Вендетта. Том 2 (СИ) - "shellina". Страница 14

— Я понял, ваше величество, — Ушаков хмыкнул и поднялся, опираясь на трость. Ой, что-то не нравится мне, что он снова начал трость по назначению использовать. Что-то у него со здоровьем явно происходит. — Жалование-то большое положить?

— Обычное инженерское, — он кивнул и вышел, тяжело опираясь на трость.

Твою мать. Надо мне поберечь тебя, Андрей Иванович. Турка отозвать? Или ещё немного подождём, посмотрим, как дела дальше пойдут? Решив, немного подождать, я всё равно послал Турку депешу, в которой говорилось, чтобы он был готов вернуться по первому требованию.

Глава 6

Пётр Семёнович Салтыков подошёл к Ласси, который неважно себя чувствовал, и большую часть времени сидел на табурете, чем стоял, обозревая перспективу. Возраст давал о себе знать, но ирландец всё ещё обладал цепким умом и большим опытом, чтобы заменить его в этой кампании на кого-то другого. Да и в других предстоящих компаниях не на кого было фельдмаршала заменить. Был, ещё, правда, Миних. Но на Христофора Антоновича у Петра Фёдоровича были совершенно другие планы.

— Что-то Пётр Петрович, неважно выглядишь, голубчик, — Пётр Семёнович посмотрел вдаль, туда, где выстраивались ряды прусской армией.

— Да и чувствую себя так же, как и выгляжу. — Ласси смотрел в ту же сторону, что и Салтыков.

— Не дело это, ой не дело, — покачал головой Салтыков. — Поберечь тебе себя надобно. Ты ещё слишком сильно нужен государю, чтобы раньше времени в утиль себя списывать.

— Брось, Пётр Семёнович. Если бы от старости было волшебное лекарство, о нём хоть в сказках, но было известно. Ничего, это я брюзжу по стариковски, голова еще, слава богу, работает. — Ответил Ласси и снова посмотрел на пруссаков. — Ну что же, всё решится именно здесь. Мы обязательно победим, и королевство Пруссия перестанет существовать. А что дальше?

— Думаю, Пётр Фёдорович установит над этими землями протекторат, как он сделал с Голландией. — Салтыков опустил трубу. Он нигде не видел короля Фридриха, и это его безумно нервировало.

— Почему сразу не объявить захваченные земли своими? — Ласси раздраженно стукнул по земле палкой.

— Полагаю, что проблема в Польше и Австрии. Австрийцы очень сильно захотят вернуть Силезию. А Пётр Фёдорович им её не отдаст. Вот ещё. Кроме Речи Посполитой ещё один участок вражеский возле своих границ получить? Зачем ему это надо? — Салтыков говорил рассеянно, всё ещё пытаясь найти Фридриха. — Кстати, а чего мы ждём? Почему не наступаем? Преимущества в силе у них нет, при отсутствии достойного финансирования и помощи союзников можно сказать, что положение Фридриха плачевно. Эта битва больше напоминает мне жест отчаянья.

— Или они что-то хотят спрятать. Отнять у нас время, связать битвой, что…

— А где король Фридрих, я его не вижу, — Салтыков отнял трубу от глаза, и они с Ласси посмотрели друг на друга. — Лопухин!

Иван Лопухин подбежал к генералу и фельдмаршалу. Их было двое, и к кому обратиться, он не знал, с досадой подумав про себя, скорей бы уже был готов тот новый Устав, который регламентировал приветствия, в том числе и в подобных случаях. Всё-таки они на войне, а не в модном салоне, чтобы расшаркиваться, когда каждая секунда дорога.

— Ваня, найди Груздева. Возьмите роту казаков и скачите, Ваня. Скачите по всей округе, но найдите следы короля Фридриха, который, похоже, захотел сбежать. — Салтыков говорил быстро и временами бессвязно, но, как ни странно, Лопухин всё понял правильно.

— Вы полагаете, Пётр Семёнович, что король Фридрих попытается сбежать? — переспросил он.

— Лопухин, ты чем слушаешь? — Перебил его Ласси раздраженно. — Он уже сбежал, а битву нам дают, чтобы дать время королю убраться подальше. Ну и, всегда есть шанс, что пруссаки победят. Ведель, которого, похоже, оставили здесь за главного, весьма попортил нам кровь на марше. Силы у нас примерно равны, да плюс к этому пруссаки будут обороняться, а это, как известно, всегда проще.

