Жестокие игры - Константинов Владимир. Страница 31

При воспоминании о Светлане так стало больно в груди, что Татиев даже заскрепел зубами. Стало трудно дышать. Зря наверное он её силой завлек на Кавказ. Есть русская поговорка: «Насильно мил не будешь», Он об этом как-то не подумал. Последнее время Светлана заметно повеселела. В нем затеплилась надежда на благополучный исход. Но когда позавчера он пришел к ней ночью, она оказала такое яростное сопротивление, что он был вынужден уйти ни с чем. Как же она его измотала! Сил никаких нет. Надо с ней как-то определяться. Что-то решать. Не может так все продолжаться.

Он не заметил, как уснул. Ему приснилось яркое солнце, синее ласковое море. Желтый песок, И они со Светланой, взявшись за руки, бегут по берегу, смеются. Люди смотрят на них и завидуют. Они бросаются в море. Соленая вода охлаждает их разгоряченные тела и слегка пощипывает. Хорошо! Стоя по плечи в воде, они целуются. А губы у неё теплые и соленые, как морская вода. А зеленоватые глаза лучистые, счастливые. Ведь все это когда-то так и было в действительности. А сейчас приходит только во сне. Только во сне он отдыхает душой. Ему так было хорошо, что никак не хотелось просыпаться. И Валиеву понадобилось много сил и терпения, чтобы его разбудить.

Ровно в четыре часа Руслан с Валиевым подъехали к ресторану. На дверях вместо швейцара дежурили четверо дюжих кавказца. Поодаль стоял микроавтобус и джип «Тойота» с людьми Валиева. К встрече Татиева с Сосновским все было готово. Это и были меры предосторожности Руслана. Перспектива разговора с алигархом, когда за твоей спиной стоят его телохранители и следят за каждым твоим движением, Татиева не прельщала. Нет, не прельщала.

Он прошел в ресторан и занял свободный стол у окна. Идти в отдельную кабину или в банкетный зал, он не рискнул — у Сосновского в ресторане могли быть свои люди.

Через пару минут к ресторану подкатил черный лимузин Сосновского. Вернее, машина была ни его, а его друга владельца фирмы «Уральские самоцветы» Виталия Казарновского. Сосновский всегда ею пользовался для поездок в «Прагу», чтобы не вызвать к себе повышенного интереса. Лимузин был тут же окружен людьми Валиева, а сам алигарх извлечен из машины. Он что-то кричал, размахивал руками. Со стороны это выглядело довольно забавно. Смешной нелепый человечек, непревзойденный мастер авантюр и интриг. Двое дюжих боевиков сопроводили его до ресторана. Через тридцать секунд он уже появился в зале и закрутил головой в поисках Татиева.

Руслан встал из-за стола и пошел к нему навстречу.

— Ты это почему?!... Зачем?!... Обнаглел ага!... Забываешься! Думаешь можно того?! — гневно закричал Сосновский, налетая на Татиева, будто коршун. Но Татиев прекрасно видел, что олигарх до смерти напуган. Он никак не ожидал подобного приема. Маленькие и черные, будто две смородины, глазки его бегали туда-сюда, туда-сюда и никак не могли выбрать на чем остановить взгляд.

— Здравствуй, Виктор Ильич! — добродушно проговорил Татиев. Он сейчас чувствовал себя хозяином положения и это тешило его самолюбие. — Да не трясись ты, словно заяц, убивать тебя я не буду. Во всяком случае, не сейчас. — Он рассмеялся своей черной шутке.

От этих слов Сосновский прямо-таки взвился. Замельтешил кулачками перед лицом Руслана. Визгливо закричал, брызжа слюной:

— Дурак! Ты это кому, дурак?!... Совсем уже того!... Стоит мне пальцем... Пошевелить пальцем... Обнаглел!

— А ты меня не дурачь, а то могу и передумать, — угрожающе проговорил Татиев, умехнувшись.

От этой угрозы Виктор Ильич весь позеленел. Вжал голову в плечи. Руки безвольно опустились. По телу побежали мурашки. В подобном положении он ещё инкогда... ни того. Страшно! Этот абрек может того... Еще как ага. Во рту стало сухо и неприятно. Ладони вспотели. Что же делать?!

— Ну зачем ты, Руслан, комедию?... Зачем комедию ага?... Играешь ага? — жалко, чуть не плача пролепетал Сосновский.

— А ты думал, что ты у нас один такой — и сам себе сценарист, и сам себе режиссер? Думаешь, один можешь подлянки людям делать?!

