Факультет Романтики. Ромфак (СИ) - Тигрис Кира. Страница 12

Как только я надежно укрылась за синим контейнером с макулатурой, Дори выскочил на трамвайные пути и растянул поперек дороги что-то очень тонкое, но блестящее, словно нить из чистого золота. Ловкость лап и никакого мошенничества! Едва он вернулся обратно на свалку, как вдалеке аллеи из-за поворота вынырнул яркий свет мощной фары мотоцикла. Он стремительно приближался к нам. Кажется, какой-то парень решил прокатиться этой дождливой ночью на своем байке.

– Три… два… абра-кадабра… трах-тибидох! – громко и возбужденно прошептал Дори, после чего громкое «Бабах!» не заставило себя ждать.

Новенький спортивный мотоцикл, который несся на вполне приличной скорости, вдруг, резко затормозил прямо перед свалкой и остался валяться на узкой асфальтовой дорожке, словно намертво приклеенный. Это он резко столкнулся с тонкой блестящей леской, что ловкий Дори натянул поперек трамвайных путей, крепко закрепив концы на шайбах у рельсов. Мотоцикл, беспомощно взвизгнув, повалился на бок и продолжил отчаянно вращать колесами, словно большой черный жук нервно дергал лапами в воздухе.

Сила инерции была огромна! Одетый во все черное мотоциклист вылетел из седла и, словно легкая гуттаперчевая кукла, кубарем полетел прямо в контейнер с… пищевыми отходами. На его счастье там все продукты были хорошо упакованы в фирменные бумажные пакеты, прочные и красивые, в каких обычно доставляется фастфуд и суши. Так что парень просто-напросто с громким хрустом застрял в помойном контейнере головою вниз, как ростовая кукла из серии Барби Кен в открытой коробке из-под обуви. Благо, на его голове сейчас был надет прочный современный шлем. Причем на поверхности осталась торчать его задница в черных облегающих джинсах и огромной темной рогаткой его стройные ноги в белых кроссовках, настолько чистых и ярких, что, казалось, они светились в ночи.

– Да он же убился насмерть! – прокричала я, бросаясь к застрявшему и хватая его за правую ногу, что слегка нервно подергивалась. Я ухватилась за толстую штанину его черных дорогих джинсов и потянула вверх… едва не стянув с него штаны. – Ой… я же просто вытащить его хотела!

– Кыш, бесстыдница! – ударил меня по рукам своими лапами Дори. – А-ну не тронь его!

– Но ему нужна помощь! Вдруг, он задохнется или уже себе шею сломал! – не унималась я, но с облегчением вспомнила. – Так на нем вроде бы был хороший шлем… да, точно, черный!

Почему мне в тот момент совершенно не пришло в голову, что это мог быть один из той пары байкеров, что меня сбили насмерть? Да потому, что я напрочь все забыла – и Косту, и байкеров, и Люцеморта…

– Да замолчи ты! Тс-ш-ш-ш! – шикнул на меня Дори, обе его белых лапки молниеносно мелькнули в задние карманы джинсов несчастного мотоциклиста и вытащили оттуда кучу разноцветных пластиковых карточек. Каждая следующая выглядела красивее и солидней предыдущей. Он принялся разглядывать их в свете ночного фонаря, скребя по ним коготочками, словно проверяя на прочность. – Так… эта – от банка с его золотишком, эта – скидки на шмотки…, эта – от безлимитной харчевни… о, вот нашел! Ключ от хаты, тут есть даже его морда. Не перепутаем! Эту берем!

С этими словами он вытащил крепкую пластиковую карточку, на которой в свете ночных фонарей я разглядела знакомое лицо зеленоглазого красавца с каштановыми прядями. Несмотря на то, что это было строгое официальное фото, дерзкий красавчик умудрился запечатлеть свою фирменную надменную ухмылку с ямочкой на щеке.

Прямо под фото блестела индивидуальная гравировка – позолоченные буквы «Константин Блэкстоун». Дори осторожно подсунул карточку под свой ошейник из драконьей кожи, а остальные быстро запихнул обратно в задний карман облегающих джинсов парня. Их хозяин, все еще находясь головой в контейнере, тихо застонал.

– Теперь-то мы его вытащим, да? – робко спросила я шепотом, потянув за его правую штанину – джинсы снова поползли вверх, показав всем присутствующим его серые боксеры, обтягивающие крепкие ягодицы. – Он вообще жив?

– Живее всех живых! Руки фу! – ударил по моим пальцам Дори и, словно желая доказать мне «живость» нашего пленника, застрявшего в помойке головой, размахнулся и со словами «Вот! Ха-йя!» смачно шлепнул парня по упругой заднице. Тот громко ойкнул, выругался приглушенным из-за шлема голосом и задрыгал задранными вверх ногами так интенсивно, что с одной из них слетел белый кроссовок.

