Только герцогу это под силу - Джеффрис Сабрина. Страница 10

И никаких поцелуев. Определенно, никаких глубоких поцелуев! Он, безусловно, был слишком искусен в них для душевного равновесия женщины.

Глава 4

Разочарование сковало Саймона, когда Луиза бросилась прочь. За время его отсутствия дерзкая девчонка стала более изощрённой во всех отношениях. Кто-то научил её целоваться. Очень хорошо. Слишком хорошо для его рассудка.

И она посмела назвать тот поцелуй «экспериментом»? Чертовка!

Он чуть было не решил последовать за ней и терзать её рот, пока она не признает, что не переболела им. Но у него тоже была гордость. Он не позволит Луизе увидеть, что он-то далеко не переболел ею. Не хотел он, чтобы она знала, как жаждал он ещё раз ощутить её вкус… и ещё, и ещё…

Дьявол её побери! Поцелуи должны были притупить его страстное желание, а не обострить. И почему его должно заботить, оставила ли его Луиза в прошлом или нет? Или провела минувшие годы, изучая обольщающие уловки, предназначенные для разжигания мужского желания? Или позволила какому-то наглому щенку заполучить как трофей эти сочные, податливые уста?

Герцога это не заботило. Не должно было заботить. Во дворце, мужчины иногда крали поцелуи у фрейлин, которые порой позволяли им это. Позволить какой-то глупой ревности снедать его — значит лишь увеличить его страсть к ней, а это было неблагоразумно. Особенно, если он хотел приструнить её. Он не мог иметь жену, которая управляет им, используя его «петушок».

Жена?

Саймон сжал кулаки. Да, жена. Он больше не мог игнорировать преимущества, которые давала сделка с королем. Не считая того, что мог предложить ему король, свою благодарность захотели бы выразить члены парламента, если бы Саймон приручил Жанну д’Арк.

Хотя с уверенностью можно сказать — это нелёгкое дело. Её отец прав — она так же своенравна, как и всегда. Просто она научилась скрывать это за той улыбкой, как у принцессы.

Стон сорвался с его губ. Неужели он действительно обдумывал этот безумный план, учитывая, через что заставила его пройти эта проклятая женщина? Если бы она о нём узнала, то сожгла бы на костре.

Значит, ему просто надо сделать так, чтоб она никогда не узнала. В конце концов, Саймон сделал бы только то, что лучше для неё. По его сведениям, она определенно нарывается на неприятности. Не женись он на ней, король нашел бы другой способ контролировать её, а это было бы неприемлемо.

И неважно, что она там заявляла, Луиза всё ещё желает его. Иначе она не принялась бы целоваться с очаровательным пылом танцовщицы из храма, её тело не выгибалось бы к нему, её полные груди не прижимались бы…

Помоги ему Боже, он хотел её даже больше чем прежде. Он жаждал лишить её отчуждённости, выдернуть булавки из изощренной причёски, и пустить океан блестящих черных волн разливаться вниз по её плечам, и груди, и бедрам. Затем Саймон овладевал бы этим соблазнительным ртом столько, сколько хотел, всякий раз, когда он хотел, везде, где он хотел. Он заставил бы его ласкать его горло, его живот… его ноющий «петушок»…

С губ герцога слетело отвратительное ругательство, когда жаркое пламя распалило его кровь. Черт, после всего, что он вынес из-за его нежелательного к ней влечения, у него было право овладеть ею. Лучшим способом справиться с этой глупой навязчивой идеей, было жениться на девушке и утолить свою жажду. Тогда бы его страстное желание поутихло.

Борьба с ним в течение семи лет не дала результатов, значит, он должен подчинить Луизу, чтоб совладать со своими страстями. А это дало бы ему и всё остальное, чего он хотел.

— Ты прав — моя дочь действительно потеряла интерес к тебе, — сказал голос рядом с ним.

Саймон замер. Как долго король стоял там?

— Я вижу, что вы до сих пор не прочь пошпионить. И она не потеряла ко мне интерес, уверяю вас.

