Рыжий, циничный, неприличный (СИ) - Волкова Дарья. Страница 32

Павел повернул голову в сторону жирно блестевшего в темноте потока камней и грязи.

– Лопату мне дайте.

***

Все слилось в какой-то один вязкий непрерывный его внутренний сель. Наверное, менялось время суток. Наверное, он спал. Наверное, ел. Но Павел не помнил. Не понимал. В одном он был уверен точно– что лопату из рук он не выпускал.

Глава 7.3

Это был его личный спасательный круг, за который Павел держался, чтобы не сорваться в черную бездну отчаяния. Пока он копает, есть надежда. Даже если ее не должно быть, если следовать доводам разума. К черту разум. Копать! Копать, я сказал!

Люди работали. Техника работала. Лаяли поисковые собаки. Но ничего не менялось глобально. То, ради чего они разбирали, перерывали тонны мокрой земли с камнями, не происходило. И разум, истощённый нервными перегрузками, все чаще поддавался панике и шептал: «Нет. Уже все. Ничего не сделать». Но Павел отмахивался от него, как от назойливой мухи. Не сметь. Копать. Они должны копать, черт побери! И не думать о том, что будет, если…

***

– Все, Павел, пойдем.

– Отойди от меня.

– Пойдем, ты уже не стоишь на ногах.

– Уйди! Надо работать. Надо копать, – Павел пихает в грудь Петровского, но его с другой стороны подхватывает под локоть Аркадий.

– Пойдем, Паша, пойдём.

– Нет!

Но у него уже нет сил. Просто физически нет сил на сопротивление. И его ведут, уводят, держа под руки, он едва передвигает ногами.

И даже лопату попытались забрать из ослабевших пальцев, но он не отдал.

Что же вы делаете, суки… Она же там…

***

Клео не считала себя человеком из категории «тридцать три несчастья». Но, видимо, они, все эти несчастья, просто ждали своего часа. Своего часа и именно этого дня.

Порученьице Владислава Семёновича состояло в следующем. Нужно было съездить за семьдесят километров от раскопа, в сторону предгорий, там в каком-то поселении живет некая бабушка. У бабушки этой, по информации, полученной Владиславом Семёновичем от того кого-то из местных жителей, с которыми профессор Селезень очень любил общаться – в общем, у этой старушки дома хранится какая-то изумительная керамика. И Владислав Семёнович имел некоторые основания полагать, что это… В общем, выслушав восторженный получасовой рассказ Владислава Семёновича, Клео поняла, что квеста «Найди старушку с горшком» ей не избежать.

Ну что, надо – так надо.

Но это было только начало череды ее приключений. Клео не без труда нашла машину, которая повезет ее в это поселение, и то, только потому, что машина эта принадлежала жителю этого села, а сам он был в городе по делам. Дорога оказалась страшно размытой, буханку немилосердно трясло, ехали они медленно. А, не доезжая примерно километров пятнадцать до поселения, они остановились испить воды из какого-то легендарного колодца – тут, в Крыму, все легендарное. Удивительно, что этот колодец не аттестован как место крещения князя Владимира Красное Солнышко.

Зато этот безымянный каменный колодец стал местом крещения телефона Клео. Она сама не поняла, как это получилось. Клео наклонилась над колодцем, совершенно забыв, что телефон находится не в кармане джинсов, как обычно. Что она его сунула зачем-то в нагрудный карман джинсовой куртки. А они, эти карманы, были на куртке большие. Но все же не настолько.

– Бульк! – сказал телефон.

– Твою мать! – сказала Клео.

– Ах, разве можно такой красивой девушке ругаться! – сказал водитель.

Клео на словах показала ему, как она умеет ругаться – да толку-то? Она некоторое время смотрела в темную воду колодца. Интересно, какая у него глубина? Ладно. Интерес чисто научный, телефону все равно каюк. И что делать? Не возвращаться же сейчас? Когда до цели путешествия осталось всего пятнадцать километров. Посмотрит на керамику – правда, не удастся сделать фото, но Клео была уверена, что сможет определить, действительно ли это краснолаковая керамика Чатыр-Даг. Быстренько посмотрит – и назад. Телефон жаль, конечно. Но сама виновата, растяпа.

Клео в тот момент даже близко не представляла, насколько далеки ее планы от того, что произойдет в реальности. Хотя она уже начала что-то подозревать по довольной ухмылке водителя уже на подъезде к поселению. И по тому, как он стал что-то напевать.

