Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Тигрис Кира. Страница 44

А между тем, я продолжала любоваться на парня… Вот если бы у меня были такие плечи и кулаки, как у Лео, то Коста и все его прихвостни обходили меня за километр. Один удар, и они уже извиняются за все содеянное. Второй удар, и Коста оплачивает мои штрафы, а после третьего навсегда оставляет меня в покое.

Хотя… А что, третий удар действительно может потребоваться?

Думаю, что у Косты к этому времени уже все зубы кончатся, а из Доминика выбьется, как пыль из ковра, все хамство…

Ну почему? Почему природа так меня обидела? Зачем мне эти хиленькие тоненькие ручонки, которые и подтянуться-то толком больше трёх раз не могут? А мой живот, хоть и был худым и плоским, но вообще никогда не знал, что такое кубики… хотя бы один! И угораздило же меня родиться в этом мире слабенькой хиленькой девчонкой! Да еще вдобавок такой неорганизованной и ленивой…

Я, естественно, всегда была твердо уверена, что Леон был рождён таким идеальным, и никак не предполагала, что его успех кроется в кропотливой работе, ежедневных тренировках и строжайшей диете.

Я тяжело вздохнула, переминаясь с ноги на ногу, на мгновение закрыла глаза и резко протянула вперёд руку, так что моя раскрытая ладонь резко и бесстыдно упёрлась в его мокрые, рифленые и невероятно твердые кубики на животе.

Понятия не имею, каким взглядом все это время на меня смотрел Леон, я была слишком занята рассматриванием, как мне показалось, каждого его миллиметра.

— Нравится, да…? — шепотом спросил он, кладя свою большую горячую ладонь поверх моей.

— Да, заверните парочку! — проворчала я и тут же отдернула свою руку, словно пораженная электричеством. Так, он еще и издевается надо мной!

— Но-но! Полегче! Этот смертный только что три раза спас тебе жизнь! — проголосил Мот, высовывая голову из-под подушки, и, увидев, что я наконец-то прикрылась, по-человечески уселся на краю кровати на пятую точку. — Он защищал тебя своей голой грудью!

— Скорее уж, голой задницей! — проскрипела горгулья, которая, очевидно, со своего ракурса могла отлично разглядеть то, о чем говорила.

— Привет! — сказала я первое, что пришло в голову. Именно с этого простого короткого слова в нашей жизни и начинаются, порой, самые сложные и долгие отношения. А поскольку в создавшейся ситуации мне стоило быть несколько конкретнее, то я спросила. — Что ты тут делаешь?

Леона нисколько не смутил мой вопрос, он лишь пожал плечами.

— Я просто принимал свою позднюю ванну… как обычно с ароматическими свечами и лепестками роз, — он невольно закрыл свои глаза, мысленно снова очутившись в своей ванной, — я был там с горячим ванильным банановым шоколадом и сборником поэзии в руках…

— Ты был в ванной… с чем?! — обалдело закричала я, к счастью, про себя. Внешне я только судорожно сглотнула и нахмурилась. — Со свечами? Музыкой? Жратвой? Блин! Хотя… Это все корпус для белых богатеньких студентов! Тут, поди, все такие! Теперь я знаю, почему в моей общаге для серых и бедных постоянно нет горячей воды!!

За своими беззвучными возмущениями я пропустила мимо ушей половину слов Леона.

— …так случилось, что большое, почти во всю стену окно моей ванной комнаты находится рядом с твоим балконом. Оно было открыто, и мимо прошмыгнула пара странных мутных силуэтов. Они двигались в эту сторону, о чем-то шептались. Я быстро узнал тени Дони и Тэдди. Я хорошо помнил, что ты одна в этом номере и… Самое странное, что я бы их и вовсе не заметил, — продолжал Лео, заговорчески понизив голос, — если бы не одна примета… дурной знак…

Я не удержалась и негромко хихикала, представляя Леона с белой омолаживающей маской на лице и двумя круглыми кусочками огурцов на глазах. Такой из ванной обычно выходила моя рыжеволосая соседка по комнате Лиза.

— Ой, ну все! И что же случилось? Ты поскользнулся на мыле? Сел голой попой на свечу? Разлил свой шоколад?

