Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Федин Андрей. Страница 34

От догадок и предположений разболелась голова. Я потёр виски, поборол желание снять шапку и подставить давно нестриженую шевелюру под холодные порывы ветра, чтобы остудить «вскипавший» от размышлений мозг. И снова пожалел о том, что уже не вплету в свои ближайшие планы Каховского. Подумал, не воспользоваться ли и мне «гениальным» планом Юрия Фёдоровича — тем, что «дядя Юра» провернул для спасения Нины Терентьевой. Но тут же отмёл эту мысль: решил, что вряд ли нанесу столь же выверенный удар, чтобы «сотрясти» мозг, прятавшийся под рыжей шевелюрой мальчика. Вариант с больницей и сотрясением мозга я отмёл. Но задумался над тем, кого из «взрослых» могу привлечь для спасения Вовчика. Сразу же вспомнил об Иване Сомове и о Викторе Егоровиче Солнцеве. Кандидатуру Фрола Прокопьевича Лукина благоразумно исключил. Но тут же задал себе вопрос: не станет ли и вмешательство этих «взрослых» лишь отсрочкой гибели Вовчика?

Представил, что вечером девятого января я встречу Вовчика у ступеней Дворца спорта. Встречу не один — в компании с папой. Каким способом Виктор Егорович справлялся с хулиганами, я уже видел. И не сомневался: отец не стушуется при виде агрессивной компании подростков. Вот только я вдруг усомнился в том, что присутствие учителя физики («Витюши») испугает приятелей Веселова. Я допускал, что парни не нападут на нас. Но не верил в то, что они не перенесут нападение на следующий раз (такое возможно, только если именно деньги станут главной и единственной целью их нападения). Вряд ли парни побоятся рассердить физика. Я покачал головой и подумал, что в случае с Юрием Фёдоровичем Каховским ситуация выглядела бы иначе. Подполковник полиции — не «Витюша». Милиционер увидел бы хулиганов «в лицо» — этот факт мог «охладить» обидчиков рыжего боксёра. Одним только своим присутствием Каховский показал бы парням, что Вовчик находится под его защитой.

Я решил, что перенос нападения на другую дату меня совершенно не устраивал. Потому что именно осведомлённость в том, что и когда произойдёт с Вовчиком, давала мне шанс спасти мальчику жизнь. Раньше девятого января рыжий не пойдёт вечером по улице со спортивной сумкой на плече. Я в очередной раз поговорил с приятелем на тему сумки — тот заверил меня, что носит её исключительно в «Ленинский» на «треню». Я проконтролирую, что бы парень до среды вообще не бродил лишний раз в одиночку по городу (на всякий случай). Неизвестные мне советские граждане уже скоро пометят облысевшей ёлкой место, где хулиганы нападут на Вовчика. Я не сомневался, что опознаю ту ёлку, когда пойду во вторник на самбо. Мне оставалось лишь явиться через недёлю на это место. И объяснить приятелям Веселова (и самому Рудику), что Вовчик под защитой, что любое нападение на моего рыжего приятеля в перспективе обойдётся нападавшим очень и очень дорого.

Вот только эту самую «защиту» для Вовчика ещё нужно организовать. Я покачал головой. Подумал, что подростки вряд ли испугаются лишь моих утверждений. Поэтому мне предстояло решить, чем именно подкреплю свои слова. Снова промелькнула мыслишка «просто убрать деньги». Но я опять прогнал её — не в последнюю очередь, потому что вспомнил слова Каховского. «Знаешь, зятёк, что стало твоей главной ошибкой в случае с Оксаной Локтевой? — спросил меня Юрий Фёдорович. — Ты обрёк девчонку на смерть, когда решил, что сумеешь спасти её в одиночку. Но у тебя не было шансов. Тебе могло помочь её уберечь только чудо. Но оно не случилось». Я снова мысленно согласился с Зоиным отцом: в случае с Оксаной Локтевой у меня «не было шансов». Задумался: а есть ли шанс справиться «в одиночку» теперь? Представил, сколько раз мне в будущем предстоит «спасать». Подумал: пора задействовать то, что в будущем спасёт не только Вовчика.

