Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Эшли Майк. Страница 18

– Вы же знаете, я буду только рад.

– Благодарю. Я хочу, чтобы вы навестили вашего коллегу – доктора Ройса Майлза. Насколько я понимаю, он снимает квартиру в Найтсбридже. Вам надлежит в вашем профессиональном качестве расспросить его о здоровье леди Эбернетти. Скажите, что наводите о ней справки и что вам нужна небольшая конфиденциальная консультация, прежде чем вы приступите к ее лечению. Подробно запишите весь ход беседы. То, как выглядит наш замечательный доктор, то, что он вам сообщит, малейшие детали. Вы знаете мои методы.

– А чем займетесь вы, Холмс?

– А я собираюсь вступить в ряды общества актеров-любителей “Огни рампы” в надежде свести знакомство с Чарльзом Эбернетти. Вы видите перед собой Себастьяна Фуда, начинающего артиста. Эти праздные леди и джентльмены, увлекающиеся драмой, как раз собираются на репетицию своего грядущего спектакля. Встретимся с вами за ужином и сопоставим наши находки.

Я снял промокшую верхнюю одежду и сидел у камина в халате, читая “Таймс”, когда Шерлок Холмс возвратился из своей экспедиции. Хотя мой друг все еще пребывал под чужой личиной, одного взгляда на его лицо оказалось достаточно, чтобы понять: в настоящий момент он склонен скорее к размышлениям, чем к беседам.

– Не сейчас, – бросил он в ответ на мой невысказанный вопрос. – Мне нужно избавиться от этого тесного наряда и ввести в себя некоторое количество горячей пищи, прежде чем я буду в состоянии обсуждать события дня. Не могли бы вы позвонить в колокольчик и известить миссис Хадсон, что мы готовы поужинать?

После великолепного ростбифа миссис Хадсон и не менее прекрасного йоркширского пудинга он налил нам обоим виски с содовой и закурил сигару. С полчаса он сидел в сумраке комнаты, задумчиво глядя в огонь. Я слишком хорошо успел изучить моего друга, чтобы отвлекать его от этих дум.

С боем часов он наконец оживился.

– Принесите-ка лампу, Ватсон. Думаю, мы можем позволить себе сыграть в вист перед тем, как уляжемся спать.

– Вы меня поражаете, Холмс.

– Да? Тогда имейте в виду: завтра мы приглашены на карточную партию на Гровнер-сквер. Мне нужно освежить в памяти правила.

– Как я понимаю, вам удалось познакомиться с Чарльзом Эбернетти.

– Именно так. В обществе “Огни рампы” он настоящая звезда. Тщедушный вертлявый человечек, Ватсон, но в его чертах, цвете кожи и оттенке волос есть нечто неописуемо стандартное, вот почему он, вероятно, может играть множество различных ролей. Пожалуй, он чересчур актерствует, но здесь имеется несколько тонких и довольно любопытных нюансов.

– Касающихся его личности или его выступлений на сцене?

Холмс усмехнулся:

– Ваши прагматические замечания всегда бьют в самую точку. Об этом и речь: где кончается актер и начинается человек? Я посмотрел репетицию и упросил председателя общества, моего знакомого, представить меня нашей звезде. Я превознес до небес актерское мастерство мистера Эбернетти и, похоже, вполне очаровал его. Вероятно, в нем взыграло тщеславие вкупе с потребностью все время поддерживать уверенность в себе. Мы достигли с ним столь полного взаимопонимания, что он пригласил меня в один из ближайших вечеров отправиться с ним в театр Друри-Лейн, где выступает артист, которым он восхищается. Почему-то речь у нас зашла о висте. Когда я сообщил, что играю, он тут же пригласил меня на партию завтра днем. “У вас есть друг-картежник?” – поинтересовался он. “Есть”, – ответил я. Ну а его сестра, мисс Сабина Эбернетти, сядет с нами четвертой.

– Итак, вам удалось проторить для нас дорогу к ним в дом. Отлично проделано, Холмс.

Мой спутник пожал своими узкими плечами.

– Не знаю, насколько отличноя это проделал. – Он вдруг переменил тему: – А как ваши успехи с доктором Ройсом Майлзом?

– Я опасался, что он не захочет особенно распространяться о своей бывшей пациентке, но он оказался довольно разговорчив, когда речь зашла о леди Эбернетти. Он был только рад сбыть ее с рук и пожелал мне всевозможных удач. Видимо, она принадлежит к числу тех раздражительных пациентов, которых боятся лечить все доктора на свете.

