Дом восьмого бога - Мраги Лина. Страница 78

Дайк пытался поить меня водой, но как только я открывала глаза и в свете догорающих то тут, то там огней видела окружающую картину, всё начиналось заново. В конце концов, он заволок меня в кибитку, где я мешком рухнула на раскладушку. Запах крови был везде, я чувствовала только его и ничего больше. Бумер улёгся рядом и принялся методично вылизывать шерсть, всю в бурых, запёкшихся разводах. Внутри опять всё сжалось, я зажала рот руками и зажмурилась.

А когда открыла глаза, то уже стояла в тренировочном зале возле стойки с луками. Осмотрев гулкое, светлое пространство, я прошептала в пустоту:

― Я лишила жизни столько людей... Не думала, что это окажется так... просто и так страшно... Одна стрела ― одна жизнь... Я не знаю тех, кого убила и это они на нас напали, только от этого не легче...

Ноги подкосились, и в изнеможении я плюхнулась на пол:

― Зачем?! Зачем, ты меня этому научил, Тан?! Скажи!!! Неужели ты знал?! Знал, что ждёт впереди?! Отзовись! Скажи хоть что-нибудь!!! Та-а-ан! Та-а-а-а-а-ан!!!

Не знаю, сколько времени я кричала и стучала ладонями в пол, а громкое эхо вторило в ответ: «Тан-тан-таннн... а-а-а-н... а-а-ан...». Но вскоре даже истерить сил не осталось, ведь этот гад так и не ответил, хотя я не сомневалась, что он слышит меня, не может не слышать. Я утёрла рукавом глаза, вытянулась на полу и попыталась вернуться к реальности, но, как ни странно, заснула. И во сне, первый раз в жизни, увидела своих покойных родителей! Они никогда мне почему-то не снились, в отличие от моей старшей сестры, которой снились довольно часто, и меня всегда это очень расстраивало и даже обижало. Я дулась на Катьку и на маму с папой, что они ушли так рано и бросили меня, и даже во сне не хотят почему-то ко мне приходить. Со временем, конечно, боль утраты притупилась и прежние детские обиды сменились пониманием, что обижаться бессмысленно, нужно просто помнить, ведь я всё равно их очень люблю.

И вот сейчас я увидела маму, которая протягивала ко мне руки, а потом отца ― он кружил меня над головой. Картинка быстро сменилась, и я уже сидела на пушистом облаке, свесив маленькие ножки в красненьких лакированных босоножках, которые в детстве мне нравились просто до безумия. Я и спала с ними некоторое время, не в силах расстаться даже на ночь.

Мама и папа сидели по обе стороны и смотрели вниз, я тоже глянула туда. Далеко-далеко под тонкими перистыми облаками раскинулся бескрайний голубой океан с зелёными, коричневыми и рыжими вкраплениями суши. Я спросила:

― Это Земля? ― и голосок был звонкий, детский.

Папа погладил меня по голове:

― Нет. Но эта планета не менее прекрасна, чем та на которой ты родилась, а может, и более... Тебе, доченька, решать...

― Что решать, папа?

Он нежно улыбнулся, а мама ответила:

― Всё... Всё решать дорогая... Кому жить, а кому умереть...

В горле надулся ком, хлынули горючие слёзы и, заикаясь, я еле-еле выдавила:

― Я не хочу... Я не хочу, чтобы кто-то умирал... Я ещё маленькая, а не большая! Я не могу ничего решать, вы решайте!― и заревела в голос.

Мама обняла меня крепко-крепко, как тогда в последний раз перед смертью и прошептала:

― Ничего не бойся. Никогда. Слушай себя, слушай голос, что говорит внутри, и ты ни в чём не ошибёшься, моя девочка. Мы с папой так тебя любим и так гордимся... Помни об этом... Всегда помни...

Её шёпот становился всё тише, а потом мои глаза застлал какой-то сиреневый туман, и вместо тяжёлого, приторного запаха крови я ощутила нежный знакомый аромат, который когда-то так сильно действовал на меня и моих друзей ― аромат Мозгового.

Я выбралась из кибитки, когда было уже светло. При дневном освещении картина ночного побоища выглядела ещё хуже, хотя Дайк с Максом успели убрать подальше и заложить ветками самое страшное, то есть обрубки тел и разбросанные внутренности. Возле кибитки стояло ведро с чистой водой. Я напилась вволю, а потом сбросила верхнюю амуницию и вылила остальное на голову. Бумер, поскуливая, бегал рядом и заглядывал в глаза. Я погладила мохнатую гриву:

― Ну что, Бу... Можно считать, что боевое крещение у нас с тобой состоялось, как это ни прискорбно.

