Ворон и ветвь - Арнаутова Дана "Твиллайт". Страница 79

Значит, полукровка Катрин – вспоминаю я знакомое от Бюи имя – еще и травница… А староста рассказывает про огромного черного теленка, вскинувшего девчонку себе на спину – интересно, как? – и умчавшего на глазах остолбеневшего от ужаса брата.

Поговорить с братом? Ох, мастер, да парень и разглядеть толком ничего не успел! А что увидел – то рассказал светлым отцам… И староста так выразительно косится куда-то вбок, на уходящую в горы тропу, что ясно: черному колдуну, нанятому деревней в нарушение церковных законов, лучше убраться подальше, пока инквизиторы не вернулись.

– Сколько их?

Я поглаживаю шею не такого уж уставшего Уголька: эшмарцы вообще выносливы, а мой еще и в темноте видит, так что уехать по ночной дороге труда не составит.

– Трое, мастер! Вчера утром приехали. Светом клянусь, мы никого не звали, сами они…

Что ж, если боуги шалят здесь давно, Инквизиториум вполне мог прислать кого-то для расследования. И мне тогда действительно нечего здесь делать. Но все же что-то не так…

– Когда они ушли в горы?

Староста всего лишь не понимает, зачем я спрашиваю что-то, вместо того чтобы уехать подобру-поздорову. А вот Бюи мое любопытство не нравится. Мэтр чует неладное, но не в силах представить, что колдун может искать встречи с инквизиторами. А я и сам не знаю, чего хочу. Вот ведь не ко времени вспомнились мои первые охоты на нечисть в таких же затерянных деревеньках…

– Вечером вчера. Как стемнело, так и пошли. Тибо взяли, чтоб дорогу показывал. Да он и сам не остался бы, сестра она ему!

Так полукровки, значит, брат и сестра? Может, еще и близнецы? Нет, вовсе не похожи. И по возрасту года два разницы, а может, и больше. Приблудилась их мать в деревню лет десять назад, а в том году померла…

Староста готов рассказать все, что захочу, – лишь бы я побыстрее убрался. Мэтр Бюи тревожно переминается, и я оборачиваюсь к нему.

– Ничего не хотите сказать? Вот прямо сейчас, пока я еще не ушел в горы.

– Вы… хотите… – Лицо Бюи по цвету напоминает вареного рака.

– Боуги не воруют людей, – говорю я, глядя ему в глаза. – А вы почему-то очень не хотели, чтобы сюда приезжали инквизиторы. Боялись за Катрин? Или за ее брата? Инквизиториум не трогает обычных травниц и пастухов. Даже полукровок, если те чтут Свет. Вы-то не крестьянин, мэтр, должны понимать такие вещи. А теперь – поздно. Девчонка то ли жива, то ли нет, а уж парень точно попал на заметку. Но главное, боуги не воруют людей. Либо россказни про черного теленка – наглая ложь, либо у вас в горах завелась тварь куда хуже боуги.

– Это… не ложь… – выдавливает Бюи, пытаясь отвести от меня взгляд. – Зачем Тибо лгать?

– Это вы мне скажите, – хмыкаю, снимая с Уголька сумку с инструментом и отцепляя от седла ножны с мечом. – Раньше кто-нибудь пропадал? Девушки, дети?

Староста, на которого беспомощно оглядывается Бюи, мотает головой. Несколько крестьян, осмелевших настолько, чтобы выползти из хижин и подойти к нам, подтверждают его слова.

– Куда Тибо их повел?

Темнеет осенью рано, в горах ночи морозные, и идти в лютый холод и тьму мне хочется не больше, чем встречаться с тройкой инквизиторов. Ладно, будем надеяться, что их уже сожрали или столкнули в пропасть. Боуги на такое не способны, но что-то в боуги мне верится все меньше.

– К Холодному Камню они пошли.

Через человеческое стадо проталкивается один, больше похожий на охотничьего пса или волка. Взгляд исподлобья, поджарое тело, шрамы на дубленом ветром и солнцем лице, левое ухо изуродовано то ли зубами, то ли когтями – висит лохмотьями. За плечом – охотничий лук.

– Проводишь, – говорю я, и человек-волк кивает.

– Стойте! – слышится сзади, когда мы уже выходим за границу поселения. – Стойте же!

Мэтр Бюи догоняет нас, неловко размахивая руками, встает между мной и провожатым.

– Я с вами!

Человек-волк совсем по-звериному фыркает. Оно и понятно: маленький сборщик налогов не выглядит тем, от кого будет польза в ночном лесу с чудовищами.

– Кто они вам, мэтр? – спрашиваю я то, что может быть очень важно, а может – и нет.

