей.
- Извините, - пробормотала я, но, увидев с кем столкнулась, отпрянула.
- Как обычно грехи замаливаешь? Надолго хватает? На неделю, судя по всему, - оскалился этот сатана. – Я бы на твоем месте вообще отсюда не выходил. На тебе грехов, как на еже иголок.
- Отвали от меня, ничтожество, - процедила я, и тут же ужаснулась. Не успела выйти с исповеди, как снова это делаю!
Словно почувствовав мое настроение, парень насмешливо хмыкнул.
- Да уж, чиста, батюшка.
- Чего тебе нужно? – устало спросила я. Как же он мне надоел!
- Я тут подумал, Агафонова, - начал этот лис. - Мне, с моей занятостью, просто необходим помощник.
Непонимающе уставилась на него. Что он снова придумал?
- Чего глазами хлопаешь? – спокойно продолжил этот дьявол. – Домашка на тебе, понятно? И чтоб без сучка, без задоринки. Отличника можно из меня не делать, но только попробуй где-нибудь подставить, я тебя с землей сравняю. Почерк подделаешь, лень переписывать.
Я стояла и тупо смотрела на него, раздувшись от негодования, готовая вот-вот лопнуть. Что он о себе возомнил!
- Да ты… - начала было я, но он прищурил взгляд, заставив меня замолкнуть.
- Я бы на твоем месте не продолжал. Ну, только, если ты не хочешь чтобы снимки увидела вся школа.
Я снова почувствовала себя нехорошо. Опять эти снимки! Ненавижу! Презираю!
Ведь он меня откровенно шантажирует, а я ничего могу сделать.
Он снял рюкзак и протянул его мне.
- Я устал его таскать, давай займись.
Исступленно сжала кулаки, пытаясь сдержаться и не разнести все вокруг, сметая на своем пути. Откровенно издевается, унижает и знает, что я возьму его.
И я беру этот чертов рюкзак. Потому что у меня нет выбора. Я действительно боюсь его, и того, что он может со мной сделать. Стереть с лица земли. Если эти снимки увидит моя бабушка… Боже, да меня запрут на домашнем обучении, не меньше! И плакала моя филармония в столице, походы в кино с Кристиной, прогулки по вечернему городу… Меня запрут дома.
И вот теперь, как преданная собачонка, на глазах у всей школы, я целую неделю таскаю за ним рюкзак. Хожу за ним по коридорам, буравя обезумевшим взглядом его спину в школьной форме, пока он расслабленно идет по мраморным плитам, чуть ли не вразвалочку, засунув руки в карманы. За нами шлейфом крадется шепоток, и я стараюсь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть лица. Пока не смотришь в лицо, человек не обретает фамилию, ты его по-прежнему не знаешь. Но вот шепот сменяется снисходительным смехом, и через неделю мысль о домашнем обучении уже не кажется настоль плохой.
Пока он отлучился в туалет, стою и как полная идиотка жду его у двери, поправив лямку его рюкзака на правом плече. На левом моя собственная сумка. Почему рюкзак такой тяжелый? Кирпичи он там что ли носит? У нас сегодня не так много занятий.
Осторожно оглядываюсь, решив удовлетворить свое любопытство, дергая молнию рюкзака. И каково же было мое изумление, шок и нахлынувшая следом злость, когда я увидела, что рядом с учебниками действительно лежало два кирпича! Дьявол во плоти! Два кирпича! Я всю неделю ношу за ним кирпичи!
Не выдержав, я отшвырнула расстегнутый рюкзак на пол, и бросилась бежать от мужского туалета со всех ног. Спокойный шаг мне только снится.
Прибежав в церковь к своему музыкальному другу, я поспешно вытерла слезы и подняла крышки, усевшись удобно на багровый бархатный табурет. Вытянув рычаг Grand Orgue, я открыла заслонку, открыв доступ воздуха к трубам нужного регистра. Руки забегали от одного мануала к другому, гоняя воздух по мехам, пока ноги порхали на педальной клавиатуре. Все движения был отточены до совершенства, но сегодня я максимально выплеснула все свои чувства, и преобладал как всегда гнев. Прости меня, Господи. Я согрешила снова, спустя час после исповеди.