Страж - Иевлев Геннадий Васильевич. Страница 28

— Это профессиональное выражение, господин старший офицер. Прежде чем начать перемещение, противоположная сторона должна выставить запрос на захват канала, чтобы не попасть во встречный поток, если, конечно, перемещение заранее не было запланировано. Когда получен ответ, что канал свободен, он захватывается и начинается перемещение.

— Я это знаю! — Проскрежетал Рассел.

— Этого сделано не было… — Продолжил выдумывать Атуа. — Словно перемещаемый и без того был уверен, что канал свободен. Я подбежал к зоне портации, чтобы поближе посмотреть, кто это такой идет на станцию, но терминал вдруг выдал предупреждение о потере канала. Я вернулся к нему, но он уже молчал. Я попытался активировать его, но — мои усилия оказались тщетны. Я — назад, к зоне портации, а там на полу уже лежал этот зеленоволосый. Я вызвал реаниматоров и пошел к вам с докладом о произошедшем. Это все. — Скорчив мину, Атуа пожал плечами.

— Почему не поставил в известность своего руководителя?

— Я…

Атуа механически дотронулся рукой до лба, не зная, что сказать. В принципе, он даже и не подумал об этом. Хотя, если бы он это сделал, то навряд ли бы попал в зал управления.

— Почему ты не вернулся к терминалу, после доклада? — Голос Рассела приобрел угрожающие оттенки.

— Он ведь был неисправен? — Атуа вновь дернул плечами.

— Ты знал о степени его разрушения?

— Я знаю, что неисправность очень серьезная, если произошла потеря канала. Для восстановления требуется очень большой объем работ высококлассных специалистов. — Атуа высоко поднял брови, пытаясь придать своему лицу мину недоумения, столь наивному вопросу со стороны Рассела. — И решив, что толку от меня все равно не будет, пошел отдохнуть, так как сильно перенервничал.

— Ты осматривал пришедшего?

— Нет. — Атуа покрутил головой. — Он был жив, но, видимо, находился в агонии. Я впервые видел подобное состояние человека и не представлял, что нужно делать.

— Ты арестован!

Резко произнес Рассел последнюю фразу и кивнул рукой офицеру заградительного отряда, стоявшему неподалеку. Подбежав, офицер вытянулся.

— Под домашний арест. — Рассел кивнул головой на Атуа.

Молча кивнув головой, офицер вытянул руку перед собой, показывая, чтобы Атуа пошел впереди него.

Скорчив мину и шумно вздохнув, Атуа опустил голову, словно желая показать свое удрученное состояние решением командира станции и, повернувшись и, неторопливо переставляя ноги, направился из зала перемещений.

Офицер не стал заходить в его квартиру, а приложил какой-то прибор к стене, рядом с дверью и что-то набрал на его клавиатуре. Дверь закрылась, отгородив Атуа от внешнего мира.

Атуа осторожно проник своим полем за дверь и, подождав, когда офицер уйдет, повернулся и, шагнув к двери, практически, лег на нее — она не открылась. Усмехнувшись, он прошел к креслу, стоящему рядом с неработающим терминалом, сел и откинувшись в нем и прикрыв глаза, замер, предавшись размышлениям.

