Факультет рыболовной магии - Штерн Алексей. Страница 32

Оказались среди кандидатов такие, кто справился с этой задачей на отлично – и наловил рыбы предостаточно, и приготовил из нее настоящие деликатесы; были и такие, кто так и не ушел от нуля, а значит, вернулся на финиш голодным и как минимум на год освобожденным от дальнейших хлопот по поступлению на факультет рыболовной магии; нашлись такие, которые подрались друг с другом из-за кажущегося им уловистого места на водоеме; кое-кто умудрился поломать или потерять снасти; двое серьезно пострадали: одна девушка сломала себе руку, другой – ошпарился опрокинутой на ноги кипящей ухой. И один лекпин бесследно исчез.

В связи с этим предположить можно было все что угодно. Несчастный мог утонуть, мог потеряться, мог просто сбежать, никого не предупредив. Но Малач чувствовал, что все не так просто, скорее всего, против лекпина было совершено умышленное преступление. На столе перед профессором лежал лист бумаги, на который он время от времени наносил каллиграфическим почерком эльфийские слова и символы. Орудием письма служило простое гусиное перо. Заостренный кончик пера Малач то и дело макал в рот мифического камнееда (где никогда не иссякали магические чернила), толстый же кончик постоянно испытывал на себе прочность эльфийский зубов, из-за чего успел потерять правильную овальную форму и укоротиться… Очередное макание пера в рот камнееда – и на бумаге появляется еще один загадочный символ в виде замысловато переплетенных тонких линий. Этот символ последний. Малач отбрасывает изуродованное перо и резко встает из-за стола, так что массивный стул падает на ковер. Эльф не обращает на это внимания. Он сосредоточен, что видно по нахмуренным бровям, изрезавшим лоб морщинам и взгляду голубых глаз, в которых, кажется, сверкают искорки, такие же, как и в глазах мифического остроносого камнееда. На ковер рядом со стулом летит сброшенный с плеч эльфа халат, а в руках его оказывается обнаженная шпага. Ею Малач начинает выделывать в воздухе пассы, кружа при этом по кабинету. Шаги его нешироки и неровны, они словно вырисовывают на ковре узорчатую линию. Если бы мы имели возможность сравнить эту линию с тем, что только что было написано эльфом на бумаге, то не увидели бы между ними ни капли разницы. Движения эльфа и его шпаги убыстряются, становятся почти неуловимыми глазу, и в то же время свет в лампе с мотыльками начинает меркнуть. Перед тем как совсем погаснуть, мотыльки ярко вспыхивают, после чего в комнате воцаряется темнота и… почти полная тишина. Слышно лишь жужжание, очень похожее на жужжание шмеля.

В темноте мы не можем видеть, кто издает этот звук, но понимаем, что существо, его издающее, движется. Вот оно оказывается где-то под потолком, приближается к зашторенному окну, проникает в узкую щелку между занавесками и выскальзывает через неплотно прикрытую форточку на улицу.

Покинем кабинет и мы и увидим летящего прочь от профессорского дома… нет, не шмеля, а магического Эзошмеля. Способность облекаться в Эзошмелей имели только эльфы. Человек, заметивший это существо в каком-нибудь метре от себя, принял бы его за обыкновенного черно-желтого шмеля. Но если бы это магонасекомое село ему на ладонь, то, внимательно приглядевшись, можно было бы вместо передней пары лапок увидеть обычные руки, вместо задней пары лапок – ноги, а вместо мохнатой мордочки – эльфийское лицо. В данном случае это было лицо профессора Малача. В правой руке Эзошмель держит уменьшенную в несколько раз эльфийскую шпагу. Он летит, чтобы выяснить беспокоившие его вопросы. Полетим вместе с ним и мы, благо на улице еще светло, и безоблачное небо не предвещает непогоды…

Дом профессора Малача, оставшийся далеко внизу, стремительно удаляется. От домов других профессоров и бакалавров факультета его можно отличить по ярко-голубой крыше, а кусты в саду Малача подстрижены в виде открытых фолиантов, которые с высоты кажутся маленькими книжечками.

По создавшейся традиции, все преподаватели, чьи дома и сады находились внутри факультетского замка, старались тем или иным способом выразить свою индивидуальность. Таких домов в пределах замка много. Все они в высоту не превышают двух этажей, в то время как стены и башни самого замка в два, а то и в три раза выше. И самая высокая из них – Центральная башня, в верхнем ярусе которой находится кабинет декана факультета – Эразма Кшиштовицкого. Подлетев к распахнутому окну кабинета, Эзошмель на мгновение задержался, чтобы зафиксировать все в нем увиденное, и сразу продолжил полет.

