Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Тигрис Кира. Страница 3

— Где комендантша общаги? Нам нужно взломать эту рухлядь! — закричал Доминик и со всей силы пнул дверь ногой.

Старое, но прочное дерево стойко выдержало удар, а вот огромный светильник закачался и с его поверхности слетело три довольно больших бабочки с тонкими серебристо-белыми крыльями. Они быстро и бесшумно скрылись в большой комнате номера, где моментально загорелась яркая нарядная люстра, среагировав на движение.

— Так вот кто тут включает свет! — невольно пробормотала я себе под нос. — Это никакой не полтергейст, а моль! Лампочки просто реагируют на движение и все!

На мои вопли моментально откликнулся пес на лестнице, он громко зарычал и принялся скрести когтистыми лапами по двери.

— Погоди, я попробую свой супер-ключ, — прошептал рыжий, интенсивно роясь в карманах, — он все открывает! Даже дверь в женскую раздевалку взял! Прикинь!

Я оглядела небольшой, но светлый и чистый коридор в поисках какого-нибудь тяжелого и массивного стула, чтобы забаррикадировать дверь. С моим зрением происходило нечто странное: чем больше я вглядывалась в детали уютной прихожей, тем старинней и дороже они становились. Так, например, обычный линолеум при повторном рассмотрении превратился в дорогой паркет из дуба, круглый светильник — в роскошную люстру, украшенную драгоценными камнями, обычная белая софа стала шикарным кожаным диваном, скромный шкаф у двери превратился в высокий старинный гардероб. И везде бросались в глаза, как солнечные зайчики, шикарные белые розы. Словно живые, они элегантно выглядывали изо всех углов и поверхностей, словно их тут рассадил невидимый, но очень опытный садовник. В прихожей был выдержан элегантный древнегреческий стиль — белые колонны, лепнина, везде прослеживался незатейливый орнамент «меандр», то вылитый из золота, то вырезанный из камня или дерева. Я ощущала себя стоящей в центре прихожей богатой греческой виллы, а не обычного коридора гостиничного номера. Но мое видение продлилось лишь несколько секунд, потому что…

— Парни, я почти открыл ее! — раздался ликующий голос за дверью вместе с громким лязгом в замочной скважине. — Давай же! Еще один поворот и…

— Я бы не советовал этого делать, Дилан, — я услышала хорошо знакомый холодный надменный голос, от которого по моей мокрой спине побежали мурашки. Это был Константин, в его присутствии даже доберман перестал скулить и скрестись когтями в дверь. — Ты же ведь помнишь, что стало с горничными, которые просто пришли навести порядок в этом самом номере? А с сантехником пару лет назад? Их больше никто никогда не видел, а тела до сих пор не нашли!

— Круто! Если ты действительно видел эту дрянь, то она навсегда останется в этом номере! Оттуда нет пути обратно! — мерзким злорадным тоном заявил Дилан, но его следующая реплика заставила улыбнуться именно меня. — Ай, Арчи! Что ты делаешь?! Блин! Немедленно опусти лапу! Под эту дверь нельзя писать! Фу!

— И как мы это узнаем, Микки? — неуверенно спросил рыжий. Видимо, ему, как сыну самого преуспевающего юриста города, всегда хотелось иметь подтверждения. — Как мы узнаем, что эта дрянь… как ее там… придет завтра в Академию?

— Проклятая Антонина Эванс! — процедил сквозь крепко стиснутые зубы Коста, — завтра ровно в полдень она встречается с нашей ректоршей, мадам Буффало.

— А давайте устроим ей «теплый приемчик» прямо у самого кабинета! — воодушевленно захлопал в ладоши рыжий, он просто обожал устраивать всякие шоу, всегда находясь на стороне их сильных организаторов. — Если, конечно, она вообще придет. Ведь из этого номера еще никто никогда не выходил. Верно?

— Но это же все просто легенды, парни! — оторопело воскликнул Доминик, которому нужно было больше неоспоримых доказательств. — Неужели вы в них верите?

— В каждой байке есть доля правды, — со вдохом ответил еще один низкий голос, самый мягкий и спокойный из всех. Он принадлежал Леону, высокому и широкоплечему парню — лучшему другу Константина. — В этом месте происходили ужасные события, люди мучились, страдали и умирали. Здесь скопилось достаточно негативной разрушительной энергии, которой хватит на нескольких полтергейстов.