Правильно или нет я поступил, уйдя с дежурства? Удовлетворен Рассел моей легендой или будет добиваться психоанализа? Наследил я порядочно, Атуа глубоко вздохнул. С одной стороны, прекрасно, что оружие оказалось у стража, это, непременно, заклинит, на какое-то время, зевсов на нем — хорошо, что я не лазил по его карманам. Наверняка об этом будет разнесено по всей галактике и его разум сейчас навряд ли осмелится заявить о себе. Определенно, ему будет не до меня. Значит с этой стороны опасность уменьшилась, если только страж не начнет самостоятельную, тайную охоту на меня, для своей реабилитации. Но сначала пусть найдет. Атуа усмехнулся. Тревожно другое — скоро станет известно, что станция зонта захвачена и можно не сомневаться, начнутся тотальные поиски этого второго, к кому шел страж. Регат, определенно, разрешит психоанализ всему персоналу станции, без исключения. И тогда конец, отсюда не выберешься. Нужно уходить сейчас, немедленно. И как можно быстрей добраться до станции зонта. Пусть страж туда попробует теперь сунуться. Уж тогда он будет передо мной стоять на коленях. Я буду долго и медленно рвать его поле на части. Атуа представил корчащегося в муках стража. Но в этом носителе отсюда сейчас не уйти. Придется бросить. Но на станцию зонта по каналу перемещения скоро попасть навряд ли удастся: контроль за портатором после восстановления, наверняка, будет жесточайший, к зоне портации навряд ли подберешься. Да еще защиту терминала перестраивать. Значит придется в таком состоянии находиться несколько дней, а это весьма рискованно — без носителя я, навряд ли, смогу уверенно ориентироваться в мире зевсов. К тому же, здесь очень много мощных энергополей. Стоит вызвать возмущение одного из них, могут понять, что произошло и тогда конец. По разуму Атуа прошло волнение. Идти наружу, в пространство, и переждать там, еще более рискованно — вокруг станции сплошные поля. А может, все же, попробовать самому добраться до станции зонта? Самому! Губы Атуа растянулись в широкой усмешке. Бред! Даже если я и пройду сквозь все защиты, до станции зонта буду ползти лет сто. Нет! Нужен новый носитель. Может с ним удастся проникнуть на один из боевых кораблей зевсов и, захватив, уйти? Это, пожалуй, лучший вариант, на данный момент. Жаль, конечно, что не смог найти информацию о персонале станции. Придется захватывать наугад.

Атуа вывел свой разум из головы Троттера и зависнув над ним, выстроил свое поле лезвием бритвы и замер.

Нет! Только не так. По разуму Атуа прошлась волна. Сразу поймут.

Он рассредоточил по оставленному носителю свое поле и найдя его самый сильный энергетический источник, который должен был принадлежать сердцу, сжал его клещами своего поля. Разум Атуа ощутимо кольнуло, словно почувствовав угрозу, источник выработал мощный электрический разряд, пытаясь освободиться, но это не помогло ему разорвать смертельные объятья чужого поля. Источник угас.

Оставив неподвижный носитель, разум Атуа подплыл к стене и проанализировал обстановку снаружи — поблизости улица была пустынна, лишь где-то вдалеке чувствовались несколько перемещающихся слабых полей, которые неизменно уменьшались, показывая, что их носители уходят.

Разум Атуа нашел информационное поле управления двери, но, вдруг ушел из него. Если он его уничтожит, зевсы мгновенно поймут, что произошло. Он принялся тщательно обследовать дверной шов и к своему восторгу вскоре нашел небольшой дефект в уплотнении двери. Просочившись сквозь найденную щелочку, разум Атуа замер, анализируя пространство вокруг себя. Но анализа, как такового, не получилось: со всех сторон чувствовались мчащиеся во всех направлениях, какие-то непонятные энергетические потоки. Чужое пространство было совершенно непонятно. Разум Атуа встревожился, по нему прошлась волна беспокойства — такого он не ожидал и в своей глубине, начал жалеть, что опрометчиво покинул носитель Троттера. Даже уходя от стража на станции зонта, он чувствовал себя более уверенно, нежели сейчас. Ему казалось, что он уже достаточно изучил всевозможные поля от техногенной деятельности зевсов и сможет в них достаточно сносно ориентироваться, но вдруг, все оказалось намного сложнее и угрожающе. Разум осторожно разбросил свое поле по сторонам — никаких чужих психотронных полей поблизости не чувствовалось.

Проклятье! Я ведь уже достаточно пробыл в пространстве зевсов и хорошо изучил их поля, принялся успокаивать себя разум, ты слишком напряжен Атуа, расслабься.

Самовнушение разуму удалось. Энергетические вихри чужих полей заметно ослабли, пространство вокруг него очистилось и, окружив себя плотной защитой, разум медленно поплыл вдоль улицы, стараясь держаться ее середины, чтобы не попасть, не только под какое-либо блуждающее поле, но и под какой-либо анализатор пространства: центр улицы давал ему простор для маневра. Двигался он осторожно, останавливаясь перед каждым поворотом и подолгу анализируя обстановку за углом.

Механизмы восприятия Природы мироздания разумами галактик гротов и зевсов резко отличались и, потому, без носителя галактики зевсов, разуму Атуа было сложно ориентироваться в их мире. Выручало, что Крет как-то знал станцию и его информация помогала сносно определять свое местонахождение. Но никаких психотронных полей разум не чувствовал. Это было непонятно. В него снова вкралась тревога — неужели я их не чувствую?