Проклятье Полоза (СИ) - Ризман Мира. Страница 53

Мужчина тоже изрядно запыхался. Коварное ложе не давало простора и его действиям. Рена же вновь скрылась за остатками окровавленных занавесей.

— Всё равно будет по-моему! — хрипло заявил он, сдирая ткань.

Теперь между ним и Реной осталось лишь тонкая окровавленная полоса натянутой ткани. Едва ли это могло стать каким-то препятствием, но невольно притягивало взгляд. Мужчина презрительно взирал на разодранные остатки, тогда как Рена ощутила странное, сумасбродное желание коснуться. Словно это была не перекрученная полоса ткани, а толстая витая струна. «Если я это сделаю, хватит ли мне времени для оборота? — лихорадочно подумала Рена. — Хотя, какая разница, если всё равно умирать!»

Она протянула руку, замечая, что мужчина с недоумением смотрит на её действия. «Что ж, хотя бы удалось его задержать столь нелогичным поступком», — успела про себя отметить Рена, после чего её залитый кровью палец коснулся натянутого лоскутка… Глубокий звук заставил содрогнуться всю Долину. Мужчину сбросило к подножью ложа, и он развалился в нелепой позе на каменном полу, с неподдельным ужасом взирая на происходящее. Вихрь окровавленных перьев взметнулся вверх, окружив ошеломлённую Рену, оборванные ткани, подобно языкам пламени, затрепетали, словно уже не ветер заставлял их двигаться, а нечто иное. Но не только балдахин вёл себя странно, будто бы обрёл сознание и начал жить собственной жизнью, сам воздух в алтаре будто бы колебался, и внешние ткани подхватывали заданный ритм. Рена ощутила непривычное покалывание во всём теле. «Такого просто не может быть! — говорила она сама себе. — Мне просто не хватит сил!» Кровь продолжала литься из израненной ладони, окрашивая и её лёгкий белый наряд в кровавое одеяние. Рена уже понимала, что её ждёт, и была не в силах бороться с этим. Мышцы предвкушающее подрагивали, когда она взглянула на небеса. «Кажется, этот ненастоящий Этьен обещал подмогу, когда исчезнет Энио», — вспомнила она, глядя на жёлтую Эрну, воцарившуюся среди звёзд. Кто бы это ни был, его время пришло! И уже чувствуя, как закручивается вихрь Танца, она увидела, как к Храму с разных сторон подлетают два отряда.

— Какого демона ты тут забыл, братец? — насмешливый голос Гвола разрезал ночные небеса.

— Могу задать тот же вопрос! — зычно ответил Артмаэй.

— Я услышал странный звук, исходящий из Храма, и решил проверить, — Гвол явно хитрил, но Артмаэй и не думал уступать.

— Тогда проверим вместе!

— Ну уж нет! — выкрикнул Гвол. — Как же мне всё это уже надоело! Твоя самоуверенность, показное благодушие и якобы справедливость! Сколько можно, Арт? Ты всё прикидываешься добреньким, чтобы в Долине тебя любили и признали твоё право, как князя. И это не помешало тебе убить нашего отца!

— Я этого не делал! — возразил Артмаэй.

— Так докажи это! — В голосе Гвола звучало безумие. — Поединком! Да превратится эта ночь в Ночь Истины, и пусть Ловец Снов рассудит нас, готов ли ты предстать перед ответом?

— Ты не оставляешь мне выбора! — заявил Артмаэй, и спустя миг над куполом Храма схлестнулись мечи. Их звон вплетался в музыку ветра и тканей, что уносила Рену куда-то далеко в глубины разгорающегося Танца. Она едва ли могла сказать, когда этой мелодии стали вторить голоса драконеан, те пели что-то воинственное, поддерживая своих бойцов. Всё её сознание подчинились природе Танца, весьма необычного и даже пугающего. Он совершенно не походил на предыдущий, в нём не было бушующего пламени и огненных искр и того сокрушительного неистовства и безумия. Каждое движение отличалось плавностью и продуманностью, не допуская ничего лишнего: лишь вихри из перьев, да алый туман, рождающийся из капель её собственной крови, что продолжала литься из израненной руки. Больше не было боли и страха. Кровавый туман медленно клубился по полу и неуклонно тянулся к оцепеневшему мужчине. Тот продолжал лежать в нелепой позе, не шелохнувшись и будто бы не замечая, как сам истекает кровью. Тёмные лужицы расплывались под его телом, показывая, что мужчина находился не в лучшем положении, хотя с виду его раны и не были так глубоки, но если помощь так и не подоспеет, он рисковал и в самом деле умереть от кровопотери. Тем временем туманная пелена подбиралась всё ближе и ближе. Лицо мужчины выражало не только ужас, гнев и ярость, но беспомощность и безысходность. Запоздало Рена осознала, что тот просто не мог двигаться. Магия Танца связала их прочными узами, ведь на той полоске ткани была не только её, но и его кровь. А значит, вскоре откроется и истинное лицо!

