Сочинитель - Константинов Андрей Дмитриевич. Страница 15

В дальнейшем Никита «расширил и углубил» заветы Беды — перефразировав известный афоризм, Кудасов любил повторять, что у любой победы родителей всегда много (тут уж ничего не поделаешь), но и поражения не должны становиться сиротами… Пояснял эту сентенцию Никита так: если у тебя что-то «в цвет пошло» — поблагодари всех, кто был с тобой рядом, если в результате лажа нарисовалась — вини себя, делай выводы и не наступай второй раз на грабли… Так что на рекомендацию Ващанова «работать лучше», майор Кудасов спокойно ответил: — Есть! — после чего убыл в свой отдел, где у окна за небольшим столом находился его персональный «угол».

Никита Никитич за десять лет в розыске не только не охладел душой к оперативной работе (что подчас случается даже и с толковыми сыщиками — некоторые начинают превращать службу в какой-то механический конвейер и просто «тянут лямку», вырабатывая стаж до пенсии), но наоборот — с каждым годом учился открывать в своем деле все новые и новые, дотоле неведомые страницы. Очень быстро Кудасов понял — если не хочешь топтаться на месте, постоянно занимайся самоусовершенствованием — в самом широком смысле этого слова. Ощутив недостаток специальных знаний, Никита заставил себя сесть за книжки, уплотняя и без того сбитый «впритык» рабочий график. Едва не получив на одном задержании финку в бок, он начал постоянно посещать спортзал, тренируясь вместе с группами захвата. Свободного времени у него не было в принципе…

Ведь оперативная работа — не работа в общепринятом смысле этого слова, это, конечно, образ жизни. Но — опять-таки не просто жизни, а жизни, сконцентрированной на достижении конкретных целей, жизни, отодвигавшей на задний план все личное, частное, приватное… Цели были просты и понятны — раскрытия преступлений, а, если повезет, и их предотвращения… А еще оперативная работа — это игра, любой игре, как известно, сопутствует чувство азарта, являющееся самым настоящим наркотиком… У настоящего опера даже недолгие часы отдыха воспринимаются не просто как приятное времяпрепровождение и беззаботный балдеж, а как некий срок, отпущенный для максимального восстановления сил — чтобы опять-таки лучше выполнялись задачи и быстрее достигались цели…

Оперативная работа — это, безусловно, труд творческий, сродни труду художника, с одним небольшим отличием: художник, как правило, свободен в выборе темы, а также методов и средств создания своего произведения, а опер имеет конкретное задание и строго регламентированные методы работы… Ну, и опять же — произведения искусства живут долго (некоторые даже проходят сквозь века), а самые красивые раскрытия — быстро забываются… Да и кто о них, вообще, зачастую знает? Только терпилы [16], начальство, да кое-кто из коллег. Ах, да, еще, конечно, те, кто на зоны уходит — вот и все. Редко-редко про какое-нибудь громкое дело в прессе напишут и опера упомянут, да и сколько живет газетная статья? День-два, не больше…

Тем из оперативников, которые полностью отдавались своей работе, всегда «фартило» — и преступления раскрывались как бы сами собой, и жизнь с интересными людьми сталкивала. Единственное, в чем им фартило редко — это в личной жизни, точнее в жизни семейной. Да и не могло им в ней фартить, если честно. И дело ведь не в том, что женщины оперов не любят — как раз наоборот, мужик при оружии, он и есть мужик при оружии, и защитить сможет, и множество других проблем решить… Опять же — интересно с таким мужиком, который много чего в жизни повидал. Словом — хороший опер может без особых проблем уложить в койку практически любую бабу, наука-то ведь нехитрая, все дело в психологии, а операм психологами-практиками просто положено быть… И не так уж сложно женщину увлечь — знай только, нажимай на нужные кнопки в ее душе, играй, как на баяне, любую мелодию…

