Детская площадка (ЛП) - Борегар Арон. Страница 36

Он гордился тем, что не отреагировал на атаку; он не хотел, чтобы Джеральдин получила удовольствие, причинив ему боль. Вспышки случались достаточно часто, и он приспособился к этому. Он был похож на один гигантский клубок иголок и булавок. Крепкий, как гвозди, и онемевший, как новокаин.

Всякий раз, когда к Року приходили самые мрачные чувства, Джеральдин знала, как им противостоять. Но на этот раз он отличался от других.

Впервые она увидела внутреннюю ярость, застывшую на его лице. Такие ругательства обычно стирали все эмоции у массивного мужчины. Эмоциональная позиция Рока озадачила Джеральдин.

Отвращение, которое обычно подавлял Рок, ласкало его мозг. Ему нравилось думать о Джеральдин и Фуксе. Он так наслаждался этим, что кровь, стекавшая по его лицу, окрасила бóльшую часть жёлтой эмали, образующей его безумную ухмылку.

- Какого чёрта ты улыбаешься?! Чего тут улыбаться?! Очередной провал?! - крикнула Джеральдин.

Она взяла стоявшую рядом бутылку шампанского и сделала глоток прямо из неё.

- Просто рад, вот и всё, - солгал Рок.

- Ну иди, блять, радуйся в шпионской комнате, слабоумный отброс!

Рок наклонил свою плоскую кепку перед старой ведьмой, не позволяя своей широкой ухмылке исчезнуть. Ироничный вкус крови, вошедший в его рот, подействовал бы как шампанское.

А на данный момент…

В глубине души Рок задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь устроить собственный праздник? Такая возможность не казалась исключённой, но сначала ему нужно было найти что-то, что стоит отпраздновать.

КЛАССИКИ

Выйдя из металлического воздуховода, дети приземлились на каменную платформу. Тяжёлый каменный материал был размером с тесную спальню, но, в отличие от любой из их спален, края платформы уходили в яму тьмы. Неопределённые границы были ужасны, но вскоре они оказались на следующем опасном пути.

В их ушах раздался безжалостный механический гул. Это был первый намёк на то, что то, что ждёт впереди, может быть не из приятных. Во-вторых, среди машинного шума можно было услышать шквал пронзительных ревущих криков. Но визуальные эффекты были более резкими, чем завуалированные подсказки.

В конце круглой каменной платформы камень сужался в тонкую дорожку. Впереди лежал прямой участок классиков. Контур мела отображал один столбец, состоящий из восьми шагов. Установка была традиционной; та, которую все дети видели в то или иное время.

Первые три шага состояли из пронумерованных квадратов, отмеченных цифрами 1, 2 и 3. Затем следовала пара квадратов, расположенных рядом, с номерами 4 и 5. Затем одиночный квадрат с цифрой 6, ещё один набор двойных квадратов с номерами 7 и 8 и один квадрат с цифрой 9. Наконец, завершая череду ужасов, было последнее место с надписью "РАЙ".

За исключением мела, Райская платформа была такой же, как та, на которой они стояли. Помимо слова, существовали также различные тревожные изображения, нарисованные с непомерным количеством деталей. Изображение занимало почти всё пространство.

Цвета, составляющие "произведение искусства", были просто белым и красным, но цветовая гамма была выбрана намеренно. Меловые зарисовки имели ужасный характер. Они изображали нескольких разрываемых на части ангелов. Один был ранен ножом и был покрыт зияющими ранами, а другой безжизненно висел на петле. Был даже третий ангел, которого пара дьявольских рук душила собственным ореолом.

За кощунственным произведением искусства стояла приоткрытая дверь. Ничего не было видно, кроме зловещего багрового свечения, истекающего с другой стороны. Над рамкой, нарисованной капающим красным шрифтом, читалось слово "АД".

Хотя все эти детали вызывали тревогу, не было ничего, что могло бы сравниться с тем, что было возведено по обе стороны дорожки для занятий классиками.

По мере того как Си-Джей приближался к краю, мощный, похожий на машинный шум становился всё сильнее. По обе стороны детской игры две огромные прямоугольные мясорубки непременно крутили свои острые стальные внутренности. Острая металлическая гибель, на которую он смотрел, безжалостно взбивалась. Столкнувшись с искусственным зверем, мысли о надежде и прогрессе, проносившиеся в черепе Си-Джея, были омрачены.