Вместе с ним мы увидели удобно расположившегося в кресле декана, который листал шестой том Большого магического справочника, лежащего у него на коленях. Мы успели увидеть только это, но за тот же самый промежуток времени Эзошмель зафиксировал (чтобы потом разобрать в мельчайших деталях) все делали обстановки в кабинете декана, все движения Кшиштовицкого, вплоть до непроизвольных движений его губ, читающих текст, вплоть до каждой буквы на перелистываемых им страницах справочника. Таковой была магическая способность эльфийских Эзошмелей – воспроизводить в любое время все мгновенно зафиксированное…

Вместе с преобразованным Малачом мы подлетаем к Северным воротам замка, выходящим к озеру Зуро. Ворота открыты, охранник – магостраж четвертого уровня тролль Щербень – со скучающим видом сидит на ступеньках караульной будки и позевывает. Эзошмель пролетает сквозь ворота и набирает высоту. Сверху, как на макете, видна стена замка, дорога, ведущая к озеру, изрезанная береговая линия, факультетская пристань, множество разноцветных лодок на глади озера. В пределах видимости Эзошмель фиксирующим зрением мгновенно отмечает каждого идущего по дороге, каждого рыбачившего с лодки или с берега. Самыми дальними оказались фигурки трех гоблинов на берегу залива Премудрый. Эзошмель фиксирует гоблинов, поворачивает направо и летит над восточной стеной замка.

Сверху стена поросла мхом, по ней уже много лет никто не ходил. Почти вплотную к стене подступает густой лес, такой непролазный, что в него не ходят даже по грибы. Эзошмель спускается к Восточной башне, залетает в верхний ярус и чуть-чуть не оказывается сбит мощным потоком воздуха, вырывающегося из широких ноздрей храпящего тролля-стражника Грузда. Магонасекомое возмущенно жужжит, стремительно покидает Восточную башню и летит к Южным воротам.

Их охраняет еще один тролль-стражник Ау-Шпонгк, которого легко узнать по большой шишке над правой бровью. На самом деле вместо того, чтобы нести службу, Ау-Шпонгк мирно дремлет, прислонившись спиной к караульной будке и обняв копье, толщиной со среднюю березку. А в распахнутые ворота беспрепятственно проходят все кому не лень. Вот тебе и охрана факультетского замка, вот тебе и пропускная система…

Летим вместе с Малачом дальше. В Малой Западной башне имени Слабоватого Афона сегодня дежурит долговязый тролль-стражник Поско – младший брат известного нам Пуслана. Он новичок факультетской магостражи и пока еще полон рвения и честолюбия. Приложив ко лбу огромную ладонь, Поско всматривается в прилегающие к замку поля, извилистую дорогу, ведущую к Южным воротам, в далекий холм, на вершине которого лениво крутит крыльями ветряная мельница. Поско хотел бы как-нибудь отличиться, геройски проявить себя, но все обыденно, мирно и как-то по-особенному сонно.

Пролетев башню имени Слабоватого Афона, Малач заворачивает в замок и делает вираж над утопающим в зелени домиком своего друга Воль-Дер-Мара. Затем опускается к самой земле и на мгновение зависает перед мордой черепахи Манюанны девятнадцатой. Обменявшись с ней взглядом, Малач вновь набирает высоту и напрямую летит к Главным воротам замка, которые венчает Большая Западная башня.

Здесь дежурят уже два тролля – магостраж пятого уровня Е-Лазут и его молодой помощник Арккач. Они замерли в караульных будках, и непонятно, спят стражники или бодрствуют. Чтобы это выяснить, Эзошмель подлетает к Арккачу и ловко увертывается от взмаха руки, как оказалось, бдительного тролля.

Усмехнувшись про себя, Малач (и мы вместе с ним) взмывает в высоту и летит над выходящей из ворот булыжной мостовой. По ней два дня назад ехала повозка с Воль-Дер-Маром и его травителями, которой управлял Еноварм… Дорога ведет в город Фалленблек, построенный в незапамятные времена недалеко от места падения огромного метеорита. Это родной город наших лекпинов – Алефа по прозвищу Железяка и Тубуза Морана. Плавно изгибаясь, дорога подходит к берегу озера Зуро, к мосту через впадающую в него речку Ловашню, приводит в Фалленблек.