Туман лизнул подошвы его сапог, и черты мужчины чуть подернулись, начав размываться. Светлые волосы медленно окрашивались в алый, вытянутые скулы заметно округлились, лоб, напротив, сплющился, даже кожа стала темнеть. Приятные черты уступали более грубым и резким. Туман едва добрался до щиколотки мужчины, когда Рена уже узнала своего противника: перед ней лежал шаман! Вот только было в его облике нечто странное: хоть он и заметно уменьшился в росте, так как явно уступал Этьену, и вернул себе настоящее лицо, за спиной всё ещё не хватило крыльев. Туман поглотил уже колени мужчины, но не появилось даже перышка! В алых глазах шамана бешеным огнём взвился страх. Было видно, что мужчина изо всех сил пытался пошевелиться и отстраниться от окутывающего его тумана. Шаман словно бы понимал или, во всяком случае, догадывался, что происходит и чем ему это может грозить, потому так отчаянно желал избежать грядущей участи. Но всё было напрасно. Туман дотянулся до ближайшей кровавой лужицы и, будто губка, вобрал в себя всю жидкость. Красная пелена стала плотнее и с ещё большей скоростью принялась расширяться, внутри неё уже что-то кружилось и вертелось, рождая вихри и неясные всполохи. И уже вскоре ничего невозможно было разглядеть: всё поглотил туман. Рена на миг прикрыла глаза, вслушиваясь в песнь драконеан и музыку мечей — поединок становился всё ожесточеннее. Память Жрицы услужливо советовала ей присоединиться к битве за Долину, выбрав фаворита. Несомненно, с её помощью Артмаэй одолел бы брата в считанные секунды, и внутренний голос убеждал Рену, что это было бы правильно и справедливо. Но стоило ей только открыть своё сознание, чтобы дотянуться до драконеанина, как на неё обрушился неистовый ураган воспоминаний и образов. Словно осколки разноцветного стекла в детском калейдоскопе перед ней крутились переливчатые капли, прятавшие в себе фрагменты жизни, и даже мимолётного внимания хватало, чтобы события, скрытые в них, начали разворачиваться перед внутренним взором.

Золотистая змея едва слышно ползла среди полинялых сухоцветов и пожухлой травы, она двигалась довольно быстро и, казалось, вполне осознанно. Словно нечто вело её, или же она сама чётко понимала, куда держит путь. Вскоре её морда уткнулась в чернеющий ствол огромного дерева. Змея замерла на миг, будто бы принюхиваясь, а потом ещё более решительно начала взбираться наверх. Она медленно закручивалась, пробираясь всё выше, пока, наконец, не оказалась на обширной освещённой фонарями веранде. Шмыгнув в тень, змея затаилась, почувствовав приближающиеся шаги. Некто, стуча тяжёлыми сапогами, прошёл совсем близко. Затем скрипнула дверь, и раздалось подозрительное шипение, словно кто-то неумело пытался позвать к себе затаившуюся рептилию. Та послушно вползла в оставленную щель. Немного поплутав по тёмным коридорам, она, наконец, оказалась в просторной смутно освещённой спальне. Затхлый кисловатый запах невольно заставил её ноздри колыхаться. Пол был усыпан перьями, жёсткими и шершавыми, они неприятно касались чешуи, словно желая оцарапать. Ещё немного и змея достигла высокой кровати, с которой свешивалась бледная пожелтевшая рука. Пасть непроизвольно открылась, обнажая ядовитые клыки. Казалось, вот-вот произойдёт молниеносный бросок, но змея вновь остановилась и, словно раздумывая, едва заметно зашевелила глазами. Наконец, её взгляд уловил слабое движение занавески балдахина. Змея резко развернулась и поползла к столбику кровати, взобравшись на который, плюхнулась на ложе рядом с измученным лицом старика. Двойной язычок затрепетал рядом с пульсирующей жилкой на шее. Змея словно всматривалась, решаясь на что-то, а затем проскользнула под затылок и начала закручиваться вокруг шеи. Всё плотнее и плотнее. Сонный старик часто задышал, открыв рот, но змея только сильнее сжала его шею. Раздался предсмертный хрип, после которого тело застыло. Змея же, заметив это, поспешила исчезнуть в темноте. Она вновь наткнулась на чьи-то сапоги, оказавшись на веранде. И тут её подхватили и поднесли к краю парапета.