Катализатор для планеты (СИ) - Мраги Лина. Страница 28

Гай принёс гитару. Самую настоящую. Присев рядом на раскладной стульчик, он положил инструмент на бедро и лёгким движением тронул струны.

― Будем петь.

Я икнула. Только этого не хватало! Отсутствием слуха я не страдала, но голоса точно не было. Я вжала голову в плечи. Нет, только не петь! Гай понял, что я не горю желанием, но не смутился:

― Не бойтесь, эрдана, никто смеяться не будет,― и ласково улыбнулся.― Есть такие песенки, детские, какие-то я сам придумал, другие же известны с давних времён, которые очень хорошо помогают запоминать слова и правильно их произносить. Поверьте, я знаю, что говорю! Я буду петь, а вы повторяйте...

Что оставалось делать, сама же согласилась. Оказалось, что это были не совсем песенки, а такие скороговорки и трудноговорки, положенные на музыку. Скороговорки состояли из похожих по звукосочетанию слов, типа «шла Саша по шоссе...», а трудноговорки включали в себя сложнопроизносимые слова и речевые обороты, подобно нашим «корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали...».

Голос у Гая, как я и предполагала, был великолепен, и это он только скороговорки со мной пропевал. А как же он поёт в полную силу? Вот бы послушать! Мучили меня пением, наверно, часа два. Все уже и поели, и посуду убрали, и Натри спать уложили. Хейя не выдержала:

― Хватит, милый! Оставь девочку в покое, она уже хрипит. Если тебя не остановить, то ты не успокоишься. Посмотри, замучил её совсем!― и забрала гитару.

Гай очнулся, как от гипноза:

― Ой, да… простите меня, эрдана, увлёкся. Вы очень устали,― но тут же хитро подмигнул.― А для первого раза у вас прекрасно получается, я не ожидал... И голосок такой приятный. Слабенький, конечно, но если заниматься толк будет.

Я поперхнулась. Вот чего в жизни никогда не хотела, так это петь! А песенки помогали, да ещё как! Днём, пока мы ехали, я вместе с Айрой повторяла слова. Девочка правила телегой, а я, сидя рядом, пропевала по памяти всё, что запомнила с предыдущего вечера. Если допускала ошибку, она меня исправляла и пела со мной.

Айра была истинной дочерью своих родителей, взяла и красоту матери, и голос отца. Сочетание просто сногсшибательное. С такими данными на Земле она могла бы стать «звездой» мировой величины. Я наблюдала, как эта девчушка в поношенном платье с короткими рукавами, во всём помогала родителям, была послушной, скромной, в общем, образцовой дочерью. Иногда я брала Натри, и мы втроём горланили эти весёлые песенки всю дорогу. Было весело! Мышонок тоже быстро учился и говорил уже не только своё любимое «та-ма». Хоть многие звуки малышу пока не удавались, но он старался. Меня он называл Ина, а вскоре и Айра, когда родители не слышали так как ехали впереди, начала говорить Карина, а иногда и просто Кари, что только радовало.

Другие члены каравана относились ко мне спокойно и ровно, никто не пытался заговаривать, да и я ни к кому не лезла, удовлетворившись компанией Гая и его семьи. А вот Скай, старший ребёнок в этом семействе, держался от меня подальше. И так, будто меня, вообще, не было. Он обычно правил последней, третьей повозкой, принадлежавшей их семье, и там же ночевал. Мы же с Айрой спали вдвоём в той, в которой я очнулась в первый раз. Чем было продиктовано такое поведение старшенького, я не понимала, и жалела о том, что нехотя послужила каким-то камнем преткновения.

Дней через десять мой словарный запас вырос настолько, что вполне можно было кратко объяснить чего хочу или ответить на вопросы. Память впитывала новые слова, их значение и произношение, как губка воду. И чем больше я запоминала, тем быстрее и лучше могла говорить. Вот вам и песенки-потешки!

