Катализатор для планеты (СИ) - Мраги Лина. Страница 3

И вдруг Плешивый подскочил ко мне, схватил за волосы и сдёрнул на земляной пол, а одним прыжком подпрыгнувший Мелкий, резким движением сдёрнул тонкое одеялко. Я, скорчившись, сидела на земле. Плешивый очень больно вцепился в голову и держал так, что я не могла её опустить. Я только и думала о том, что не буду плакать, не буду кричать, всё равно меня никто не поймёт. Сидела и смотрела на них злющими глазами, стиснув зубы и сжавшись до предела. Уже было всё равно, что на мне, кроме нескольких повязок, ничего нет.

Атаман медленно встал. Я заметила, как подёргивается угол его рта, с той стороны, где лицо изуродовано. Он подошёл медленно, плавно раскачиваясь. Движения были настолько текучими, что казалось, будто он идёт не по земле, а мягко ступает по облакам. Как всё случилось дальше, я не уловила. Одним молниеносным движением он уложил обоих моих обидчиков. Секунда, и они уже корчились рядом на земляном полу.

Мужчина сделал несколько кругов вокруг нашей живописной кучки. Сказать, что он двигался с грацией хищника, значит, ничего не сказать. Он напомнил мне кобру и удава одновременно. Кобру за её скорость и непредсказуемость броска, а удава за его силу. Осталось впечатление чего-то змеиного и очень опасного. Каждый мускул источал такую силу, что я пришла к выводу, что самый сильный и опасный в этой компании не Гоблин, а Атаман, хотя по внешности этого не скажешь. В подтверждение моих мыслей, главарь схватил обоих стонущих у его ног мужиков за шкирки, как котят, и выволок наружу. Что уже происходило там, я не видела.

Подтянув к себе тонкое одеялко, я медленно отползла в свой угол. Кое-как прикрылась, упала на тюфяк и, спрятавшись за занавеской, перевела дух: «Вот и погуляли!» Через несколько минут за занавеску просунулась рука с кружкой. Это была рука Няня. «У-у-у, предатель! Даже глаз не поднял, когда эти двое на меня накинулись, не попытался ничего сделать, скотина,― я страшно на него разозлилась.― Если бы не Атаман, то эти уроды порвали бы меня на части, а он даже не смотрел в мою сторону. Больше всех его ненавижу!» Отпихнув протянутую с кружкой руку, я отвернулась. Больше меня никто не беспокоил и через какое-то время я заснула.

А утром меня ждала целая куча, так сказать, подарков разного свойства. Когда я открыла глаза, то первое, что увидела ― это маленький букетик мелких голубеньких цветочков, перевязанных тонкой бечёвкой. «Грехи замаливает, гад,― подумала я и отпихнула букетик:― Не прощу!» Привстав со своего ложа, я увидела, лежащую рядом одежду. Это были такие же, как и на остальных коричневые штаны на завязках и серая рубаха со шнуровкой вместо пуговиц. «Ну наконец-то! Сколько же можно голышом валяться?! А моя одежда, интересно, где? И кто такой добрый, что пожертвовал свои шмотки?»― день начинался приятно.

Одевание потребовало немалых усилий. Хотя моё плечо, ещё было туго замотано, но рука уже двигалась, а синяки и кровоподтёки на ней начали заживать. Скрипя зубами от боли, я кое-как натянула рубашку. И в ней же утонула, хотя подозреваю, что мне нашли самую маленькую. «Наверное, у Мелкого забрали»…― подумала я. И только одеваясь, поняла, как сильно похудела. Я никогда не была худой, но и толстой тоже, хотя периодически сидела на разных диетах, пытаясь хоть немного приблизиться к тонким, длинноногим красоткам из глянцевых журналов. По ощущениям и из того, что можно было рассмотреть ― это руки, ноги, живот ― я потеряла килограмм семь-десять, если не больше. Мои конечности стали гораздо тоньше, небольшой животик исчез совсем, даже ввалился, а на бёдрах хорошо прощупывались суставы. Вот и сбылась мечта! Я тонкая, звонкая и прозрачная. Только и врагу такой диеты не пожелаешь. И только взяв штаны в руки, я обратила внимание на очередной «сюрприз». К моей правой здоровой ноге была привязана верёвка. «Вот те раз! Привязали! Только зачем?!― глядя на ногу, я удивлённо хлопала глазами.― Руки у меня работают, что мешает мне её развязать? Ерунда какая-то… А как же я штаны одену?»

