Игры Богов (СИ) - Гартман Ирина. Страница 35

— Возьми себя в руки, — негромко сказал он, встав за плечом юноши. — Тебя всего трясет. Что случилось, тебе же не первый раз приходится бывать на таких мероприятиях?

— Я в порядке, — буркнул тот, не глядя в глаза рыжему. — У нас все готово, кстати, я хотел задать тебе один вопрос. Смотри, в пятом пункте значится…

— Ты не умеешь врать, что очень странно для помощника королевского советника по торговле, — хмыкнул Айт и, быстро оглянувшись, толкнул Грега к нише у окна. Там, немного укрывшись от посторонних взглядов, он холодно посмотрел на смущенного парня и поинтересовался:

— Что произошло?

— Ко мне только что подходила леди Фиона, — признался тот. — Говорила как будто ни о чем, но взгляд был такой… словно пыталась высмотреть на мне что-то. Айт, что-то происходит?

— Ничего, о чем следовало бы волноваться, — улыбнулся рыжий, чувствуя как от этой улыбки сводит мышцы лица, до того она была неискренняя. — Я же говорил, что нашу легенду будут проверять. Поверь, скоро все закончится, наши дорогие гости отправятся восвояси, а здесь все станет по-старому. Соберись, сегодня твой вечер и твое сражение. А я буду рядом, прямо у тебя за плечом. Ну, готов?

— Если ты будешь рядом, то да, — рассмеялся Грег. Заметив, что все начинают занимать свои места, Айт решительно потянул его к столу.

Все прошло идеально гладко. Всего через два часа были достигнуты все договоренности, а все бумаги — подписаны и скреплены соответствующими печатями. Грег сиял, Бриан, кажется, тоже был доволен, а Виллиам, чуть нахмурившись и закусив губу, наблюдал за вошедшей в зал принцессой, которая не присутствовала на официальной части. Катарина была необычайно хороша. Темные длинные волосы удерживала собранными синяя лента, украшенная серебряными подвесками, переливающимися на свету. Платье того же цвета облегало точеную фигуру до пояса, пышной волной спускаясь от талии до пола. Колье из драгоценных самоцветов обнимало шею, в ушах красовались длинные серьги из того же комплекта. Виллиам окинул взглядом будущую жену и еще больше нахмурился, думая о чем-то. Та совершенно не замечала его мрачного взгляда, полностью увлекшись разговором с братом. Вскоре настало время ужина.

Виллиам действительно не поскупился: привезенные им подарки впечатляли. Несколько бесценных ширазских ковров, на изготовление которых у тамошних мастеров уходило не меньше десятка лет; оружие из тасской стали, не знавшей себе равных по прочности и легкости; драгоценности, при виде которых Катарина потрясенно ахнула. Айт, наблюдая за происходящим, скептически покачал головой: кажется, казна Аддиды была разорена не до конца. Или Виллиам так рассчитывал поправить свои дела браком? Айт внезапно нахмурился. В его голову закралась одна мысль, простая и очевидная настолько, что он не мог понять, как не догадался об этом сразу, как только узнал о планах Виллиама. Что ж, к последующему разговору прибавился еще один неоспоримый козырь.

В зал, тем временем, вошли танцовщицы, облаченные в струящиеся одежды из полупрозрачной ткани. Разговоры стихли, заиграла музыка, и девушки выстроились полукругом, выпустив в центр высокую темноволосую женщину, лицо которой было закрыто черной полумаской. В руках она держала две короткие ленты: алую и синюю.

Музыка потекла, медленно, тягуче, и вслед за ней начала двигаться танцовщица: плавно, будто нехотя. Она слегка покачивалась, прикрыв глаза и откинув голову назад, ее тело было полностью расслаблено, только чуть колыхались плечи, заставляя позвякивать многочисленные украшения. Остальные девушки сделали несколько шагов вперед и сомкнули круг, в центре которого оказалась темноволосая женщина. Музыка зазвучала быстрее, резче, а потом неожиданно оборвалась и, повинуясь ей, танцовщицы закружились, а затем бросились врассыпную, оставив ту, что была в середине, одну. Она открыла глаза и недоуменно, словно только что проснувшись, оглядела собравшихся. В ее взгляде плескалась ночь. Протяжно, с надрывом заиграла виола, и дрожь ее струн, казалось, передалась моментально ожившей женщине. Айт всей кожей ощутил хлынувшую от нее магию — его собственную, когда-то щедро подаренную им своим детям. Тамалка не танцевала — ворожила, связывая воедино музыку и движения и не было сил отвести от нее глаза. Цветные ленты в ее руках мелькали, переплетаясь между собой, и каждое их касание отзывалось упругой волной силы, безошибочно находившей свою цель — хрупкую девушку в темно-синем платье, завороженно смотревшую на танцовщицу.

