Следующей зимой (СИ) - Рона Кейт. Страница 13

Я пропустила момент, когда парень определился с тем, что он будет смотреть. Первые кадры не кажутся знакомыми, но потом я понимаю… И не могу скрыть улыбку. Сайтама навсегда в моем сердце!

После первой серии «Ванпанчмена» Звягинцев ставит паузу.

— Есть хочешь? — этот обыденный вопрос не сразу уложился у меня в голове. Я могла бы ожидать «Ну что расселась?» или «Ты уедешь или нет?». Но не этого. — Тут вряд ли что-то нормальное найдется, но, скорее всего, есть попкорн или какие-нибудь снеки.

Я поворачиваю голову и хочу отказаться, но понимаю, что ужасно хочу есть. Хотя бы попкорн. И киваю.

Пока его нет, я думаю, означает ли это перемирие?

Через несколько минут появляется Звягинцев с миской попкорна, пачкой крекера и орешками. Убийственное сочетание во втором часу ночи. Но лучше, чем ничего. Наш перекус располагается на журнальном столике, и мне приходится сесть ближе. Я немного нервничаю

А потом отдергиваю руку, едва соприкоснувшись с его пальцами, когда тянулась к миске. Слышу его смешок. Но упорно смотрю на экран.

Когда следующие несколько раз я снова случайно касаюсь его пальцев, уже не отдергиваю руку. Я не боюсь его, пусть осознает это. Да!

Когда на экране от кулака Сайтамы костюм Молотоглава распадается на атомы и тот остается в чём мать родила, Звягинцев закрывает мне глаза ладонью. Я смеюсь и пытаюсь отодвинуть голову.

— Там всё равно не покажут самого интересного! Я же знаю!

Артём не дает мне увернуться и постоянно держит свою пятерню перед моими глазами. Тогда я делаю то же самое. Но он с легкостью убирает мою руку. И наши взгляды встречаются. Господи, как же мне нравятся эти карие глаза. В них так тепло тонуть. Я бы списала это на алкоголь, но, кажется, он уже почти выветрился.

Я хочу отвернуться, но он тянется ко мне. В полном ступоре понимаю, что он меня целует. Отвечаю не сразу. Неловко. Но его это не смущает.

Я наконец закрываю глаза и плюю на всё.

Даже прокручивая в голове это всё на следующий день, я не могла назвать момент, когда мои джинсы вместе с бельем оказались на полу, а его пальцы — во мне. В тот момент мне было плевать, что может проснуться Маша. Его пальцы заставляли меня стонать и выгибаться. Я даже не знала, что так умею.

Следом на пол летят наши футболки и джинсы. Меня никогда так не целовали. Я и никогда так не целовала. Зарываюсь пальцами в его длинные волосы, исполняя мечту. Затем провожу рукой по шее и груди, не ожидала, что его кожа окажется такой мягкой и приятной. Так можно и тактильным маньяком стать. Он проводит носом вдоль линии моего подбородка, затем прикусывает мочку. Если он еще раз так выдохнет мне в ухо, я умру на месте. Я уже близко — слишком давно не мастурбировала, а он вытаскивает пальцы. Я разочарована, кусаю его за шею. А Артем подхватывает мою ногу под коленку и отводит в сторону. Немного неудобно, но я тут же об этом забываю, когда он оказывается во мне. Мои пальцы вцепляются ему в руки. Мне так больно и так хорошо. Подаюсь бедрами вверх, а зубами прикусываю плечо. Кажется, я не рассчитываю силу, но нас обоих сейчас это не волнует.

Я улетаю первой. А потом чувствую теплую лужицу у себя на животе. Тяжело дышу. И только когда с меня салфеткой стирают сперму, понимаю, что только сейчас произошло.

Я занималась сексом без презерватива. Пальцы подрагивают от ужаса. Тут же сажусь и собираю одежду. Ноги и руки не слушаются, но я как-то одеваюсь. Я в смятении и не знаю, что делать и говорить. И даже взглянуть в его сторону не могу. Надеюсь, он и так понимает: то, что произошло, — ужасно!

Шепчу, что иду спать, и сбегаю наконец из комнаты.

Вода в душе холодная, видимо не в ту сторону повернула кран. Но я все равно залезаю. Шиплю от холода. И все же мне сейчас это нужно. Очень быстро моюсь, затем обтираюсь каким-то крохотным полотенцем. Плевать. Надеваю белье, потому что не могу смотреть на себя голую. Дрожу, но снова умываюсь ледяной водой. Мысли о жутком холоде застилают другие мысли — о том, что случилось внизу.

Хватаю одежду и, дрожа, несусь к Маше в комнату. Надеваю футболку и запрыгиваю под плед. Зря я так мало пила, сейчас могла бы отключиться и спокойно спать.

