Страх - Константинов Владимир. Страница 47

— Так что, он действительно ваш?! Ваш сотрудник?!

— Да, — кивнул шеф. — У вас, Семен Евдокимович, был шанс отличиться, но вы его, к сожалению, упустили.

— Но кто же мог знать, — растерянно пробормотал Кухаркин.

— Я вас вовсе в этом не виню. Вы можите составить словесны портрет этих «сотрудников ФСБ» ?

— Только Петрова. Молодых я запомнил плохо.

Рокотов достал из стола бланк объяснения, протянул его старшему лейтенанту:

— А теперь, Семен Евдокимович, я попросил бы вас записать все, что нам расказали. В приемной есть письменный стол. Я думаю, там вам будет удобно.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

Кухаркин взял бланк объяснения и вышел. Рокотов кивнул ему вслед, сказал одобрительно:

— С его способностями он далеко пойдет. Да. Сергей Петрович, необходимо срочно направить фотографию в Волгоград и попросить их поомочь в розыске Беркутова.

— Я это уже сделал из аэропорта. Владимир Дмитриевич, — сказал Сидельников.

— Молодец! Ну и что скажите по поводу услышанного?

— А что если они действительно из Главногот управления ФСБ? — ответил я вопросом.

Полковник долго в задумчивости смотрел куда-то поверх наших голов.

— У меня тоже промелькнула такая мыслишка. Не исключено. Уж слишком нагло и открыто они себя вели. После того, как мы узнали о содержании видеокассеты, я могу допустить все.

— А что там за история с заместителем транспортного прокурора? — спросил Вадим.

— Да я сам толком не знаю, — ответил Рокотов. — Все не могу выкроить время. Этим занимаются ребята из Заельцовского управления и оперативники Западно-Сибирского управления милиции на траспорте. Якобы убийство из неприязненных отношений. А что оно тебя заинтересовало?

— Дело в том, что журналист Вахрушев приезжал в гости к своему давнему школьному другу Устинову. Вчера вечером я позвонил Устинову домой. Его жена ответила, что её муж в октябре прошлого года погиб на железной дороге и убеждена, что его убили. Писала неоднократные жалобы в прокуратуру, пытаясь добиться возбуждения уголовного дела. Так вот, её жалобами как раз занимался Калюжный.

— Вот как! — заинтересованно проговорил шеф. — Ты считаешь, что исчезновение журналиста и смерть этого Устинова связаны с видеокассетой?

— Убежден, Владимир Дмитриевич.

— А кем был этот Устинов?

— Работал начальником техотдела на Электродном заводе, возглавлял добровольное общество по спасению завода.

Я так и подскочил от этого сообщения.

— На Эелектродном, говоришь?!

— Да, — кивнул Сидельников. — А что тебя удивило?

— Дело в том, что недавно на заводе были убиты двое молодых работников Людмила Гладких и Евгений Огурцов. Работники завода говорят, что перед их смертью на завод приезжал какой-то прокурор. Скорее-всего это был Калюжный.

— А потом убивают заместителя прокурора, — продолжил мои рассуждения Рокотов. — Да, похоже, что начиная с журналиста и кончая убийством заместителя прокурора — это звенья одной цепи. — Надо срочно звонить Иванову… Сергей Петрович, дай отбой операции по поиску Беркутова. Сейчас вся надежда на волгоградцев. Может быть они окажутся удачливее нас.

Глава седьмая: Иванов. Наступление мафии продолжается.

Володя Рокотов сообщил мне о похищении Беркутова лишь утром, когда я уже собирался на работу. Так шарахнул этой новостью по голове, что я едва удержался на ногах. Не успел отойти от вчерашнего допроса Тушканчика, а тут новое ЧП.

— Что случилось? — спросила Светлана, когда я положил трубку.

— Ничего особенного. Сообщили, что отменяется совещание у прокурора. Вчера у него развязался шнурок на ботинке. Садясь в машину, он наступил на шнурок, споткнулся, ударился головой о машину и теперь лежит в реанимации в коме. Представляешь, что может случиться из-за простого шнурка?! — попробовал отшутиться я. Но её было трудно провести. Она, во-первых, была опытным да к тому же умным оперативником, во-вторых, изучила меня и знала, как облупленного.