– Никто, – обреченно выдыхает мэтр. – Правда, никто… Их мать! Она была такая…

– Молчал бы ты об их матери… – рычит мой провожатый, дергая плечом и глядя на Бюи с ненавистью.

Вот только старой вражды соперников сейчас не хватает, о чем я сообщаю обоим, а потом предлагаю:

– Все-таки подождите нас в деревне, мэтр. Мы управимся быстрее.

Безнадежно опустив голову, Бюи возвращается, а охотник презрительно хмыкает ему вслед.

– Так что здесь творится? И вправду боуги?

Охотник пару раз оглядывается, но, убедившись, что я без труда поспеваю за его широкими шагами, мрачно отзывается:

– Какие там боуги? Что, этот не рассказывал? Двух лошадей уже задрала, тварь, да кости не просто раскидала, а на деревья закинула. И овцы каждую неделю пропадают!

– А люди?

Луна еще не полная, но уже во второй четверти, и света лично мне хватает, да и с провожатым повезло. Тропа ведет по берегу ручья, так что по левую руку от нас совсем светло, а по правую высится черной стеной лес.

– Люди не пропадали. Но эта тварюга охотилась на Катрин. Девочка из лесу как-то прибежала белая, как невестина рубашка. Сказала, что шел за ней кто-то, по кустам прыгал да окликал сзади хрипло. Как домой добежала – сама не помнит.

– Точно не боуги, – подытоживаю я, ступая за провожатым след в след. – А что Тибо? Ничего такого не рассказывал?

– Да он вообще молчун – слова не выдавишь. Вот, почти пришли.

– Вижу. Интересно, почему он их сюда повел?

Охотник пожимает плечами, удивляясь моей недогадливости, но я уже сам понимаю, в чем дело. Холодный Камень – жертвенник, такой старый, что от его мощи ломит кости и стынет кровь. Огромная плита высотой в мой рост чернеет на берегу ручья шагах в двадцати от нас, влажно блестя в лунном свете, и охотник у меня за спиной дышит тяжело и быстро – даже его пугает сила Камня.

Делая шаг вперед, едва не спотыкаюсь о тело. Шея сломана. Человек давно мертв, потому я и не почувствовал его. А остатки жизненной силы выпил Камень. Даже отсюда я чувствую, как он пытается попробовать на вкус меня.

– Это не Тибо, – говорит охотник. – Один из тех…

На убитом ничего, кроме штанов и рубашки, но еще через пару шагов я наступаю на его плащ, измазанный грязью.

Еще десяток шагов – и еще один мертвый инквизитор: горло разодрано когтями или зубами. Найти бы третьего – и я поблагодарю неведомую тварь, перед тем как убить… Шорох за спиной! Тело понимает раньше головы – и отзывается прыжком!

Я разворачиваюсь, бросая ладонь на рукоять меча, но тут же пригибаюсь от чудовищного удара силой. Словно сам Холодный Камень рухнул сверху! Да почти так и есть. Мощь Камня давит, оплетает, тянет силы… Я вдруг слепну и глохну, не человеческими глазами и ушами, а магической сутью – ощущение незнакомое, невыразимо жуткое.

– Ты… – выдавливаю из пересохших губ, глядя на спутника, с ухмылкой качающего на ладони длинный нож. Промедли я мгновение – получил бы его под лопатку. Но даже так у ублюдка преимущество: я лишился магии, и во всем теле такая слабость – рук не поднять. – Ах… ты… тварь… Это… ты… их…

– А тебе жалко? – ухмыляется охотник, чьего имени я не знаю, и сейчас об этом жалею. – Но это не я. Это он.

Повинуясь небрежному кивку, из тьмы леса выступает сгорбленная фигура, двигаясь по-звериному плавно. Руки болтаются вдоль тела, глаза на темном лице отливают желтым…

– Познакомить или сам догадаешься? – глумится охотник.

– Тибо… – выдыхаю, не в силах сделать даже шаг. – А где… Катрин?

– Молчи, – шипит вдруг ублюдок передо мной. – Она не Катрин. Она Люсиль. Моя Люсиль… Мне обещали, что она вернется. Осталось совсем немного! Я бы сделал все тихо, но малыш Тибо не умеет управлять собой. Ничего, он научится, правда, малыш?

Чудовище опускается на колени, ползет к нему на четвереньках, ластясь, как собака, и я вижу, что это человек. Молодой парень, рослый и широкоплечий. Только двигается он не по-человечески, и я теперь знаю, кто свернул шею одному инквизитору и вспорол горло другому. И кто разделал на куски корову мельника и пару лошадей – тоже. Теперь задачка выглядит совсем несложной: возьмите древний жертвенник, одного сумасшедшего и одного полукровку, не владеющего своей звериной сутью… И добавьте самоуверенного болвана-некроманта!