– Видишь, какой он резвый? Как жеребец! – беззаботно подытожил Дори. – Ну чего ты так уставилась-то? Парня не видела живого что ль? Пошли отсюда! Пока он не вылез и не запихнул тебя в помойку вместо себя!

Я с шумом проглотила ком, вставший поперек горла, и с покорным вздохом развернулась уходить куда глаза глядят прямо по шпалам.

– Ты далеко это направилась, а? – резко остановил меня Дори. В следующее мгновение я почувствовала все четыре его мягкие лапки на своем плече. Он туда он запрыгнул без спроса и бесцеремонно произнес. – А меня на руки взять и понести? Забыла? Ай-о-ох-ой!

Но было уже поздно. Я изловчилась и схватила наглого пушистого сначала за бесхвостую задницу, а затем за шкирку и наконец-то сняла с плеча. Всей моей шее сразу стало легче.

– Какое неуважение! Немедленно верни меня обратно! – заскулил Дори.

Но я не обращала никакого внимания – я ему покажу, кто из нас главный и что значит «мозги из ушей вытряхнуло».

– Не пищи на меня!

В другой же руке я сжимала маленький бумажный клочок с портретом Косты. Судьба могла бы распорядиться по-другому, но я от чего-то не выбросила этот мятый рисунок, весь перепачканный в воске, губной помаде и девичьих слезах. Своих врагов надо знать в лицо!

Глава 4. Ноль эмоций

Кто-нибудь скажет мне, где находится та тонкая грань между «нравится» и «влюбился»? Сколько раз нужно подумать о человеке, чтобы точно осознать, что влюблен? Вот вспомнил один раз ее улыбку и глаза, и хочется еще раз и еще… Интересно, как часто я стал думать о ней или точнее… когда я перестал о ней не думать?

Без нее все в этом мире стало ненужным, тусклым и блеклым, потеряло цвет, вкус, смысл… Приглушенный свет, приглушенная музыка, приглушенные голоса, приглушенный я… Какой сегодня день? Который сейчас час? Где же я опять потерялся без нее?

Я сидел на мягком кожаном диване, развалившись, запрокинув голову назад и закрыв глаза – не хочу никого видеть и слышать. Уходите все… побыстрее, подальше и подольше…

Мы все думаем, что и внезапная безумная влюбленность, как белая горячка, – это то, что может случиться только в книгах или фильмах, или с кем-нибудь другим, но только не со мной. Что меня защитит моя самоуверенность, словно броня. Никогда прежде я так не ошибался в жизни!

Я резко открыл глаза, пытаясь вспомнить, где же я все-таки сейчас. На лекции в академии? В своем номере? И что вообще вокруг происходит? А… музыка и аромат кофе. Я все еще сижу в ресторане на первом этаже нашего корпуса элитной общаги для обеспеченных студентов. Тут есть все – рестораны, тренажерный зал, бассейн, сад, клуб, бары, кафе, библиотеки и даже спа-салон. Словно самый дорогой отель на роскошном побережье. Даже в раю не так комфортно, как здесь. Однако, мой рай навсегда утерян, растоптан, разбит, сожжен и все больше и чаще напоминает персональный ад… Как такое могло случиться? Тем более со мной, с самим Константином Блэкстоуном? Да все девчонки ко мне липнут, как жвачки на кроссовки – без спроса и надолго! Да они толпами за мной ходят! Да они теряют дар речи, покой и честь при встрече со мной! А эта грубая пацанка – ноль эмоций! Да откуда она вообще взялась такая? Я бы в жизни не взглянул на нее дважды, прошел мимо и не заметил. Увидел, зажмурился и отвернулся. Терпеть не могу ее косую выгоревшую на солнце челку, хотя теперь наизусть запомнил каждую прядь. Острые загорелые скулы, которых ни разу не касался ни тоник, ни тональник, ни пудра. Не могу вспомнить, когда я последний раз видел какую-нибудь девчонку без косметики? Ха, да эта пацанка вообще о ней никогда не слышала! А губы? Покусанные, обветренные, не целованные никем… Спорю на свой айфон, что с них ни разу не срывалось ласковых слов любви и нежности… Или она все-таки кому-то их произносила? А целовала ли? Ну уж нет! Черт возьми, точно нет! Она же ненавидит парней! Всех или же только меня? Проклятье! Если с ее крепкими кулаками и острым языком я все-таки справлюсь, то вот глаза… эти яркие, жгучие, словно лазеры, голубые звезды теперь преследуют меня вечно. Где бы я не был, что бы не делал. Едва я закрываю глаза, то она открывает свои… Земля уходит из-под ног, из рук все валится, мысли путаются, язык заплетается. Я сломан, как заводная фигурка, ключик от которой навсегда потерян.