В звуки музыки плавно влился речитатив. Слова, слетавшие с губ женщины, произносились на незнакомом никому из присутствующих людей языке — древнем, как сами боги. Айт сжал пальцы, мысленно повторяя заговор за тамалкой, голос которой острой болью отдавался у него в груди. Все верно, все сказано правильно, Шухар прекрасно знала свое дело. Ее движения становились резче, порывистей, казалось, ее разрывает на части сильнейшая глубочайшая страсть. Мучительно, ярко, больно до слез — но остановиться было невозможно. Музыка плакала вместе с ней, словно умирая и воскресая вновь. Тело женщины выгнуло немыслимой дугой, заставив на мгновение замереть, а потом снова сорвало в безудержный стремительный вихрь. На самой финальной ноте она вскинула руки вверх, соединив обе ленты, и от ее ладоней по залу пронеслась яркая вспышка. А когда через секунду музыка стихла, ни красной, ни синей ленты в ее руках уже не было…

В зале воцарилась потрясенная тишина, а затем грянули оглушительные аплодисменты. Танцовщица с достоинством поклонилась и, позвякивая браслетами, направилась к выходу. Айт проводил ее долгим взглядом, постепенно приходя в себя и выравнивая сбитое дыхание. Тамалка все сделала безупречно, в точности, как и требовалось по его замыслу. Он осторожно покосился на Катарину. Девушка улыбалась. Ее взгляд медленно прояснялся, только в самой глубине глаз притаилась тень наведенного заговора, оставляя свой неизгладимый след. Айт разжал сведенные судорогой пальцы и вздохнул с облегчением. Пока все шло так, как надо.

Часть 11

Айт проснулся от того, что его сильно трясли за плечо и звали по имени. Он коротко выругался и открыл глаза, намереваясь хорошенько приложить распоясавшегося слугу. Выражение лица Курта моментально поменяло его планы.

— Простите, милорд, — чуть ли не заикаясь, произнес белый как мел мальчишка, — там… господин Фальк приказал… господин Грег…

— Фальк что-то приказал Грегу? — изумился еще не до конца проснувшийся Айт, а потом рывком принял сидячее положение, почуяв неладное. — Что с Грегом? Тебя прислал капитан?

Мальчишка судорожно кивнул и показал на дверь.

— Он велел привезти вас в покои господина Грега. Тот… он ранен, милорд.

Одевался Айтеши с такой скоростью, будто от этого зависела его жизнь. Он не слушал сбивчивых объяснений Курта, поглощенный только одной мыслью: ранен — значит жив. Это было главное, а с остальным можно было разобраться и позже.

У постели Грега находился лекарь. Айт, решив не мешать, встал в стороне и внимательно оглядел бывшего любовника. На голове молодого мужчины красовалась повязка, в одном месте пропитанная кровью, обнаженную грудь украшали бинты и разводы от заживляющей мази. Пожилой лекарь как раз закончил обрабатывать последнюю ссадину и выпрямился, напоследок бегло осмотрев больного.

— Постельный режим минимум три дня, — объявил он. — Голова может кружиться, тошнить — это нормально. Я пришлю укрепляющий отвар, будете пить его три раза в сутки. Надеюсь, за вами есть кому проследить?

— Есть, — вмешался Айт, подходя ближе. Грег только сейчас заметил его, и лицо парня сразу прояснилось. Лекарь бросил взгляд на королевского вассала и пожал плечами.

— Смотрите, чтобы он не вставал, — напутствовал он Айта и, сложив свои инструменты в кожанную сумку, удалился. Грег слабо улыбнулся.

— Представляешь, три дня лежать, не вставая, — пожаловался он Айту. Рыжий присел на край кровати, и под его взглядом Грег заметно смутился и попытался спрятаться под одеяло, но Айтеши решительно пресек его порыв.