Салтыков проглотил крепкое словцо, которое готово было сорваться с его языка. Карл Генрих фон Ведель был весьма неудобным противником. А ещё весьма хорошо обучаемым. Он быстро подхватил идею постоянных нападений из засад, или просто легкой кавалерией на находящуюся на марше армию. Такого урона, какой наносили башкиры с казаками, эти нападения не несли, но нервов на них было потрачено очень много, и их было жаль, как и потерянного времени.

— Скачи, Ваня, найди короля Фридриха живым или мертвым. — Напутственно произнёс Салтыков. — Живым, конечно, предпочтительней, но, если уж совсем ничего не получится…

— Я вас понял, Пётр Семёнович, — Лопухин коротко поклонился и пошёл быстрым шагом искать Груздева, который уже становился непревзойденным мастером подобных поисков, работы с населением создания различных ловушек.

— Груздева, кстати, велено после того, как войск Фридриха разгромим, в Петербург послать, — как бы невзначай сказал Ласси. — Пётр Фёдорович лично хочет его видеть.

— О, как. — Салтыков даже удивился. — Повышение никак Олежку ждет, али награда какая.

— Ничего не могу сказать, не ведомо мне это. Но, вроде бы, если верить слухам, Ушаков плох шибко. А Пётр Фёдорович дюже дорожит этим старым хрычом. Хочет небось отдохнуть ему дать напоследок. А то дела государственные Андрея Ивановича точно в могилу прежде срока сведут. — Ласси поднял трубу к глазу. С этого пригорка ему и с табурета всё было прекрасно видно. — Точно Ведель, сукин сын. Вон он козлом скачет, команды раздаёт, уже третий раз строй меняет.

— А при чём здесь Груздев? — Салтыкова в данный момент Ведель не интересовал. Он даже полки пока не выстраивал, всё приказа ждал. — Если Ушаков уйдет на покой, то Груздев тут при чём? Тайную канцелярию, наверняка, Ломов возглавит. Пёс преданный и верный императора.

— Я не знаю, Пётр Семёнович, его величество мне не докладывает о своих задумках. — Ласси задумался. — Я просил Петра Фёдоровича отозвать меня. Стар я стал, не справляюсь уже. Вот, допустил, чтобы эта собака шелудивая — Ведель так нам напаскудил.

— И что его величество? — Салтыков посмотрел на него с толикой жалости. Так вот она причина плохого самочувствия фельдмаршала, помниться, такое уже было, в Крымскую кампанию. На этого ирландца частенько находили приступы самоуничижения, во время которых от чувствовал себя больным и раздраженным без всякой меры.

— Его величество пока мне ничего не ответил. Надеюсь получить ответ сегодня. Как только эта рыжая шотландская лиса соизволит прибыть.

— Кого мы ждём, Пётр Петрович? — с нажимом спросил Салтыков, едва себя сдерживая, чтобы не схватить фельдмаршала за грудки и не начать трясти. — Мы ведь стоим здесь уже несколько часов без малого и ни одного порядка я ещё не выстроил.

— Фермора мы ждём. — Ответил Ласси.

— В Польше нынче не спокойно, — покачал головой Салтыков. — Прошёл ли?

— Прошёл, потому и ждём его с часу на час. А в Польше не пойми что творится, а ещё больше мне не понятно, почему молчит его величество. Ничего не предпринимает. Чарторыйских выслал вон, когда те на поклон прибыли.

— Чарторыйские и на поклон? — Салтыков хохотнул. — Да быть того не может. Со своей шляхетской спесью, даже с императором, поди, через губу разговаривали. И не просили, а чуть ли не требовали помочь им с соседями. Правильно их Пётр Фёдорович до себя не допустил. Пускай этикету подучатся, да правильно просить начнут.

— А правильно, это как? — Ласси снова поднёс к глазу трубу.

— С почтением предложение впереди себя выкатят, что Пётр Фёдорович с них получит, ежели помочь решит. Во сколько шляхта жизни наших солдат оценивает?

— Эти-то? Не вынуждай меня грех на душу брать за сквернословие, — Ласси опустил трубу. — И всё же не понятно, чего Пётр Фёдорович ждёт.

И тут сзади послышалось ржание и шум колес, к ним подъезжала карета, из которой едва ли не на ходу выскочил высокий грузный человек. Рыжий он был или нет, Салтыков не видел из-за парика, которому граф Фермор был предан, как и большинство иностранцев, которые пришли служить России ещё при Петре Алексеевиче.