Куда ведут все карты (СИ) - Кей Дарья. Страница 39

Они поравнялись с ним и поняли — почему. Над ними возвышалась новая статуя. Многометровый человек в рясе сжимал ладони на груди, а солнце нимбом окружало его поднятую голову. Лиз присвистнула и поспешила достать альбом, который, благодаря волшебному ветру, полностью высох, и листы его даже не пожухли, не помялись, деревянные карандаши не отсырели.

Пока она зарисовывала статую, Уильям и Макс обходили пространство, в котором они оказались. Наконец это было не полукруглое помещение с куполом, а нечто, напоминающее огромного диаметра колодец. Голова каменного гиганта упиралась в поверхность, в тот самый дикий луг, который разросся у обрыва. Свет здесь наконец исходил не от камней, а падал сверху, и каждая пылинка мерцала в солнечных лучах. Здесь было много растений. Они свисали с выступов на каменных стенах, покрывали каменные одежды статуи, обвивали её сложенные ладони. И где-то в этом месте должна была быть новая реликвия.

Уильям коснулся камня, стирая с него мох, и брезгливо отряхнулся.

— Давай, мисс я-люблю-разгадывать-загадки, — сказал он, — решай, что нам делать здесь.

Лиз пожала плечами.

— Без понятия. В том месте хоть символы были, а тут я ничего не вижу.

И она начала ходить по пещере, внимательнее вглядываясь в стены, тоже стряхивая с каменного изваяния облепивший его мох, крошечной лопаткой сбивая грязь и оттирая тряпками пыль.

— Мы ищем любые символы! — скомандовала она. — И вообще всё странное, чего обычно в пещерах не бывает.

И пока они искали, Лиз вслух шутила о том, что древние цивилизации (или кто вообще воздвиг эту статую?) должны были бы им кучу денег за уборку в этом непонятном месте и ещё столько же за моральный ущерб. Про то, стоит ли требовать эту компенсацию у Уильяма с его государственной коллегией, Лиз решила вслух не рассуждать. В поддержку ей иногда летели приглушённые смешки Макса, а краем глаза она видела давящегося то ли сдерживаемым смехом, то ли возмущением Уильяма. Из своей скорлупы он выбираться не хотел, но Лиз с удовольствием отмечала, что порой даже он мог быть немножко более человечным.

Не показывались и какие-то зацепки для разгадывания тайны этой пещеры. На карте, которую раздражённая Лиз забрала у Уильяма, была показана лишь светящаяся статуя. Никаких дополнительных элементов, которые можно было бы считать. А все попадающиеся ей полосы в камне оказывались просто царапинами без смысла. И ей хотелось оставить больше таких царапин! Просто чтобы кто-то, пришедший после них, тоже мучился и пытался собрать из беспорядочно набросанных загагулин пароль от пещеры!

— Эй, Лиззи, — окликнул её Макс, когда Лиз, высунув язык, пыталась отодрать особо налипший кусок грязи, — а зеркальные стёкла в такой пещере будут считаться чем-то странным?

— Разумеется будут! — зло крикнула она, а потом осеклась и повернулась к Максу.

Тот задумчиво склонился над каким-то странным по форме валуном со сколотым краем. На нём под слоем земли и мха проглядывало мерцающее зеркало. Оно будто было частью камня. Или его внутренностью…

Лиз быстро оттёрла всё, что смогла, и восхищённо ахнула своему отражению в чистом идеально ровном зеркале.

— Где ты его взял? — спросила она у Макса, разглядывая его в отражении.

Он это заметил и улыбнулся, а потом указал пальцем совсем рядом.

— Вот здесь.

Лиз задумчиво оглядела место, опять не нашла ничего примечательного, но сдаваться она, конечно, не собиралась. В конце концов, эти игры с зеркалами и светом — самая простая и очевидная зацепка. Она встречалась в каждом втором описании ловушек в древних храмах и гробницах. Проблема была в том, что Лиз больше не видела здесь зеркал. Она подвигала, потёрла камни рядом — и без результата. Простые валуны. Она даже полезла в сумку за собственным зеркалом, но тут раздался резкий стук, треск, и что-то тяжелое рухнуло на землю.

— Элизабет, иди сюда, — позвал Уильям.