Я улыбнулась, представляя каким серьезным сейчас должно было быть лицо здоровяка Лео, его умные медово-карие глаза и золотую, мокрую от дождя, челку. Вот уж я никогда не думала, что его научность, помноженная на суеверие Константина, сможет меня спасти.

— Парни, да вы чего?! Поттера начитались что ли? — изумленно закричал Доминик. — Никаких призраков не существует! Нет никаких полтер…

И тут, словно по чьей-то незримой команде, его пес запрокинул вверх свою узкую черную морду и громко протяжно завыл.

Глава 3. Сделка с Купидоном

Пару минут я все еще сидела на мокром паркете, прислонившись спиной к холодной стене. За закрытой дверью наконец-то стихли приглушенные ругательства, удаляющиеся шаги и жалобное поскуливание добермана. Глубоко и облегченно вздохнув, я раскрыла глаза, осматривая просторный уютный коридор пустующего номера. Для места, куда вот уже много лет как не ступала нога человека, здесь было подозрительно чисто — толстый стой пыли на кожаном диване, тумбочке и креслах совершенно отсутствовал. Добротный пушистый коврик под моими мокрыми кроссовками выглядел таким свежим и начесанным, будто бы был тщательно пропылесошен прямо за десять минут до моего появления.

Я решила не придавать особого значения удивительной чистоте заброшенного номера, лишь только обратила внимание на дорогую антикварную мебель, которой, должно быть, в незапамятные времена пользовался сам граф. Чем лучше мои глаза привыкали к тусклому свету, что давала большая круглая лампа, тем подробнее я могла рассмотреть свое окружение. В коридоре висел вовсе не стандартный пластиковый светильник, как во всех отелях, а огромная старинная люстра округлой формы, украшенная причудливыми узорами из драгоценных камней. Прищуриваясь и моргая, я снова и снова разглядывала большой антикварный диван, оббитый дорогой кожей, с резными ножками из красного дерева. В тон ему у стены стоял широкий, но изящный гардероб, украшенный тончайшей резьбой и позолотой. Белые розы были повсюду, казалось, распускались все новые и новые бутоны — в воздухе стоял их божественный аромат.

— Да не может быть! Откуда тут цветы? И откуда взялся этот исторический хлам? — бормотала я себе под нос, шлепая мокрыми грязными кроссовками по дорогому персидскому ковру на блестящем паркете. Мои зубы стучали, но больше не от страха, а от холода. Я подошла к гардеробу и склонилась над одной из белоснежных роз, что каким-то образом выглядывала из узкой щелки между парой неплотно прилегающих дверок. Я схватилась за цветок и осторожно потянула его на себя, затем все сильнее и сильнее, пока, наконец, с легким щелчком его стебель не оборвался.

— Да что за ерунда тут происходит?! — выпалила я вслух, растирая между большим и указательным пальцами крупные темно-красные капли очень знакомой вязкой жидкости. Из сломанного стебля розы, словно из глубокого пореза на человеческом пальце, сочилась свежая кровь. Я быстро бросила розу в угол и оценила свое состояние, поставив самой себе диагноз. — Все ясно! У меня пошли глюки от нервов и упадка сил! Срочно мыться и жрать!

Последний раз окинув уютную прихожую в стиле греческого ренессанса, я быстро направилась в ванную комнату, не замечая ни причудливых, двигающихся теней в углах коридора, ни пары больших круглых, как у совы, ярко-желтых глаз в полутьме, которые пристально и возмущенно следили за каждым моим движением.

Я повернула ручку в виде головы золотого дракона и открыла дверь в ванную комнату. Моментально зажглись пять небольших светильников, стилизованных под раскрытые морские ракушки. Мало того, что они имели каждая свою форму и цвет, так еще и давали свет различных оттенков.

Комната была небольшая, но искусно отделанная ярко-бирюзовым камнем, отчего создавалось впечатление, будто бы я находилась в подводном морском дворце. Мне, измотанной и замерзшей, естественно было не до восхищения великолепным дизайном. Я быстро сняла свои мокрые найки, оставив их на полу, устланному белой теплой галькой, и залезла в огромную стеклянную ванну, стилизованную под раскрытую морскую раковину. Краны оказались большими и старинными в виде позолоченных рыбок, а сама душевая насадка чем-то напоминала раскрытую пасть дельфина.