Противостояние эльфов (СИ) - Ризман Мира. Страница 60

— Но уже поздно, — заметил Данье, покосившись в окно. Там и в самом деле совсем стемнело, но Рениса была непреклонна.

— Я знаю, как открыть тайный ход, и, думаю, смогу отыскать дорогу! — проговорила она, спешно направляясь к двери, и лишь у самого порога обернулась, чтобы добавить: — Спасибо за ужин!

Едва покинув комнату Данье и нырнув в тень, Рениса сменила облик и стремительно поползла в покои Адвиля. Те самые два обещанных дня промедления истекли, потому вполне ожидаемо было то, что канцлер вновь наведается в тайный грот. Вдобавок незадолго до того, как Филипп её поймал, Рениса слышала о новом донесении: Элоф благополучно пересёк границу гор и направлялся в столицу.

Расчёт оказался верным. Адвиля не было в спальне, и Ренисе пришлось лично открывать тайный ход. К счастью, слабый запах смолы, которым был пропитан факел, ещё до конца не растворился, позволяя без особых трудностей отыскать нужный путь. Оказавшись в темноте коридоров, Рениса настойчиво гнала липкие мысли о Данье, но те настырно возвращались, заставляя вновь и вновь переживать непростые чувства. Ей было невероятно стыдно признать, что с момента, как Филипп пригласил её на танец, она уже не могла выкинуть его из своей головы. К собственному ужасу, Рениса вынужденно признавала, что запечатлела в памяти каждую проведённую рядом с Данье секунду, причём настолько чётко и ясно, что могла без труда отыскать любое воспоминание. И сейчас эта огромная махина свалилась на её разум, словно сошедшая с гор лавина.

«Я не должна это чувствовать! Меня же пытаются обмануть!» — тщетно взывала Рениса к рассудку, но терпела в том сокрушительное поражение. Это казалось невероятным, но из-за личности самого Данье, она готова была обманываться и дальше. И эта мысль, словно клещ, вонзилась в её сознание. Глупая и совершенно безумная. Впрочем, от неё был лишь один толк, разогнавшись, Рениса вскоре настигла канцлера. Тот шёл неторопливо, полностью погрузившись в собственные тяжёлые мысли. Похоже, канцлер уже просчитывал грядущие события, и это настолько занимало его, что, задумавшись, он чуть не врезался в кованые ворота. И пока Адвиль приходил в себя и возился с замком, Рениса бегло огляделась, сразу поняв, что новой встречи с демоницей уже не будет. В центре грота дожидался подарок, тот самый таинственный кристалл, слегка поблескивая, лежал на небольшом валуне. Его пламя несколько померкло, но всё ещё оставалось достаточно ярким, чтобы привлечь внимание. Канцлер бережно укутал кристалл в тёмную ткань, так что исходящий свет почти не прорывался наружу. Он прижал его к себе словно младенца и так и нёс, качая и баюкая, до собственных покоев. Не расстался Адвиль с кристаллом и в комнате. Бережно уложив бесценную реликвию в собственную постель, он лёг рядом, и, поглаживая тёмную ткань, что-то шептал себе под нос. Подобная картина вызвала у Ренисы приступ тошноты и заставила вернуться к себе.

Оставшуюся часть ночи она продолжала терзаться мыслями о Данье и, кажется, потеряла всякий сон. Потому, едва рассвело, Рениса предпочла прогуляться по дворцу, и, спустившись всего на один этаж, тут же застала бодрствующего Адвиля. Тот был в нетерпении и призывал слуг как можно скорее готовить зал к коронации. Он торопил всех и вновь срывался, то крича, как сумасшедший, то выдвигая безумные требования. Из-за возникшей суматохи по дворцу, а затем и по городу побежали слухи: «вот-вот прибудет король!», а ближе к вечеру едва ли не в каждой таверне, стражники и простой люд поднимали кружки за короля Элофа. Глядя на всю эту истерию, Рениса ощущала себя не в своей тарелке.

С одной стороны, она была даже рада возвращению ставленника канцлера, ведь вместе с ним приближалась и церемония коронации, а значит, и появление Аулуса. И хотя тревога не отпускала её ни на миг, всё же ей казалось, что тех многочисленных сведений, которых ей удалось собрать, вполне хватит, чтобы сделку считать завершённой. Тогда она смогла бы спокойно отправиться домой и, вероятно, забыть обо всём произошедшем, как о ночном кошмаре.