Волк смешно подпрыгнул и радостно лизнул меня в нос. Пока я одевалась и вооружалась, парни доложили, что остаток ночи прошёл спокойно, однако в лесу они обнаружили ещё два трупа. Больше книг на сайте кnigochei.net Одному покойнику стрела вонзилась в глаз и пробила череп, а другому ― в грудь, застряв в теле по хвостовое оперение.

― Я хочу на них посмотреть,― затягивая ремень, я старалась не заплакать.

― Зачем?!― изумлённо спросил Дайк, подавая колчан с уже вынутыми стрелами.

― Запомнить хочу...

― Но зачем, Кари?!

― Мне надо...

Мои мальчики переглянулись, но расступились, пропуская к груде мёртвых тел. Держа дрожащие руки на ремне, я прохаживалась вдоль недавно убиенных. Лица тех, кому я попала в голову, рассмотреть было сложно, они были залиты кровью, в отличие от других, кому попала в грудь. Стрелы ― не меч, от порубленных Дайком и Максом, да загрызенных Бумером мало что осталось, а вот «мои» были целёхоньки. Жуть, цинизм, но ведь это так.

Я присела на корточки и вгляделась в ближайшее тело. Мужчина был невысок, крепок, длинные руки, короткие, кривоватые ноги и тёмная кожа почти такая же, как у Чёрного Ли. На загар это было не похоже, и я слегка растянула ворот серой рубахи: шея и грудь выглядели также. Осмотрев остальных, я убедилась, что цвет кожи у всех почти не отличается, но общий вид лежащих на траве, хладных трупов был каким-то не таким. Странные, угловатой формы пряжки на ремнях, сапоги из светлой кожи на какой-то необычной, очень твёрдой подошве и, главное, что сразу бросилось в глаза ― совершенно одинаковые родовые метки у пятерых. Я ещё раз осмотрела кожные генетические рисунки: одно и то же место на правом плечевом суставе и узор линий один в один. Я обернулась к парням:

― И что это значит? Дайк, кто они?! Пять братьев-близнецов, что ли?!

― Не может быть такого!― Дайк подбежал ко мне и вместе с Максом они принялись переворачивать и осматривать мёртвых.

― Вот вс-с-сё ты заметиш-ш-шь,― прошипел Макс.― А вот мы как-то не очень-то и всматривалис-с-сь... Вот, у этих двоих тож-ж-же метки совпадают...

― Что это за люди, Дайк?― я продолжала смотреть на Няня.

― Не знаю... Я подумал, что обычная банда грабителей, может, люди Элгана или Инзара, но теперь...― он плюхнулся рядом на траву, обхватив себя руками. Дайк так всегда делал, когда задумывался о чём-то.― Близнецы... Но так не может быть! Близнецы рождаются очень-очень редко, у меня не было ни одного такого случая, когда на роды звали. А если и рождаются, то только по двое, но никак не пятеро сразу, люди ведь ― не животные! Да и, вообще, нельзя! чтобы они росли и жили вместе.

И вот тут мне открылась ещё одна тайна этого мира. Только в отличие от остальных, безобидных и чудесных типа единорогов, летунов, сверкающих ангалинов и тому подобного, эта касалась «тёмной» стороны жизни на Окатане, как те монстры, в которых превращались ангалины в своих неудачных попытках обрести человеческое тело.

Рождение близнецов в семье считалось чем-то вроде проклятия на роду. В давние времена одного ребёнка, обычно второго, убивали сразу после рождения и делали это сами родители. Со временем страшную обязанность начали выполнять лекари, за хорошую плату, разумеется. Однако, когда в семье легендарного Дикого Терра, который прославился большими завоевательными походами, два раза подряд родились близнецы, эта древняя жестокая традиция под напором правящего дома была пересмотрена.

Близнецов было решено не убивать, а разлучать, но так, чтобы они никогда не встретились. К слову сказать, девочки не рождались в паре, в отличие от мальчиков. С тех пор так и повелось. Когда на свет появлялись близнецы, то одного отдавали в какую-либо семью далеко-далеко от дома, да ещё и доплачивали иногда, чтобы забрали, и судьбой этого ребёнка больше не интересовались.