Караван следовал своим путём через холмы, поля, лесистые участки, хутора и маленькие посёлки. Мы проехали через очередную деревню, которая, к слову сказать, не произвела на меня никакого впечатления. Обычные бревенчатые срубы, одни побольше, другие поменьше, с покатыми, крытыми дранкой или соломой, крышами; сараи, огороды, засеянные поля, домашняя скотина на выпасе ― всё почти так же, как и на Земле в сельской глубинке. Надолго в таких деревеньках караван не останавливался. Происходил обмен почтой и посылками, если они были, закупались припасы по необходимости, и мы двигались дальше. Караванщики не только торговали, но и выполняли работу почтовой службы, не бесплатно, конечно. Как я узнала позднее, богатые люди могли себе позволить отправить гонца со срочным посланием или выпустить «летуна»[1] с короткой запиской, если содержали этих редких и крайне дорогих зверюшек. Всё остальное население пользовалось услугами караванов ― медленно, но вполне надёжно.

К этому времени я уже привыкла к походному укладу и постоянному движению и пришла к выводу, что хочу того или нет, но нужно учиться ездить верхом и хоть немного овладеть каким-либо видом оружия, так как рассчитывать в первую очередь мне нужно только на себя. Поэтому на вечерней стоянке я спросила у Айры, не могла бы она дать мне несколько уроков верховой езды или стрельбы из лука. Девочка была удивлена:

― А вы разве не умеете держаться в седле?

― Нет, Айра, не умею…― я потупилась.― Там, где я жила в этом не было нужды.

― У вас не было лошадей?

― Нет, не было.

― Нужно у папы спросить...― девочка теребила свою роскошную косу,― а вот стрелять из лука... я… не знаю.

Она растерянно смотрела на меня, явно не зная, что сказать. «Так… что тут не понятно. Похоже, я ставлю её в неловкое положение...» Я отвела девочку подальше, и мы присели на поваленное дерево:

― Айра, ты только скажи, что тебя смутило. Я просто многого не знаю и не понимаю, так как жила очень далеко отсюда и совсем не так, как вы. Здесь всё для меня в новинку, но я не хочу никаких неприятностей ни для тебя, ни для твоей семьи. Просто объясни и я не буду настаивать...

Она придвинулась поближе и тихо сказала:

― Женщин не учат пользоваться никаким оружием, ну кроме обычных ножей, это не нужно, нас мужчины защищают. Я хотела научиться стрелять из лука, чтобы с папой или Скаем на охоту ходить, но мама мне так по рукам надавала… хорошо, что папе не сказала.

Я задумалась. Во время моего путешествия с этими людьми, я не заметила никакой дискриминации по отношению к женской части каравана, наоборот, было видно, что женщин уважают, даже почитают. Всю тяжёлую работу выполняли мужчины, а также помогали и в приготовлении еды, и за детьми смотрели по возможности. Совсем не было заметно, что женщины как-то не равны в правах с мужьями и сыновьями, но как выяснилось, есть какие-то «табу», которые нарушать нельзя, а я, дурёха, чуть Айру не подставила. Ладно, посмотрим, что мне сам Гай скажет.

― Айра, я сама спрошу у Гая про уроки верховой езды, а вот про оружие спрашивать не буду, хорошо?

Девочка улыбнулась и кивнула. Гай удивился такой просьбе, но постарался этого не показать. Однако он задумался, я заметила, но всё же разрешил Айре меня поучить. Сказал, что лучше взять для первых уроков Лучика, он был самый послушный и спокойный. Вот так мне и открылась ещё одна особенность этого мира.

На следующей стоянке, возле живописного изгиба реки, это была всё та же Улитка, уже широкая и полноводная, я начала пробовать. Айра подвела ко мне осёдланного Лучика. Коняшка был невысокий, упитанный и очень гривастый. К слову, у всех лошадей в караване были роскошные гривы и хвосты, которые заплетали в красивые косы. До этого близко к ним я не подходила, страшновато как-то было, но тут сама напросилась, отступать уже поздно.

Погладив Лучика по шее и потрепав за холку, я подошла к самой морде, ну чтобы как-то с ним познакомиться. Я гладила его большую голову и лохматую чёлку, как вдруг рука наткнулась на что-то твёрдое. Я вздрогнула. Под чёлкой что-то было... Приподняв тяжёлые длинные волосы, я увидела… рог. Небольшой такой, аккуратненький, конусовидной формы.

― Эрдана?― вопрос Айры вывел из прострации.

― Что?!― я резко повернулась.

― Ну так повод берите.

― А... ну да, страшновато только,― я постаралась скрыть замешательство.