Вендетта. Том 2 (СИ) - "shellina". Страница 44

Из дома Олсуфьева Кристиан вышел в глубочайшей задумчивости. И когда приехал домой, то сразу же пошёл быстрым шагом в комнаты, выделенные когда-то очень давно Криббе.

— Гюнтер, даже, если ты сейчас не один, выпроваживай свою любовницу, — закричал он с порога.

— Что ты орешь? — спросил Криббе, поднимая голову от бумаг, которые изучал при свете свечей. — Я женатый человек и не так давно стал отцом. Пока что любовница — это последнее, что занимает мои мысли. Не могу сказать, что такое положение дел навсегда, но пока что оно меня полностью устраивает.

— То, что ты сейчас говоришь — просто кощунство, запомни мои слова. — Ван Вен прошел по комнате и рухнул в кресло. — Рассказывай. Что за поручение велел передать мне его величество, и не связано ли это поручение с будущим разгромом нашего флота англичанами?

— Ты очень умен, Кристиан, — Гюнтер потянулся. — Именно поэтому его величество решил поручить тебе самое сложное дело.

— Португалия никогда не согласиться на то, чтобы выступить против Англии. Слишком уж они завязли в грабительской торговле с этими чертовыми островами. — Кристиан потёр подбородок. — Я даже не знаю, что можно ей предложить, чтобы она наконец прозрела и сбросила с себя эту грабительскую торговлю.

— Его величество посоветовал обращаться не к королю напрямую, а к народу. Он попросил изучить договор Мэтуэна и воспользоваться тем, что сами англичане не стыдясь применяют уже очень давно, — и Гютен протянул приятелю листок, на которой был изображен Педру II верхом на бочке с вином, въезжающий в ворота ада. — Памфлеты, листовки. Поверь, Португалия сейчас настолько жалкое зрелище, что я просто уверен с том, что там найдётся много недовольных подобной политикой граждан и среди высших военных чинов, и среди дворян, не говоря уже про простой люд, которому до смерти надоело подобное положение дел. Так же, как им до смерти надоел король Жуан с его безумными проектами. Один крестовый поход против Порты чего стоит.

— То-то османы удивились, увидев этих безумцев. — машинально ответил Ван Вен, разглядывая одновременно смешной и безобразный рисунок. — Не понимаю, при чем здесь бочка вина?

— Изучи Лиссабонский договор и его дополнение Метуэнскмий и тебе сразу станет многое понятно. Даже то, почему эта нищая страна так быстро согласилась продать часть территорий. Пусть у португальцев и существуют территориальные притязания, но вот что делать с колониями в Америках, они понятия не имеют. Им просто не хватает ресурсов. Но, при дворе Жуана разгорелся грандиозный скандал. Английский посол в открытую угрожал его величеству и назвал его старым дураком, за то, что тот пошёл на эту сделку без одобрения короля Георга и английских палат.

— Он совсем потерял берега? — Кристиан уставился на Гюнтера. — Как он посмел такое заявлять королю? Даже, если Жуан дурак, а он, видит бог, дурак, нельзя так потерять лицо перед венценосной особой.

— На этом тоже предлагаю сыграть, пока воспоминание об унижении всё ещё свежи. — Добавил Гюнтер.

— Откуда вы об том узнали? — тихо спросил Кристиан.

— Когда его величество что-то поручает Турку лично, то он выполняет эту работу так, словно договор с самим дьяволом в этом момент заключает, — усмехнулся Гюнтер.

— Кого просит его величество? — в голосе Ван Вена послышалось сильное удивление.

Криббе протёр лицо. Он так устал, что назвал Андрея старым прозвищем, как его частенько называл сам Пётр Фёдорович.

— Барон Андрей Ломов. Он возглавил Тайную канцелярию после гибели Ушакова Андрея Ивановича. — Терпеливо пояснил Гюнтер. — Когда он познакомился с его величеством, тот был ещё только Великим князем, и они оба так неприлично молоды… — Он тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Тогда он сам только-только переступил порог двадцатипятилетния, но воспринимал себя по сравнению с этими детьми, коими были и Петька Румянцев, и Турок, и сам государь, чуть ли не Мафусаилом. — Турок — это детское прозвище Ломова. Порой государь забывается и называет его именно так. Ну и все мы подхватываем.

— Называть эту гиену детским прозвищем… — Кристианм покачал головой. — Вот от всего сердца признаюсь, Гюнтер, я боюсь этого типа гораздо больше, чем когда-то боялся Ушакова.