– А что насчет ее заболевания?

– Легочная конгестия, дающая чрезмерную нагрузку на сердце. Затруднена работа левого желудочка. К счастью для ее детей, долго она не протянет. По словам Майлза, это холодная женщина, которая обращается и всегда обращалась с сыном и дочерью как со слугами, а не как с любимыми отпрысками. Майлз с большой похвалой отзывался о заботе и внимании, которыми они ее окружают.

– А небрежное обращение способно свести ее в могилу раньше срока?

– Какое грубое замечание, Холмс.

– Миссис Бертрам говорила, что боится именно этого.

– Доктора Майлза удивила ее тревога. По его словам, она лишь однажды поинтересовалась здоровьем мачехи – когда узнала, что от услуг доктора отказались. Во время своих многочисленных визитов на Гровнер-сквер он ни разу ее не заставал.

– Возможно, они просто посещали больную в разное время. Ну а сам доктор Ройс Майлз? Какое у вас о нем создалось впечатление?

– Добросердечный, прямой человек, довольно жизнерадостного вида. Не следует делать такое замечание о коллеге, но мне кажется, что он увлекается портером.

– Возможно, потому-то ему и дали отставку.

– Уверен, что он достаточно сведущ, – поспешил я защитить своего собрата.

Мой друг лишь хмыкнул.

– Должен признаться, я совершенно сбит с толку, Холмс. Вы считаете, миссис Бертрам тревожится искренне?

– Я считаю, что здоровье леди Эбернетти чрезвычайно тревожит нескольких человек. Вопрос лишь, по какой причине.

– Похоже, вы не придали значения подозрению миссис Бертрам, что ее мачеха подверглась насилию. После того как вы познакомились с Чарльзом Эбернетти…

– …представил ли я, что он способен на матереубийство, отвратительнейшее из злодейств? Могла ли Элис Эбернетти вообразить, что, подобно Клитемнестре, породила змею, высасывающую кровь из ее груди? [34] – Он отбросил мрачное настроение вместе с сигарой. – А теперь, Ватсон, раздавайте карты.

* * *

Дом в Мейфэре, наиболее сдержанно-изящном из лондонских районов, был выдержан в георгианском стиле, с оградой из железных прутьев, двойными дверями в обрамлении дорических колонн, большими эркерами, лестницей слева, ведущей вниз, к черному ходу, и отдельным двором, где располагались конюшня и каретный сарай.

– Как по-вашему, сколько может стоить эта недвижимость? – тихо проговорил Холмс. Он снова замаскировался как вчера – буйные локоны, усы.

– Себастьян Фуд и Джон Ватсон, – отрекомендовался он пожилому дворецкому, открывшему нам дверь. – Полагаю, мистер Чарльз Эбернетти нас ожидает.

Нас провели в небольшую гостиную, обставленную довольно старомодно: неоклассический мраморный камин, китайские обои, китайский же ковер, чиппендейловская мебель. Чарльз Эбернетти горячо нас приветствовал. Его сестра, одетая в темное кашемировое платье, поднялась с кресла, снабженного подголовником, и двинулась нам навстречу. Держалась она более скованно, чем брат, однако не менее любезно. По сравнению с единокровной сестрой оба они казались весьма бесцветными. По возрасту их разделяло не больше года. Чертами лица и хрупкостью телосложения они настолько походили друг на друга, что отличала их лишь принадлежность к противоположным полам да некоторая разность характеров. Скоро стала очевидна их глубокая привязанность друг к другу.

– Вы должны извинить нас за эту старомодную меблировку, – произнес Чарльз после взаимных представлений. – Так был обставлен дом, когда он перешел в собственность нашей семьи, и матушка всегда хотела, чтобы в нем все так и оставалось.

– Ах вот как, здесь живет и ваша мать, – отметил Холмс. – Будем ли мы иметь удовольствие познакомиться с миссис Эбернетти?

– Наша мать тяжело больна и не принимает гостей, – вмешалась Сабина. – К тому же холодная погода плохо на нее действует.

– Возможно, вы могли бы разрешить моему другу взглянуть на нее. – Заметив их удивление, он поспешно продолжал: – Ватсон – практикующий врач самой высокой квалификации. Я убежден, он будет рад в любое время сообщить вам свое профессиональное мнение.