24 дня до зимы

После пар пришлось идти в профком помогать с организацией конкурса красоты. В итоге меня отправили по магазинам со списком покупок на два листа. Аргумент за мою кандидатуру: «У тебя же подруга на машине!»

Хорошо, что Маша еще не успела уехать. Со мной напросился Руслан: «Кто-то же должен всё это дотащить!»

— Хэй, — зову я Машу. — Ты что?

Мы сидим в машине возле моего подъезда после почти четырех часов поездок по городу и покупок. Маша непривычно молчалива весь день. Я знаю, что — вернее, кто — является этому причиной. Мне хочется подбодрить ее. Или встряхнуть.

— Всё хорошо.

— Ага, вижу…

Фомичева вздыхает. И правда, что тут скажешь?..

— Ты же видела всё. Я бы поняла, если бы он к ним хоть что-то чувствовал, но он же меняет их каждые две недели. Странно, что не как белье — каждый день. Так почему не я?

— Ты хочешь на их место? — мой тон резкий, не могу себя сдержать. Потому что я уже ненавижу Терновского.

— Нет. Или да. Не знаю. Знаешь, когда его вижу, аж коленки подгибаются. Забываю про собственное достоинство, про гордость.

Теряюсь от такой откровенности. Ее слова так перекликаются с моими чувствами. С одним отличием. У нее всё же есть какой-то шанс, может, и не сейчас. А у меня нет.

— Он ведь даже потанцевал со мной. Говорил, что мой подарок самый личный, что я чуть ли не единственная попала в точку, а не отделалась чем-то стандартным…

Она мне рассказывает и рассказывает события субботнего вечера. Теперь я вижу их с ее стороны. И могу только вздыхать и тихонько произносить «Мудак».

Маша шмыгает и наконец останавливается. Все слова уже иссякли.

— Спасибо, что была со мной. Хотя я тебя и бросила…

Я смеюсь. А она продолжает:

— Хорошо, что у меня есть ты и Тёма!

Я тут же напрягаюсь. Весь день пытаюсь закинуть мысли о нем как можно дальше. В воскресенье утром я попросила Машу побыстрее вызвать такси и поехать домой, ведь «у меня уроки, да и мама просила не задерживаться». Нам повезло, такси приехало очень быстро. Когда мы спустились, чтоб одеться и попрощаться с хозяином, я не знала, куда себя деть. Мне показалось, что Звягинцев что-то хотел сказать, он постоянно смотрел на меня. Слава богу, что времени на долгое прощание не было. Хотела ли я слышать его нелепые извинения? Нет.

— Слушай, а Русланчик-то от тебя сегодня вообще не отходил! — улыбаясь, сообщила подруга.

Я закатила глаза.

— Это суперстранно, не находишь?

— Что ты ему нравишься?

— Что он от меня не отходит и несет какую-то чушь.

— Потому что ты такая вся снежная королева, парнишка теряется.

— Я?

Мне казалось, что я веду себя дружелюбно.

— Ты-ты! «Алисонька, давай я возьму этот пакет!» — Маша копирует интонации Кашина. — А Алиса вся такая сильная и независимая: «Сама справлюсь!»

— Я не так сказала! — смеюсь я.

— Ну, может, чуток по-другому, но смысл именно такой: «Не подходи ко мне, покусаю!»

— Я могу, да, — я ухмыляюсь.

— Не нравится он?

— Не знаю… Наверное, нет.

— Скажи ему.

— Как? Он ведь фактически даже намеков никаких не делал. Просто трется рядом и несет какую-то ерунду На предложение помочь я должна ему была ответить: «Руслан, вы мне не нравитесь, перестаньте катить ко мне свои яйца»? Так? А он такой покрутит у виска и скажет, что я чокнутая и он просто хорошо воспитан и хотел помочь…

Маша хохочет.

Позже, вечером, мне приходит сообщение от Каримовой. Она хочет участвовать в конкурсе и просит помочь с анкетой и видеопрезентацией. Я скидываю ей ссылку на положение о конкурсе, на регистрационную форму и страничку с разбором основных вопросов, которые возникают у претенденток. Конкурс проводится уже несколько лет, и вся информация давно разложена по полочкам. Но Ленка не унимается и забрасывает меня вопросами и просьбами о помощи. В итоге заявку мы заполняем вместе. Тяжела и неказиста жизнь старосты. Не в рифму, зато по делу. Видео я вообще не хочу заниматься, но выхода нет, Ленка не отстает, пока не соглашаюсь. Я говорю, что сценарий и съемки на ней, я лишь смонтирую. Мне прилетает тонна смайликов-поцелуйчиков. Я же ругаю себя на чем свет стоит. Даже монтаж заберет кучу времени, которого у меня не особо много — до сессии остается два месяца, и я знаю, что они пролетят, что вообще не поймешь, что делала всё это время.