А дальнейшее было уже совсем интересно. Недолго думая, я наклонилась и попыталась отвязаться. И тут в глазах, словно всё расплылось. Я резко откинулась обратно: «Что за чёрт?» Снова наклонилась и опять всё поплыло. Тогда я нащупала пальцами узлы и попыталась распутаться на ощупь. Узлы были твёрдыми, туго сплетёнными между собой и не поддавались. Да, что ж такое-то? Что за глюки?! Я опять отклонилась назад, и зрение тут же пришло в норму. Я чётко видела свою ногу, верёвку, переплетение узлов, место, откуда торчал длинный конец, лежащий на полу и уходящий под мою шторку. Я опять наклонилась ближе и всё повторилось.

Я пробовала и так и этак, крутилась, вставала, пыталась подтянуть ногу к носу и всё это, сопровождалось кряхтением, сопением и гримасами боли. Но ничего не выходило. Меня разобрал какой-то дурацкий азарт, смешанный со злостью. Я обломала все ногти, но толку не добилась. И только после этого заметила, что подпирая дверной косяк, стоят Нянь с Атаманом и, ну с очень большим интересом, наблюдают за моими муками. Нянь держал в руке другой конец моей верёвки и слегка им помахивал. Я не придумала ничего другого, как показать пальцем на верёвку, выразительно пожать здоровым плечом и, разведя руками, уставиться на обоих. Как они заржали! Давненько, наверно, стояли. Я тоже улыбнулась: действительно, смешно.

Когда они более-менее успокоились, Атаман махнул на меня рукой и, вытирая слёзы, вышел. А Нянь, продолжая хихикать, смотал свободный конец этой странной верёвки на руку, подошёл ко мне и, взяв штаны, протянул моток сквозь одну штанину. Когда я справилась с завязками, то штаны на мне превратились в шаровары. Ну хоть так и то хорошо, всё-таки одежда. Пока я возилась со штанами, Нянь сходил в другой угол, порылся в мешке и поставил передо мной короткие мягкие сапожки, очень сильно смахивающие на угги. «А вот и обувка!»― обрадовалась я. Сапожки были старые, уже сильно потрёпанные жизнью и, естественно, большие как минимум на пару размеров. Но как говорится, «на безрыбье…».

Наконец-то я смогла выйти наружу. И пусть меня вывели, как собаку на поводке, всё равно это было здорово. Сначала яркий дневной свет ослепил, но глаза быстро привыкли. Я глубоко вздохнула, голова закружилась, и я припала спиной к ближайшему дереву. Как же хорошо! Было очень тепло, но не слишком жарко. «Странно,― подумала я.― Когда я ехала в этой треклятой маршрутке на нашу дачу, стояло тёплое сухое, но «бабье» лето. Было начало октября. А сейчас лето… самое настоящее. Или время вернулось назад, или я нахожусь в каких-то других широтах, гораздо южнее?! Не могла же я провести «в отключке» почти год?!» Я окинула взглядом окрестности: вокруг лес, не очень густой, но и не редкий; местность неплоская, частично каменистая, кругом проступают скальные породы. «Какие-то предгорья,― подумала я.― И каким же образом я здесь очутилась? Ничего не понимаю!» Там, где я жила, никаких гор и в помине не было. Моему лекарю, видно, уже надоело стоять рядом и, сделав рукой характерный жест, он пошёл вперёд. Я поковыляла за ним.

Обойдя нашу хижину, которая, оказывается, была пристроена одной стороной к невысокой скале, мы углубились в лес. Спустившись в небольшой овражек и пройдя через кусты, я увидела очередное сегодняшнее чудо. Из жердей и длинных кольев, накрытых разлапистыми ветками, был сооружён симпатичный шалашик, зайти в который можно было не наклоняясь, мне, во всяком случае. А когда я заглянула внутрь, то обалдела. Это был самый настоящий туалет! Почти такой же, как до сих пор можно встретить у нас в деревнях. Клозет типа сортира. Но самое прикольное, что свои дела в нём можно было делать сидя. Укреплённую сверху толстыми досками отхожую яму венчала конструкция с дыркой, а на ней что-то типа ящика тоже с дыркой, обитой чем-то вроде кожи. Добротно. Я заулыбалась: «Ну прямо, рай!» Видя мой восторг, Нянь ухмыльнулся и, сделав приглашающий жест, повёл меня дальше показывать местные достопримечательности.

Мы вернулись к хижине, и пошли в противоположную сторону. Шли не более десяти минут, когда я услышала шум водопада. Но тут из-за деревьев нам навстречу вышли Мелкий с Плешивым. Оба были полуголые и мокрые. Когда они поравнялись, и я разглядела их рожи, то моему злорадству не было предела: «Вот это праздник души! Ай да Атаман! Отлично провёл воспитательную работу. Десять баллов! Так вам и надо, ублюдки!» Их лица напоминали мясной фарш: заплывшие глаза, распухшие носы, развороченные рты. Плешивый на меня злобно зыркнул, а Мелкий сделал вид, что меня не заметил, хотя как, вообще, он мог видеть сквозь такие щёлочки?!