— Не ври! — строго сказала она. — Почему в последнее время ты все от меня скрываешь?

— Потому, что тебе, в твоем положении, нельзя волноваться, — ответил я.

— Много ты знаешь, — проворчала она. — От неведения я лишь больше расстраиваюсь.

Может быть она и права. По себе знаю — нет ничего хуже состояния глупой мартышки, когда видишь, что что-то происходит, но не можешь понять, что именно.

— Диму Беркутова похитили.

— Да ты что! — выдохнула она и медленно опустилась на диван. — Вот сволочи! Когда это случилось?

— С тобой все в порядке?! — не на шутку я встревожился.

— Все нормально.

— Какой нормально?! На тебе ж лица нет?! Бледная, как спирохет.

— Не говори глупостей! — У Светланы покраснели мочки ушей — первый признак её раздражения. — Ты ответишь наконец — когда это случилось?!

— Вчера вечером. Где-то в одиннадцатом часу.

— Кто-нибудь это видел?

— Какая теперь разница — видел, не видел?! Главное — его похитили и увезли в неизвестном направлении. Скорее все, в Москву через Волгоград.

— Для чего? Как ты считаешь?

— Володя полагает, чтобы оказать на нас давление.

— А ты?

— А я пока не определился. Интуитивно чувствую, что здесь что-то не то, а вот что именно, не могу пока ухватить… Ну, ладно, я побежал, а то и так опаздываю. А начальству опаздывать нехорошо. Ты Веру сама в садик отведешь?

— Я решила её пока не водить.

— Почему?

— Но все равно же я дома. И потом она не хочет.

— Ну, как знаешь. — Я поцеловал её в щеку. — А за Диму сильно не переживай. Он такой парень, что из любой ситуации выкрутиться.

— Представляю, что сейчас с его Светланой! Не хотела бы я оказаться на её месте.

— Я ты её знаешь?

— Конечно. Замечательная женщина!

— Все равно, замечательнее тебя никого быть не может! — сказал я убежденно.

— Тебе видней, — улыбнулась жена.

Уже за рабочим столом я ощутил в своей внешности какой-то беспорядок. Долго не мог понять в чем дело, В конце-концов до меня дошло — все дело в моих мыслях. После вчерашнего допроса Тушканчика и сегодняшнего сообщения Рокотова, они были всклокочены и стояли дыбом, трудно было понять — где какая. Непорядок! Мысли в голове должны быть тщательно причесаны, одна к одной. Лишь тогда есть шанс додуматься до чего-то путевого, а может и, чем черт не шутит, гениального. И я тут же принялся за этот нудный и мучительный процесс — причесывать мысли.

Итак, я вновь столкнулся с командой Сосновского и К, но уже на новом витке её развития. Когда у них не получилось захватить власть в стране с помощью криминалитета, они решили провести своих ставленников в верховную власть. И, как могли мы только-что убедиться, добились блестящих, я бы даже сказал, выдающихся результатов. Сейчас бороться с ними, что плвать против ветра. Если они не запугают, не дискредитируют, облив помоями через средства массовой информации, или не уничтожат нас с помощью омона, спецназа, внешней разведки, то направят на нас регулярные войска. Все в их власти. Как сказал один из моих подследственных: «Шутки, шутками, но ведь могут быть и дети». И он где-то прав. Здесь впору вставать в очередь за индивидуальной веревкой, а этому Иванову все не по чем, все шутит, юморист-затейник.

«Эй, эй, поосторожнее на поворотах! А то ведь могу и обидется, — тут же возникает мой постоянный оппонент Иванов.

«Испугал так, что у меня аж поджилки затряслись. Ага. И вообще, отвали, а? Без тебя тошно. Не видишь в какое дерьмо вляпались? Пора уже хонде хох и идти сдаваться».

«Не нуди, Сережа. Вытри сопли. Будь мужчиной.»

«Хорошо тебе оттуда критику наводить. Оказался бы на моем месте, я бы посмотрел, как ты тогда заговорил».

«Может быть ещё и окажусь, если увижу, что на тебя уже нельзя положиться».

«Какой ты сегодня умный и правильный. Умереть можно!»

«Я всегда был таким. Только тебе выгодно было представлять меня дураком, вот ты и старался».