Он радовался, потому что торопился.

Клео же попала как кур в ощип.

А именно – на местную свадьбу.

Нет, первым делом она посмотрела керамику. И это оказалось ну совсем не то, на что рассчитывал Владислав Семёнович. Новодел девятнадцатого века. И приехала Клео совершено напрасно. Но понимание этого было запоздалым. И Клео закрутил водоворот шумной сельской свадьбы.

Где-то между вторым и третьим стаканом вина она предприняла попытку сбежать, но оказалось, что сбегать уже не на ком. И что водитель, который привёз ее – он оказался братом невесты – уже вовсе не только закусывает, но и выпивает. Вот зараза. Не мог предупредить заранее! Ведь они совершенно об ином договаривались – что он отвезет Клео назад!

Ситуация сложилась совсем идиотская. Телефона нет. Ни одного номера, чтобы позвонить и предупредить, Клео, конечно, не помнила. Так что позвонить, предупредить о том, что она задерживается – она не могла придумать, как это сделать. Утешало только одно – Владислав Семёнович знает, где она. Он точно знает, насчет остальных Клео не была уверена, кажется, никто особенно и не видел, как она уходила. Ну, Владислав Семёнович, если что, скажет. И если они ее совсем прямо потеряют – пришлют спасательную экспедицию. За Клео. Керамики тут нет.

Глава 7.4

Нет, на самом деле керамики тут было завались. На столе. Особенно кувшинов с вином было много. И весь масштаб постигшего ее стихийного бедствия Клео осознала только ближе к вечеру. Потому что поняла, что запасы вина и керамики в селе – нескончаемые. Нет, не так. НЕСКОНЧАЕМЫЕ.

Спать ее положили в доме той самой бабульки с лже-керамикой. И Клео до двух ночи слушала рассказы о молодости бабушки и ее собственной свадьбе.

А назавтра был второй день. И стол снова ломился от еды – и особенно от кувшинов с вином. Клео, к своему огромному огорчению, упустила момент, когда брат невесты, он же ее водитель, успел уже присосаться к кувшину – но когда она нашла его, от него уже разило вином.

«Гад!», – мрачно думала Клео, попутно поглощая вкуснейший плов. Вот просто гад! Нет, сегодня лягу спать в одном доме с тобой! И завтра не дам тебе выпить ни капли! Кроме чая.

Брат невесты – ко второму дню Клео выяснила, что его зовут Егор, ее намерение спать с ним в одном доме истолковал, как мог, превратно, за что получил по морде и удалился спать обиженный. А Клео пошла спать снова к словоохотливой старушке. Все это стало походить на какой-то дурной сон. Дурной сон и цифровой детокс в одном флаконе.

На следующий день стало ясно, что Егор сегодня никуда не поедет. Потому что этот гад, похоже, так радовался тому, что выдал сестру замуж – что пил всю ночь. И с утра был ни-ка-кой!

Дурной сон продолжился. Или день сурка. Клео подумывала о том, чтобы угнать, в конце концов, машину. Она бы так и сделала! Но когда вспоминала размытую дорогу… Не была Клео уверена, что справится – и с дорогой, и с буханкой. Погода стояла умеренно пасмурная, иногда накрапывал дождик, и дорога явно не просохла. Да еще под уклон… да еще на такой машине, к которой Клео просто не представляла, как подступиться. Нет, слишком рискованно.

В поселении были и другие машины, но Клео не смогла ни с кем договориться. Все мужчины желали гулять на свадьбе, а не ехать куда-то. И потом, говорили они – тебя Егор привез, он тебя и отвезет. Настоящий заговор!

К обеду она прочла чуть протрезвевшему Егору лекцию о том, что если он завтра не увезет ее отсюда – то она, Клео, натравит на него московского прокурора. Это, кажется, возымело некоторый эффект. По крайней мере, Клео на это надеялась. А еще она, мягко говоря, недоумевала, почему это ее на раскопе не хватились?! Ее нет уже три дня, телефон не отвечает. Давно бы уже служебный уазик прислали. Вот на нем и надо было ехать. Правда, тогда Клео решила, что машина будет нужнее Владиславу Семёновичу на раскопе, потому и поехала на наемной машине. Теперь стало ясно, что решение было в корне неверным. Если бы Клео поехала на их служебной машине, то не оказалась бы в этой совершенно нелепой, абсурдной ситуации. В роли заложницы на сельской свадьбе.