Только ведь койкой настоящая личная жизнь не заканчивается, наоборот, — она должна с нее только начинаться. И что получается? Если женщина интересная (не только внешне, естественно), если она личность — то как же она может принять единственную роль, которую может ей предложить настоящий опер: быть всего лишь элементом в «неосновной» жизни, в том времени которое отведено для максимального восстановления сил, применяемых потом в жизни «основной», то есть на работе? Не сможет она этого принять, не захочет быть на втором плане… Сама начнет мучиться и мужика своего мучить будет, так что у него вскоре жизнь превратится в «войну на два фронта», один из которых на работе, а второй — дома. А в войне на два фронта победить-то практически невозможно…

Ну, а если женщина блеклая и неинтересная, так тем более с ней оперюге тоска, потому что настоящий опер — это прежде всего личность. А как личности с неличностью ужиться? Как смириться с разностью в потенциалах, с разной скоростью мышления? И выходит так, что превращается такая женщина в кухарку, прачку, воспитательницу детей — словом, в «прислугу за все», в этакую «домоправительницу», чтобы хоть комфорт в быту был. Много ли счастья в таком совместном проживании? Не много…

Счастливая семейная жизнь — это ведь как хороший салат «оливье», в котором должно быть множество ингредиентов, причем в нужных пропорциях — и картошка, и мясо, и огурцы, и морковь с зеленым горошком, и майонез, и чего там еще женщины добавляют, чтобы вкусно было, чтобы после первой тарелки, тут же вторую хотелось бы? Вот и в семейной жизни, как в салате — должен быть и взаимный сексуальный интерес, и уважение друг к другу и надежное деловое партнерство-компаньонство, и дети, и гордость за партнера перед всем остальным миром, и время, чтобы проявить и показать все эти качества, и еще очень много другого-разного. Сделай «оливье» без пары основных составляющих, и что получится? Не «оливье», а винегрет какой-то… Жрать, конечно, можно, но удовольствия никакого.

Вот так и у большинства оперов семейная жизнь превращается в сплошной винегрет. Не стал исключением и Никита Кудасов. На работе-то он очень быстро научился не только мгновенно использовать возникшие благоприятные обстоятельства, но и вскоре сам уже умел нужные себе обстоятельства создавать. А вот дома… Дома все складывалось по-другому. Сначала, когда он еще только начал «топтать землицу» в отделении, все было еще более-менее.

С Татьяной Никита познакомился еще в институте, а на пятом курсе они сыграли свадьбу. Через год в семье молодых инженеров появился сын Димка. Таня с головой окунулась в ребенка и домашнее хозяйство. Никита очень уставал в прокатке, и жена старалась как могла, чтобы муж был накормлен и обстиран. Она жертвовала очень многим, но ведь была и награда — выходные, которые вся семья всегда проводила вместе, были и походы в кино и театры, вылазки за грибами и походы на лыжах… У них нередко бывали гости, да и Никиту с Таней частенько приглашали. Много чего хорошего было…

А потом у Никиты пропали выходные, и он каждый день стал возвращаться домой поздно. Общались супруги только за ранним завтраком да поздним ужином. Димка иной раз мог отца неделю не видеть, а ведь папа не в командировках пропадал, у папы просто такая работа была… Они больше не ходили в кино, не ездили в лес, а в гости выбирались, дай Бог, если два раза в год. Правда, оставалась еще постель — Татьяна была женщиной красивой и страстной, и, кстати, Никита ей очень долго не изменял, хотя возможности были.

В восемьдесят пятом, например, в него круто втрескалась одна потерпевшая — жена директора крупного завода. Эта дама была хороша собой и привыкла всегда получать то, чего ей хотелось. Захотелось ей Никиту, и она штурмовала его по всем правилам искусства обольщения, да только безрезультатно… Тогда ее совсем переклинило — она и с цветами к Кудасову на работу являлась, и на черной «Волге» за ним ездила — Никита на автобус садится, а она следом… И не сказать ведь, что как женщина она никакого впечатления на сыщика не производила — бабец был в самом соку, что называется, холеная и умащенная, словно специально для койки выращенная. Но Кудасов не был бабником — в институте, еще до Татьяны, он погулял вволю, девушкам он нравился… Но после свадьбы Никита старался на чужих женщин не заглядываться.