— Ты не одинок в этом чувстве, — ответил Гюнтер. — Кстати, у меня тут копии договоров, о которых говорил его величество, совершенно случайно оказались.

— Как ты предусмотрителен, друг мой, — Ван Вен взял бумаги и принялся их читать, не обращая на погрузившегося в работу Криббе.

Довольно долгое время они шуршали бумагами. Наконец, Кристиан оторвался от увлекательного чтива, положил копии важнейших документов на стол и зачем-то принялся их разглаживать. Спрашивать, откуда эти копии вообще взялись, было глупо, ну, конечно, милый мужчина с трогательным детским прозвищем предоставил. Ван Вен протёр шею. Он даже начал грешным делом подозревать, что беспорядки в Речи Посполитой и Литовском княжестве, которые так удачно отрезали Российскую империю от любых поползновений со стороны врагов, это тоже дело рук Ломова. И что на их многострадальной Голландии этот монстр в своё время неплохо потренировался. Кристиан постарался выбросить эти мысли из головы. Да, нет, быть того не может, что один человек, пусть даже с помощниками, способен сотворить нечто подобное. Но тут его взгляд упал на памфлет. А ведь ему самому предлагают проделать то же самое.

— Зато сейчас понятно, почему бочка с вином, — резюмировал Ван Вен свои размышления. — У меня только два вопроса. Если я правильно понял намёк его величества, нужно не столько привлечь флот Португалии на нашу сторону, сколько сделать так, чтобы порты этой бедной страны перестали быть безопасным прибежищем для англичан.

— В идеале и то, и другое, — Криббе отложил в сторону свои бумаги. — Но, если ты решишь вопрос портов и присутствия в них военных кораблей англичан, то его величество тебя щедро наградит. Это, кстати, он просил передать тебе.

— Надеюсь, что с нашей посильной помощью он выиграет эту войну, и тогда мы все будем вознаграждены, — серьезно ответил Кристиан.

— Ты хотел задать два вопроса, — напомнил Криббе.

— Ах, да, второй вопрос. Я многое могу понять, даже то, что Педру выжил из ума, когда заключал этот договор. Я могу понять, что за гарантии безопасности он отдал свои порты англичанам в пользование. Они ему, кстати, хоть раз помогли? Нет? Я так и думал. — Кристаин на мгновение задумался, а потом продолжил. — Но я не могу понять, как можно было отменить ввозную пошлину на английскую шерсть всего лишь на снижение пошлины на треть на вино? Мне одному это кажется несколько странным?

— Нет, не одному. Именно поэтому его величество прислал тебе копи договора для осмысления всей глубины падения некогда великой страны.

— Мне нужно подумать, — Ван Вен в который раз потёр подбородок.

— Только думай не слишком долго. У нас практически не осталось времени, Кристиан, — Гюнтер посмотрел на хозяина дома, который утвердительно кивнул.

— Я понимаю, друг мой. Когда вернусь, мне нужно будет где-нибудь отсидеться, — внезапно добавил он.

— Я с удовольствием дам тебе приют в своем имении под Петербургом. Да и его величество вряд ли откажет тебе в поддержке.

Ван Вен встал, передёрнул плечами, словно его пробрал озноб и вышел из комнаты, оставив Гюнтера в одиночестве.

* * *

Михаил Фредерик Чарторыйский — державца на Клевани и Старожукове. Владелец Голубого дворца в Варшаве. Подстолий великий литовский, каштелян Виленский, подканцлер Литовский, староста Гомельского староства и всего лишь скромный магнат Речи Посполитой стоял у окна и смотрел на улицу. День был хмурый. Солнце ни разу не выглянуло, дул сильный ветер и время от времени пролетал мокрый снег.

— Погода полностью разделяет то безумие, что творится в нашей бедной, потерявшей разум стране, — горестно сообщил он, обращаясь к пяти влиятельнейших магнатам, собравшихся в его доме, чтобы уже попробовать затушить охвативший страну пожар. — Словно сама Пресвятая Дева Мария льёт слёзы по детям Господа и сына своего. Что мы творим? Скоро ведь наступит самый настоящий голод. Уже сейчас нашу страну можно голыми руками брать. И единственное, что удерживает желающих, это войска этого мальчишки Петра, которые обложили наши границы, словно границы чумного квартала, не пропуская никого ни в ту, ни в другую сторону.