Я остановился, запрокинул голову — позволил вновь посыпавшимся с неба снежным хлопьям приземлиться мне на нос, на лоб, на щёки. Слизнул с губ большую снежинку, но не почувствовал её вкус — лишь ощутил холод на языке. Вспомнил, как в прошлой жизни мы с Валеркой Кругликовым после удачных выступлениях на городских соревнованиях ели в кафе мороженое вместе с парнями из «третьей» группы (и с Лерой Кравец). Старшие над нами в кафе подшучивали. Но мы на них не обижались. Да и частенько отвечали на шутки «третьих» своими «подколками» (особенно удачно подтрунивал над «старшаками» Кругликов). Спортсмены из «третьей» группы уже тогда считали нас своими. Об этом знали не только мы с Валерой, но и наши недоброжелатели (которых у нас с Кругликовым хватало). Я ухмыльнулся. Подумал, что в те годы я бы не задумывался над тем, кого позову на помощь, и к кому на помощь (без раздумья) приду сам.

Многие мои воспоминания о событиях из прошлой жизни были так или иначе связаны с воспитанниками Дениса Петровича Верховцева — не только детские и подростковые. С той же Лерой Кравец (Валерией Владимировной Васильевой) я общался до самой свой смерти. Часто виделся я и с парнями из бывшей «третьей» группы — теми, кто пережил девяностые и не погиб позже, как Эдик Ковальски. В ресторан, где я отмечал своё сорокапятилетие, явились многие бывшие верховцевские самбисты (приехал из Карелии и Слава Дейнеко). Не забыл я, и как мы с парнями буквально просеивали город в поисках убийц Олега Васильева. Воскресил в памяти рассказы о том, как искали Рудика Веселова, который застрелил Кругликова. Сохранил в памяти, и как выглядели могилы моих приятелей на Огоньковском кладбище. Вспомнил, с какой грустью смотрел на меня с фотографии на памятнике Валерка. Мысленно увидел улыбку Лежика (которая встречала тех, кто посетил его могилу).

Вздохнул.

«Первый способ спасения Вовчика более-менее понятен, — мысленно произнёс я. — Надеюсь: он сработает».

Посмотрел на видневшиеся впереди ярко освещённые окна Надиного дома — в некоторых заметил разноцветные огоньки ёлочных гирлянд.

Ускорил шаг.

— Но рисковать не буду, — сказал я вслух. — Одного варианта мало. Нужен и второй.

Вариант «Б» я придумал ночью: уже после полуночи чётко оформил в своём воображении подходившую для моей цели идею (лёжа на кровати, разглядывая в темноте потолок и слушая громкое тиканье будильника). А уже утром приступил к её реализации — несмотря на то, что при свете дня второй способ спасения Вовчика показался мне безумным. Но я признал вариант «Б» рабочим. Поэтому проводил Надежду Сергеевну и тут же рванул к своему письменному столу. Гнал из головы сомнения и пробуждавшие неуверенность мысли. Извлёк из папиного ящика серые листы бумаги и папку с копиркой. Подготовил к работе «Роботрон-202»: в точности повторил все те манипуляции с немецким аппаратом, которые совершал с ним будущий знаменитый великозаводский писатель Виктор Егорович Солнцев. Я откинулся на спинку скрипучего стула, размял пальцы. И застучал по клавишам пишущей машины — посылал не ушедшим сегодня на работу жильцам соседних квартир пожелания «с добрым утром».

Я выбрался из-за стола, когда уже рассвело. Бегло просмотрел плоды своего труда: пять машинописных страниц текста. Подивился тому, какие подробности перенёс на бумагу из своей памяти. Будто не рылся в воспоминаниях при написании этого пятистраничного доклада, а попросту скопировал его из готового сценария, который сам же и составил в прошлой жизни перед съёмкой очередного документального видеоролика. В том своём видео я не рассказал зрителям своего канала ничего, что не сообщали журналисты до меня. Но чётко расписал последовательность событий; заострил внимание на интересных мелочах, о которых прежде упоминали вскользь; добавил свидетельства очевидцев — даже те, которые прежним исследователем этих событий показались малозначительными.

Шариковой ручкой я подчеркнул некоторые строки — чтобы будущие читатели их не пропустили, обратили на них особое внимание. Созданный (точнее: частично воссозданный) за утро текст не вызвал у меня нареканий. Хотя и промелькнули мыслишки о том, что я не указал несколько деталей. Но я махнул на них рукой: признал, что позабытые в пылу создания этого пятистраничного «шедевра» подробности не имели особого значения для достижения моей нынешней цели. При просмотре текста я убедился и в том, что не «сболтнул» лишнего — того, о чём пока не стоило упоминать (чего в нынешней реальности пока не случилось). Ведь в ином случаем заставил бы себя перепечатывать это «творение» заново, чтобы не вызвать у читателей ненужных вопросов и подозрений.