Факультет рыболовной магии - Штерн Алексей. Страница 74
Эльф перегнулся через борт и тоже разглядел приближающуюся опасность. Помимо Воль-Дер-Мара он был единственным магом на корабле, пока не применившим заклинания, поэтому в полной мере задействовал свой неистощенный магический арсенал, как только из воды показались белые и зеленые головы тварей. С каждого из его растопыренных пальцев спорхнули зигзаги фиолетовых молний, и каждая из них нашла свою жертву – уничтоженными оказались все ифы-кабуфы, оказавшиеся в поле зрения Малача в непосредственной близости от парусника.
Однако одновременное применение такого количества магии не могло не отразиться на том, кто это количество сумел задействовать. Малач еле стоял на ногах и какое-то время, будучи не в силах хоть что-нибудь предпринять, мог только наблюдать за происходящим.
Он видел, как еще раз, но с меньшим эффектом применил заклинание его сосед Борриис, как потряс кулаками Лукиин, со второй попытки нанесший урон в стане врагов, как Эразм Кшиштовицкий направил вперед по курсу корабля целую стену огня…
Еще он увидел, как из-за противоположного к нему борта ударили вверх три струи-слезы, и как все три попали в центральную мачту, верхушка которой скрывалась в тумане. Только что бывшая стройной, толстой и крепкой, мачта переломилась в нескольких местах, словно гнилой сучок, обломки ее посыпались на палубу, и вместе с ними, визжа и размахивая руками, полетела вниз Зуйка.
Треск ломающейся мачты разнесся по всему озеру Зуро, словно это произошло в огромном пустом помещении с низким потолком. Сейчас такой потолок заменял нависший над озером, клубящийся туман. Расстояние между ним и водой постепенно увеличивалось, но все равно туман был столь плотным, что его не пробивал ни один солнечный луч, а звук отражался от него, как свет отражается от зеркала. Воздух в пространстве, заключенном между водой и туманом, имел серовато-зеленый оттенок. И так же, как вода в озере – чем глубже от поверхности, тем менее прозрачной она становилась, так и воздух становился все более и более непроницаемым по мере увеличения расстояния от островов.
От островов, где несколько десятков пар глаз, и среди них Ксана, Четвеерг двести второй, Курт, Мухоол, Кызль, Пуслан, Железяка и Тубуз, вглядывались в эту серовато-зеленую густоту в надежде понять, что же происходит там, в самом центре озера Зуро, над самым глубоким его местом – воронкой Чернокаменной ямы. Но сколько ни вглядывались, видеть в этой серо-зеленой густоте они могли лишь хаотичные всполохи различных цветов и оттенков. Зато раздавшийся вслед за треском сломанной мачты крик они услышали очень отчетливо. А те, кто сейчас, истекая кровью, стоял в воде, сразу догадались, чей это крик…
Зуйка падала слишком быстро. Малач, даже если и был в состоянии, вряд ли успел бы произнести заклинание направленной левитации. Но Зуйке не суждено было найти свою смерть на досках палубы, вместо этого она угодила в объятия стоявшего внизу и успевшего подставить свои крепкие руки Воль-Дер-Мара.
Удержаться на ногах он, конечно, не смог, но, даже упав и, помимо прочего, пребольно получив от Зуйки локтем по носу, Воль-Дер-Мар ее не выпустил. Он склонился над ней, и несколько капель крови из разбитого носа упали на ее лицо.
– Ты не ушиблась? Что с тобой? – одновременно спросили они друг друга. И одновременно ответили: – Со мной все в порядке.
– Но у тебя все лицо в крови!
– Пустяки. Где знамя?
– Я его выронила… Вон оно, опускается прямо на нас!
– Знамя ни в коем случае не должны уничтожить. Смотри на него не отрываясь, что бы ни случилось! И прижми свои пальцы к моим глазам, – попросил Воль-Дер-Мар, после чего скороговоркой произнес слова заклинания.
Заклинание породило воздушный поток, который подхватил знамя и вознес к потолку клубящегося тумана. Расправившись, он словно прилип к этому туману внешней стороной, и создалось впечатление, что вышитый на знамени серебристый рыбодракон наблюдает сверху за всем происходящим.