— Я тебе потом объясню, — обиженно пробормотал Леон, отводя глаза в сторону балкона. — Когда ты прекратишь надо мной смеяться…

— Спасибо! Сегодня ты спас мне жизнь! — быстро, но негромко отозвалась я, чувствуя, как загораются мои уши, и зачем-то добавила, будто бы парень не рисковал ради меня своей шкурой, а так, просто помог мне сумку донести. — Однако, не стоило… Завтра тебе рано вставать, идти в универ и все такое…

— Я вообще сегодня решил не ложиться, — объяснил Лео, его настроение значительно улучшилось после моего короткого «спасибо». Он мягко и грациозно сел на краешек огромной двуспальной кровати, что стояла позади него. — Мне же ещё готовить завтрак для нас с Костой… да и для тебя тоже… Тебе же понравился мой пирог с лососем, признайся?

Я покраснела ещё сильнее и принялась, кусая нижнюю губу, благодарить своего личного повара за поздний ужин. А между тем, в номере разгорались нешуточные страсти…

— Так… Бронкс… зачем этот кожаный к нам сюда залез? Он тут до утра остаётся? — тихо промурлыкал домовой, обнюхивая широкую и уже почти сухую спину моего гостя. — А он для нас что-нибудь принес? В гости и с пустыми руками! Вот зачем так?

— О, дорогой Максилимот, не хочу тебя расстраивать, но этот смертный влез сюда, очевидно, как и подобает всем смертным мужского пола, только с одной целью — размножаться! — бесцеремонно прошуршала горгулья, которая, очевидно, за свою многовековую жизнь столько всего неприличного повидала в стенах этого замка. — Смертных же хлебом не корми — дай скорее поразмножаться! Вишь, голый-то какой! И надухарился как!

— Что?! Размножаться в моем номере?! — завопил Мот, да так, что мы с Лео подпрыгнули. Кот выгнулся коромыслом, вся его бежево-кремовая шерсть встала дыбом.

Я краснела все гуще и быстрее, благодаря судьбу за то, что Леон, конечно же, не обладая звериными дарами Дина, не мог понимать, о чем говорят за его спиной местные бесстыжие обитатели.

Ладно уж кот, но вот от горгульи я подобных шуточек никак не ожидала! Старовата она была, да и притворялась до последнего приличной и добропорядочной.

Однако, недовольное мурчание обычного земного кота Леон всё-таки расслышал и быстро обернулся.

— О, какая красивая кисонька! — улыбнулся парень, протягивая свою широкую ладонь к негодующему коту. — Кыс-кыс-кыс!

Домовой Мот отпрыгнул на подушки, злобно шипя и вереща на всю комнату, словно через постель к нему тянулась не теплая человеческая ладонь, а морда опасной ядовитой змеи:

— Ах ты, мешок кожаный! Покыскысай себе под хвост! Или я сейчас как…

В общем, мы с Лео так не узнали, что именно домовой сделает сейчас, а что — потом. Потому что в этот момент я потеряла всякий слух из-за бешено-стучащего пульса в моих висках, резко покраснела, но затем не на шутку побледнела от происходящего. Только бы Лео не знал кошачьего! Парень, очевидно, счел мой румянец, стремительно сменившийся бледностью, за особый знак к действию. Он резво вскочил на ноги, схватил меня за руку и резко приблизил к себе, обняв меня за плечи так крепко, что я не только чувствовала тепло его голой горячей кожи, но и ощутила движение каждого каменного мускула под ней.

Он так крепко меня сжал, что практически весь воздух с негромким ругательством покинул мои лёгкие.

— Не сметь! Не сметь размножаться в моем номере! А ну-ка, фу-у! Разойтись! ФУ! — кричал шокированный кот, когда мы с Лео шлёпнулась на кровать и кубарем по ней покатились. Я все ещё не могла дышать, частично из-за собственного шока, но в основном потому, что он так крепко меня сжимал.

Горгулья в этот момент подобрала цепкими лапками пустой металлический таз и со всей силы постаралась огреть им Леона по голове, дабы, как она выразилась, привести молодого человека в чувство и охладить пыл. Однако, каменная задница промазала, и с гулким стуком по затылку огреб кот. Раздался душераздирающий вой и поспешные, но не особо искренние, извинения горгульи.

Мы же с Леоном благополучно скатились с кровати и шлепнулись на мягкий ковер рядом с ней. Не знаю, как только он меня не раздавил, но Лео оказался сверху, а я снизу. Парень осторожно навис надо мной, удерживая равновесие на одном локте и лишь слегка прижимая меня к полу своим массивным телом.