Словно в раю - Куин Джулия. Страница 43

Поэтому Онория нашла бумагу и перо. Она написала совершенно заурядное, скучное прощальное письмо.

А затем она ушла.

Глава 17

На следующей неделе.

Только что проветренная музыкальная комната.

Уинстед Хаус, Лондон.

– В этом году мы сыграем Моцарта! – провозгласила Дейзи Смайт-Смит. Она подняла скрипку столь энергично, что её светлые локоны едва не выпрыгнули, разрушив причёску. – Разве она не великолепна? Это работа Руджьери. Отец подарил её мне на шестнадцатый день рождения.

– Это прекрасный инструмент, – согласилась Онория, – но Моцарта мы играли в прошлом году.

– Мы ежегодноиграем Моцарта, – процедила Сара, сидя у пианино.

– А я в прошлом году не выступала, – сказала Дейзи. Она с раздражением посмотрела на Сару. – И это всего лишь твой второй концерт в составе квартета, поэтому ты едва ли можешь жаловаться на репертуар.

– Думаю, что я убью тебя ещё до конца Сезона, – заметила Сара тем же тоном, каким сообщала, что предпочитает лимонад чаю.

Дейзи показала ей язык.

– Айрис? – Онория посмотрела на кузину, державшую виолончель.

– Мне всё равно, – мрачно ответила Айрис.

Онория вздохнула:

– Мы не можем играть то, что уже играли в прошлом году.

– Не понимаю, почему, – сказала Сара. – Вряд ли кто-то узнает что-либо в нашей интерпретации.

Айрис села.

– Но название будет напечатано в программке, – заметила Онория.

– Неужели ты думаешь, что кто-то хранит наши программки из года в год? – поинтересовалась Сара.

– Моя мать хранит, – сказала Дейзи.

– И моя, – отозвалась Сара, – но она не станет их вынимать и сравнивать строчку за строчкой.

– А моя мать станет, – снова проговорила Дейзи.

– Милостивый Боже, – застонала Айрис.

– Господин Моцарт написал больше, чем одну пьесу, – упрямо сказала Дейзи. – У нас огромный выбор. Я думаю, мы можем сыграть «Маленькую ночную серенаду». Я её обожаю. Она такая весёлая и энергичная.

– Но в ней нет клавишной партии, – напомнила Онория.

– А я ничуть не возражаю, – быстро вставила Сара. Из-за своего фортепьяно.

– Если мне придётся играть, то тебе тоже этого не избежать, – практически прошипела Айрис.

Сара вжалась в сиденье:

– Я не знала, что ты можешь выглядеть так зловеще, Айрис.

– Это потому что у неё нет ресниц, – вставила Дейзи.

Айрис совершенно спокойно обернулась к ней и сказала:

– Я тебя ненавижу.

– Нехорошо так говорить, Дейзи, – вмешалась Онория, сурово глядя на кузину. Айрис действительно была очень бледной, а светлые с рыжеватым оттенком волосы делали её брови и ресницы почти невидимыми. Но Онории всегда казалось, что Айрис необыкновенно хороша своей почти неземной красотой.

– Не будь у неё ресниц, она была бы покойницей, – сказала Сара.

Онория развернулась к ней, не веря своим ушам. Ну, не совсем так. Она, к несчастью, верила им. Но не понимала то, что услышала.

– Это правда, – защищалась Сара. – Либо она ослепла бы, по меньшей мере. Ресницы защищают наши глаза от пыли.

– Почему мы это обсуждаем? – громко спросила Онория.

Дейзи немедленно ответила:

– Потому что Сара сказала, что не думает, что Айрис может иметь зловещий вид, а я сказала, что…

– Знаю, – перебила Онория и, увидев, что Дейзи только ждёт подходящего момента закончить свою тираду, повторила снова. – Я знаю. Это был риторический вопрос.

– На который есть совершенно ясный ответ, – фыркнула Дейзи.

Онория повернулась к Айрис. Им обеим исполнился двадцать один год, но Айрис до сих пор не принимала участия в квартете. Её сестра Мэриголд мёртвой хваткой держалась за виолончель, пока не вышла замуж прошлой осенью.

– Айрис, у тебя есть какие-то идеи? – дружелюбно спросила Онория.

Айрис скрестила руки и ссутулилась. Онории показалась, что она пытается сжаться в комок.