Для Воль-Дер-Мара это не было впечатлением. Он действительно видел, только не обычным, а магическим зрением, и не своими глазами, а глазами вышитого на знамени серебристого рыбодракона, и в глаза которому не отрываясь смотрела Зуйка.
Воль-Дер-Мар видел все очень отчетливо. Вот он сам, склонившийся над Зуйкой и придерживающий голову рукой, из ладони которой течет алая струйка крови; вот палуба корабля, по бортам которого вершат магию преподаватели факультета; вот корчащийся на палубе господин Менала, у которого вместо одной руки – белая кость; вот бесформенные останки эльфа Храпниека; вот лежащий в бесчувственном состоянии профессор Черм, на которого обрушился один из обломков мачты; вот пошатывающийся Малач с расплывшимся темным пятном на мантии в районе левого плеча; вот за бортом парусника барахтающийся в воде Женуа фон дер Пропст и рядом с ним – голова кота Шермилло, вокруг которой расплывается характерное красноватое пятно… И вот совсем близко, буквально в метре от Шермиллы, из глубины к поверхности поднимается извивающееся чудовище!
Шермилло не видит приближающуюся опасность, но он смотрит вверх, встречается с живым взглядом вышитого на холсте серебристого рыбодракона и все понимает…
Как и все коты, Шермилло не очень хорошо плавал, но нырял замечательно. Ближайший к нему ифа-кабуфа так и не показался на поверхности – кошачьи когти-сабли разодрали чудовище под водой в клочья…
Но вокруг корабля очень близко всплыли другие черви с наездниками-тритонами, те, которые уже один раз дали залп и теперь приготовились к повторному. Их было много, не менее трех десятков, но гораздо больше было тех, которые еще не стреляли, но окружали парусник очередным неумолимо сужающимся кольцом.
– Остановить Прорыв! – закричал Кшиштовицкий, и преподаватели факультета послали успевшие накопиться порции огненной магии в чудищ, находившихся в непосредственной близости от корабля.
Даже барахтающийся в воде Женуа фон дер Пропст применил направленное заклинание мгновенной заморозки, и ближайший к нему ифа-кабуфа превратился в плавающую на круглой льдине ледяную статую.
Ни один из всплывших рядом с кораблем ифа-кабуф не успел выплюнуть свою слезную струю. Факультетские волшебники вразнобой издали радостный клич… который преобразовался в панические вопли.
Залп, произведенный свежим плотным кольцом ифов-кабуфов, не оставил сомнений, на чьей стороне в этом бою неоспоримое превосходство. Ифы не целились в пассажиров парусника, десятки струй голубовато-мутной жидкости ударили в корабль, мгновенно превратив его в продырявленную, разрезанную, разъеденную, разламывавшуюся и разваливавшуюся посудину.
Только что профессора чувствовали под ногами твердый дощатый пол, и вот уже они бултыхались в воде среди обломков корабля. Новых потерь среди них не было. Лишь господин Дроб при падении сильно ударился рукой, которой теперь не мог пошевелить, и оставался на плаву, вцепившись здоровой рукой в кусок обшивки корабля. За этот же кусок здоровой, вернее – оставшейся рукой держался господин Менала. Оказавшись в воде, в сознание пришел профессор Черм, который никак не мог понять, где он находится и что вообще происходит.
Зато остальным было все очень хорошо понятно: ифы-кабуфы – существа из чуждого мира – открыли порталы, прорвались в этот мир из бездны Чернокаменной ямы и готовились нанести последний, уничтожающий удар по кучке практически не способных к дальнейшему сопротивлению людей и эльфов.
Лучше всех это не только понимал, но и видел глазами вышитого на знамени серебристого рыбодракона Воль-Дер-Мар. Даже падая в воду, он не отпустил Зуйку, а ведьмочка, как и было приказано, ни на секунду не отвела глаз от зависшего в воздухе знамени.
Воль-Дер-Мар видел себя и Зуйку, Кшиштовицкого и Малача, Женуа фон дер Пропста и Шермиллу; он видел многочисленные обломки корабля и хватавшихся за них преподавателей факультета рыболовной магии, видел, как вокруг всех них сужаются живые окружности ифов-кабуфов.