— Ты почему так?... Ты это...о чем это? — испуганно закосил на дверь Сосновский.

— О то не знаешь?

— Вот те крест ага... Руслан, ага! — воскликнул Виктор Ильич, делая попытку перекреститься, только не знал, как это делается.

— Спешите видеть, господа! — рассмеялся Руслан. — Главный бес страны собрался креститься!

— Ну зачем, Руслан, так... Обижаешь зачем, — проговорил Сосновский заискивающе.

Татиеву нравилось видеть крутого алигарха растерянным и несчастным. Очень нравилось. Даже стало несколько жалко его. Он взял Сосновского под руку и сказал снисходительно:

— Ладно, пойдем сядем за стол и я постараюсь тебе популярно объяснить что к чему.

Не успели они сесть за стол, как перед ними выросла целая бригада официантов во главе с метрдотелем — полным и румяным господином. Кланяясь и ослепительно улыбаясь, метрдотель проговорил:

— Здравствуйте! Рады привествовать в нашем ресторане такого гостя! Чего изволите, Виктор Ильич?

— Сам, сам, дружочек, — раздраженно замахал на него рукой Сосновский. — Вкусы мои... Знаешь вкусы... Сам того. Пошли, пошли ага.

Когда метрдотель и официанты ушли, Сосновский вновь опасливо покосился на входную дверь.

«Он что, ждет оттуда появления киллера?!» — мысленно усмехнулся Татиев. Ситуация его забавляла.

— Тебя, Руслан, кто-то того... Кто-то ни того... Информацию дал... Неверную дал, — проговорил Виктор Ильич, стараясь быть как можно более убедительным.

— Да нет, дорогой, информация у меня самая что ни на есть точная. Может быть, ты скажешь, что не ездал во Владикавказ и не встречался там на даче у местного авторитета с Бахметовым?

Взгляд олигарха панически заметался по всему залу. Тонкие губы затряслись. Лысина порозовела и покрылась испариной. Он понял, что Татиев того... Все знает. Может и приехал специально... Убить специально... Он уже готов был закричать и позвать на помощь. Но понимал, что это того... Бесполезно ага. Ситуация казалась ему тупиковой.

— А зачем я того... Там того... Ну да... Мало ли чего... Для чего... Зачем же выводы, — совсем уж сбивчиво проговорил Сосновский. Из его слов трудно было понять — отрицает он свою поездку во Владикавказ и встречу там с Бахметовым, или, наоборот, — подтверждает.

— Так ты что, хочешь сказать, что встречи не было? — насмешливо спросил Титиев.

Загнаный в угол вопросами Руслана алигарх чувствовал себя неважно. Да чего там, скверно себя ага... Впервые так. Впервые в жизни. А этот янычар ещё и того... Улыбается еще... С каким бы сейчас он его ага... Удовольствием каким.

— Зачем ты так... Кхе-кхе... Что в этом... Особенного в этом. Не понимаю.

— Так ты считаешь, что встречаться с моим помощником у меня за спиной, даже не поставив менв известность — ничего особенного?! — нарисовал на лице удивление Татиев. Ему доставляло огромное удовольствие издеваться над Сосновским. — Ты действительно так считаешь?!

— Ну да... А что в этом... Я хотел. Забыл... Подумаешь.

— А о чем между вами шел разговор?

— Да так... Ничего... Особенного ничего, — вновь заюлил взглядом Виктор Ильич.

— А вот Дангулов говорит как раз обратное. Сказать — о чем он говорит?

«Убьет точно за этим и того и пригласил ага дураки ни на кого ничего надежды никакой страшно как ага что же того этот абрек все про него нет теперь ничего никакого спасения страшно как», — в панике подумал Виктор Ильич.

Не дождавшись от Сосновского ответа, Татиев проговорил:

— Он говорит, что ты давал Бахметову задание убить меня. Может быть и это будешь отрицать?

Нервы олигарха не выдержали и он заплакал. Гнусно так, заплакал, пакостно, что нашкодивший пацан. Хлюпал враз покрасневшим носом и торопливо покаянно говорил:

— Прости меня, Руслан!... Бес ага того-этого... Прости!.., Я больше ни за что... Честное слово!

— Ах, Витя. Витя! — укоризненно покачал головой Татиев. — О какой чести ты говоришь?! Стыдно! У тебя её никогда не было. А потому твоему слову я поверить не могу — обманешь.