— Определенно создалось впечатление, что наоборот. Даже принимая во внимание, что я услышал только конец вашей дискуссии, она казалась довольно уверенной…

— Вы хотите, чтобы я женился на ней, или нет? — отрывисто сказал он, успокоенный тем, что король не был свидетелем их поцелуя.

Георг втянул воздух.

— Ты сказал, что тебе нужно время на раздумье.

— У меня было достаточно времени.

Король сделал паузу.

— Пожалуй, да, предложение всё ещё в силе.

Саймон посмотрел ему в лицо.

— Тогда мы должны обсудить мои условия.

— Условия? — Георг с негодованием посмотрел на него. — Я уже говорил, что сделаю тебя премьер-министром. Чего ты ещё ждешь?

— Правды. Что ваша дочь — помеха вашей политике, — напустив на себя беспечный вид, Саймон прислонился к дубу. — Что она открыто надоедает. И что политическая карьера любого мужчины, который женится на Луизе, будет подвержена риску.

Кровь отлила от лица Георга.

— Не могу представить, откуда взялась у тебя такая нелепая мысль.

— От вашей дочери. Которая, в отличие от вас, стремиться объяснить свой новый интерес к политической реформе, — Саймон скрестил руки на груди. — Да ладно, Ваше Величество, конечно же вы не думали, что можете скрыть это от меня. Именно я первым узнал, что Кеннинг отказал Ливерпулю, я предсказал задолго до заговора Кейто-Стрит [9], что от спенсианцев [10]следует ждать неприятностей. Так что согласитесь, Лондонские женщины — это не просто благотворительная группа, не так ли?

Король колебался, затем вздохнул.

— Да, будь ты проклят, ты прав.

— Они давят на Парламент, чтобы реформировать тюрьмы.

Голос Его Величества понизился настолько, что Саймону пришлось напрячься, чтобы это услышать.

— Сначала эти чертовки начали упрашивать своих мужей поднять проблему реформы на сессиях. И если муж отказывался, они лишали его того, что больше всего нужно мужчине.

— Постели жены?

— Какая бы от того была польза? У половины мужчин любовницы, а остальные слишком стары, чтоб у них стояло. Нет, земных благ. Их жены отказали в тех мелочах, которые делают дом мужчины его замком, таких, как сигары, бренди, и газеты. Некоторые леди даже приказали, чтобы их повара подавали плохую еду, или дали наставления прачкам очень сильно крахмалить рубашки их мужей…

— Должно быть вы шутите. Неужели английских политиков подавляют слишком большим количеством крахмала в рубашках?

— Смейся, но мужчине можно только в своём клубе провести так много времени, — король вонзил свою трость в утрамбованную землю. — Однако мужчины старались не обращать на это внимание, пока Лондонские женщины не стали причиной громкого дела. А теперь у Луизы, по слухам, есть новый подход…

— Луиза поддерживала это… эту тактику «земных благ»?

— Более того, я слышал, что она её и придумала.

Саймон расхохотался.

— Это не смешно, черт бы тебя побрал, — негодовал король.

— Как же, не смешно. Пускай Луиза придумывает «домашний» способ влияния на политиков. Она — умная девочка, я ей это уступлю.

И она, к слову, была бы умной женой. Впрочем, ему надо её переиграть, чтобы добиться этого.

Вызов только ещё больше распалил его желание.

— Эта умная девочка катится вниз, раз собирается доводить свой новый план до конца.

— И что это будет? Подкладывание дамами гороха в подштаники своим мужьям? Задержка с обедом?

— Выдвижение её собственного кандидата на ближайших дополнительных выборах.

Это, несомненно, привлекло его внимание.

— Вы это не серьёзно.

— Мне бы и самому так хотелось. Миссис Фрай уже выдвинула своего зятя в Палату общин в поддержку их общего дела, и значит это осуществимо. Но ходят слухи, что Луиза рассматривает радикального кандидата. И, черт побери, тебе хорошо известно, если она сплотит своих леди за спиной какой-нибудь горячей головы, у нас будут неприятности.