– Что-нибудь без участия виолончели, – пробормотала Айрис.

– Если мне придётся играть, то тебе тоже этого не избежать, – ухмыльнулась Сара.

Айрис посмотрела на неё со всей яростью непризнанного таланта:

– Тебе меня не понять.

– О, поверь, что я как раз всё понимаю, – с чувством сказала Сара. – Если помнишь, я выступала в прошлом году. У меня был целый год на то, чтобы понять.

– Почему все жалуются? – нетерпеливо спросила Дейзи. – Это ведь так здорово! Мы будем выступать на сцене. Знаете, как долго я ждала этого дня?

– К несчастью, знаем, – уныло ответила ей Сара.

– Так же долго, сколько я страшилась его, – пробормотала Айрис.

– Самое интересное в этом, – сказала Сара, – что вы приходитесь друг другу сёстрами.

– Данный факт не перестаёт меня изумлять, – откровенно призналась Айрис.

– Это должен быть фортепианный квартет, – быстро вставила Онория прежде, чем Дейзи не успела сообразить, что её оскорбили. – К сожалению, выбор у нас невелик.

Никаких предложений не прозвучало.

Онория испустила стон. Ей придётся взять всё на себя, или наступит музыкальная анархия. Хотя, подумалось ей, анархия может стать шагом вперёд по сравнению с обычным состоянием дел у Смайт-Смитов.

Как ни печально это признавать.

– «Квартет Моцарта №1» или «Квартет Моцарта №2», – объявила она, держа в руках две партитуры. – Кто-то хочет что-то сказать?

– То, что мы не играли в прошлом году, – сказала Сара со вздохом, склонившись к фортепьяно. И она положила голову прямо на клавиши.

– Хорошо звучит, – удивлённо проговорила Дейзи.

– Звучит как рыбья отрыжка, – сказала Сара в клавиатуру.

– Какой чарующий образ, – заметила Онория.

– Не думаю, что у рыб бывает отрыжка, – заговорила Дейзи. – А если бывает, то она вряд ли звучит как…

– А мы не можем стать первыми кузинами, которые подняли мятеж? – вмешалась Сара, поднимая голову. – Разве нельзя просто сказать «нет»?

– Нет! – взвыла Дейзи.

– Нет, – согласилась Онория.

– Да? – вяло вымолвила Айрис.

– Я не могу поверить, что ты снова хочешь это пережить, – обратилась Сара к Онории.

– Это традиция.

– Это скверная традиция, и у меня уйдёт полгода на то, чтобы оправиться после этого кошмара.

– А я не оправлюсь никогда, – посетовала Айрис.

Дейзи едва не затопала ногами. Она бы так и поступила, но Онория утихомирила её одним взглядом.

Онория подумала о Маркусе, затем заставила себя не думать о нём.

– Это традиция, – повторила она, – и нам повезло родиться в семье, где уважают традиции.

– О чём ты говоришь? – покачала головой Сара.

– Есть люди, у которых нет никого, – со страстью в голосе сказала Онория.

Сара какое-то время смотрела на неё, а потом снова спросила:

– О чём ты?

Онория обвела взглядом всех троих, чувствуя, что голос ей изменяет, но была не в силах овладеть им:

– Я могу не любить играть на концертах, но мне нравится репетировать с вами.

Три кузины уставились на неё в удивлении.

– Вы понимаете, как нам повезло? – спросила Онория. И когда никто не ответил ей, она добавила:

– То, что мы есть друг у друга.

– Нельзя ли нам быть друг у друга за игрой в карты? – предложила Айрис.

– Мы Смайт-Смиты, – отрезала Онория, – и это то, что нас делает ими.

И прежде, чем Сара успела возразить, она сказала:

– И ты тоже, невзирая на свою фамилию. Твоя мать была Смайт-Смит, и это всё решает.

Сара испустила вздох – долгий, громкий и усталый.

– Мы поднимем наши инструменты и сыграем Моцарта, – заявила Онория. – И мы сделаем это с улыбкой на лице.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – пожаловалась Дейзи.

– Я сыграю, – сказала Сара, – но улыбок не обещаю.

Она посмотрела на фортепьяно и добавила:

– А также я не стану поднимать свой инструмент.

Айрис захихикала. Её глаза загорелись:

– Я могу тебе помочь.

– Поднять?

Улыбка Айрис была просто дьявольской:

– Окно совсем недалеко…