Вопли и крики, доносившиеся к ним сверху, также нельзя было игнорировать. Четвёрка взрослых коров была разделена поровну; по две с каждой стороны дорожки в классики. Они тревожно стояли в своих зарешёченных камерах, стуча копытами по прочному металлическому полу.

- Какого чёрта…

Речь Си-Джея была прервана порезами на его спине. Соль не позволила ему забыть, сколько всего было намазано на его раны.

Но Си-Джей не позволил себе погрязнуть в боли и вместо этого быстро вспомнил о брате.

- Исаак, можно мне нож? - спросил Си-Джей.

Он растянул рубашку с воротником.

- Конечно, - ответил Исаак.

Мальчик едва мог оторвать взгляд от ужасной машины.

- Я иду, Бобби, - сказал Си-Джей.

Си-Джей подошёл к Бобби с ножом и схватил рубашку висельника. Он разрезал ткань на длинные полоски, пока не получил несколько готовых кусков. Он засунул лезвие за пояс и приготовил фланелевые ошмётки.

- Это может быть немного больно, - сказал Си-Джей.

Глаза Бобби были влажными, а лицо всё ещё бледным, но он, казалось, был достаточно подготовлен, чтобы справиться с болью.

Си-Джей мягко затянул несколько полосок ткани вокруг предплечий брата. Когда давление усилилось, Бобби изо всех сил старался не заплакать.

Кип смотрел, надеясь не увидеть, как его старший брат дрогнет. Каждый раз, когда Бобби проявлял слабость, это было как кинжал в его сердце. Визуальные эффекты заставили его нервничать ещё больше, чем раньше. До того дня Кип даже не видел, чтобы Бобби плакал. Несмотря на то, что Си-Джей призывал вести их вперёд, видя, как его старший брат так уязвим и ранен.

Сэди по-прежнему была переполнена травмой. Ей едва хватило самообладания, чтобы удержать маленького Донни рядом с собой. Но забота о его безопасности отвлекла её ровно настолько, чтобы оставаться работоспособной.

Исаак испытывал те же ужасные ощущения, что и его сестра, но ему не на что было отвлечься. Его преследовали вспышки мясистой головы и хлещущего кровью тела Сэм.

Исаак обнял Сэди.

- Я тебя люблю. Не волнуйся, я… я защищу тебя, - прошептал Исаак.

Он говорил сквозь зубы. Без Сэм дела никогда не будут в порядке. Более того, путь, который лежал перед ними, был полон опасностей.

Но слова, которые он выбрал, были такими, какие хороший старший брат говорит своей младшей сестре во времена сомнений. Исааку даже не пришлось об этом думать; просто так получилось. Он отложил в сторону их мелкие обиды; следующие несколько мгновений вполне могут стать решающими в жизни.

- Вот ещё один - ой! Чёрт побери! - Таня закричала.

- В чём дело? - спросил Исаак.

- Чёртовы муравьи. Наверное, один пробрался.

Таня почесала раздражённые лодыжки. Малиновый прилив на её коже сменился бесконечным зудом. Её ноги покрывали точечные красные пятна. Её полуострые ногти впились в испорченную плоть, вытягивая немного крови и вызывая вытекание небольшого количества полупрозрачной жидкости.

Таня преодолела боль и вернулась к прежним усилиям. Перед её глазами появился ещё один знак, очень похожий на тот, который она видела перед тем, как спуститься с горки. Там было написано: ПРАВИЛА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ.

Си-Джей повернулся к суматохе и увидел Таню, изучающую вывеску. Он закончил обвязывать последний кусок ткани вокруг руки Бобби, а затем переключил своё внимание на сестру. В этих словах появился дополнительный интерес, поскольку теперь он знал, что понимание загадок потенциально может стать разницей между жизнью и смертью.

- Что там написано? - спросил он.

- Забудьте о бросании камней, просто доберитесь до цели, но проигрыш в этой игре - это величайшая потеря. Впереди вас ждёт ужасный провал, мимо которого вам придётся пройти, чтобы увидеть маму и папу. Но обо всём по порядку: сделайте прыжок, но сделаете неверный шаг и станете помоями. У вас нет выбора, вы должны сыграть в игру и узнать, что Рай и Ад - это одно и то же.