С другой же стороны, Рениса далеко не всё хотела забывать. И хотя голова у неё шла кругом, а от страха тряслись поджилки, ей, в глубине души, вовсе не хотелось возвращаться к унылой прежней жизни. Туда, где не было прекрасного полукровки, назвавшего её привлекательной, и бессонных ночей, посвященных слежке. Не ожидалось там и запутанных интриг и хитроумных козней, лишь бестолковая материнская возня, тревожащая мирное существование гарема.

Но все эти сложные мысли, внутреннее смятение и царящую вокруг суматоху внезапно прервал подземный толчок. Рениса как раз примостилась в нише над троном, лениво наблюдая за последними приготовлениями, когда земля вдруг заходила ходуном. Ещё где-то с четверть часа столица сотрясалась, словно в судорогах. Неистово звонил колокол, люди выбегали на улицу, спасаясь от трещащих стен, раскалывающихся под ногами полов и осыпающихся потолков. Ренису едва ли не вытолкнуло при очередном толчке из ставшегося вмиг ненадёжным укрытия. Опасаясь быть придавленной какой-нибудь громадной люстрой, она шмыгнула под золотой трон, рассудив, что едва ли во всём зале отыщется что-то более прочное. Обнаружив под королевским седалищем небольшое углубление, Рениса забилась туда, молясь Полозу, чтобы тот утихомирил, наконец, землю. Однако Божественный Змей не спешил исполнить её просьбу, и ещё несколько особенно сильных толчков подкинули Ренису в воздух, заставив удариться головой о золотое днище трона, и лишь затем, так же внезапно, как и всё началось, земля вдруг угомонилось.

Рениса не спешила выползать наружу. Она опасалась не только повторения подземных ударов, но и не желала оказаться обнаруженной. Решив на всякий случай дождаться темноты, Рениса успела немного задремать, когда тронный зал сотрясли уже вопли Адвиля. Он принялся громко сокрушаться об испорченных украшениях, потрескавшейся плитке на полу, разбитых стёклах и дырах в потолке. Вся его работа пошла насмарку!

— Что же делать⁈ Да как же так⁈ — вопил он, и в его голосе звучали непролитые слёзы.

Пожалуй, впервые Рениса ощутила к нему толику сочувствия. Вид полуразрушенного тронного зала казался весьма дурным предзнаменованием. И пока трудно сказать, сулило ли оно несчастья всей стране, или же возмездие получил только злобный канцлер. И уже на закате появился ответ. Заслышав колокольный звон, люди вновь сбежались на улицу. Воспользовавшись суматохой, Рениса как раз покинула тронный зал. Опасаясь нового землетрясения, она вылезла вместе со многими слугами в сад. Однако земля не дрожала и казалась как никогда устойчивой и твёрдой.

— Вы только посмотрите! — крикнул кто-то, призывая всех поднять голову. — Что это такое⁈

Рениса воззрилась на небеса и не поверила собственным глазам. Среди облаков в закатных лучах солнца подобно древнему крылатому божеству парил огромный грифон. И Рениса, скорее почувствовала, чем увидела, что тот был не один. На своей широкой спине грифон вёз седока — нового короля Каэра.

Глава 7

Ход 7. Коронация. Дамиан

Дамиан:

«Я не должен был этого делать!» — осознал Дамиан, но было уже поздно. Он не мог отдернуть рук от гладкого камня, который впитывал подобно губке его магические силы. В какой-то момент Дамиану даже показалось, что вместе с магией тело покидает сама жизнь. Страх и ужас сменились слабостью и немощностью. Этот камень обещал высосать всё без остатка, оставив лишь пустую оболочку. Дамиан видел, как тот креп и наполнялся светом. Прошли доли секунды, как из тусклого почти безжизненного камня он превратился в сияющий, словно солнце, кристалл. И когда уже Дамиану показалось, что силы совсем оставили его, под ногами задрожал пол. Вокруг все неистово загрохотало и зашаталось. Дамиан скорее чувствовал, чем видел, как осыпается ледяной потолок, как разваливаются стены, и расходится под ногами пол. Он уже думал, что сейчас упадёт в бездонную пропасть, разверзшуюся под ним, но камень удержал его, при этом доводя до полного изнеможения. Дамиан не знал, сколько ещё провисел вот так в воздухе, пока мир вокруг него сотрясался и рушился. Ему казалось, что вот-вот и он сам распадётся на крохотные частицы, так же как в пыль рассыпались толщи ледника. Но, к удивлению, в момент, когда Дамиан ощутил странное чувство расщепления, треснул не он сам, а камень в его руках. Сквозь тонкую оболочку вырвался наружу ослепительный голубой свет, затопив всё пространство. И Дамиан растворился в этом свете без остатка