— Ещё раз назовёшь меня Элизабет, и я конфискую у Макса пистолет, — буркнула Лиз, но подошла.

Перед Уильямом на земле лежал камень, ни чем не примечательный на первый взгляд, но на одном боку у него пролегла глубокая трещина, и сколы её блестели. Уильям ударил по ней ногой, и из-под каменной корки показалось зеркало. Они с Лиз обменялись взглядами. Она — недоумённым. Он — будто говорил: «Вот, смотри, как было просто».

— И что, — спросила Лиз, — мы будем все камни в стены бросать?

Уильям пожал плечами.

— Если придётся.

— Подождите с этим, — вдруг сказал Макс и кивком поманил их за собой.

Они остановились неподалёку, где грудой лежали новые камни. Некоторые из них Лиз успела осмотреть и прийти к выводу, что это бесполезные булыжники, но что, если она ошибалась?

— Какой из камней, думаете, зеркальный? — спросил он.

— Вероятно, все, — сказал Уильям. — Оба камня, которые мы уже нашли, чуть продолговатые эллипсы. Прямо как вся эта груда.

— Чудно. — Макс достал пистолет. — Отойдите тогда.

И он выстрелил. Лиз сжалась, зажав уши: эхо от выстрелов отразилось от высоких стен и умножилось, будто Макс стрелял очередью. Но он выстрелил всего трижды, и теперь в каждом камне сияло сквозное отверстие. Как Уильям и сказал, все три оказались зеркальными.

И подобных камней, похожих на картофельные клубни, оказалось несчётное множество. Они лежали по всему периметру пещеры, кроме ног статуи и входа напротив них.

— Мы не можем прострелить их все, — сказал Макс. — У меня банально не хватит патронов.

— А нам и не нужно, — сказала Лиз. — Я поняла! Знак, который я видела. Он был не просто так. Это круг с точкой в центре. Он был на дороге сюда. И — помнишь, Макс? — над тем ледяным прудом. И сейчас здесь мы видим практически круг. Значит, что-то должно быть в центре!

И она уверенно прошествовала туда. Вскинув голову и прищурившись от ударившего в глаза яркого солнечного света, Лиз попыталась разглядеть, что же там вверху. А потом поняла! Она снова бросилась копаться в сумочке и наконец выудила оттуда зеркальце. Двустороннее, складное, с чайками на крышке, она его купила лет пять назад, когда двоюродная бабушка забрала её из гимназии к себе на пару летних недель. Она жила у моря, и они с Лиз часто гуляли по променаду, наслаждаясь шелестом волн и криком птиц. Там же Лиз научилась плавать, и никогда бы она не подумала, что это умение так пригодится ей в жизни! И тем более, что пригодится зеркальце.

Она открыла его, и яркий луч, как приманенный, упал точно на стекло, отразился, врезался во второе — и улетел вниз, почти в землю у одной из стен. Лиз нахмурилась, не понимая, как это произошло, и немного повернула зеркало, чтобы поменять траекторию луча, но бесполезно. Он приклеился и, как бы она ни вертелась, не сдвигался.

— Нужно, чтобы оттуда луч тоже что-то направляло, — поняла Лиз и крикнула громче: — Поставьте туда камень!

Макс бросился исполнять. И теперь луч, перекинувшись через ползала, смотрел на другую стену на высоте почти с половину человеческого роста. Уильям отошёл туда и поднял камень стеклянной пробоиной к свету.

— Что, если лучей будет больше, чем нас? — спросил он. — И если они пойдут выше.

— Нужно… нужно понять, куда он должен попасть в итоге. — Лиз кусала губы, пытаясь понять, как им отразить луч, попавший ровно над аркой входа. — Свет знает, что делает.

— Только мы не знаем, — хмыкнул Макс.

Он подошёл к арке, задрав голову, и несколько минут её разглядывал. А потом снял с шеи армейский жетон и подбросил. Начищенное железо попало чётко под луч — и зависло. А луч, отскочив, улетел дальше.

Уильям вытаращил глаза на это и отпустил камень. Тот продолжил парить на месте, притягивая к себе луч.

— У нас есть ещё что-то отражающее? — спросила его Лиз. — Легкое, чтобы можно было высоко кинуть.

Она выпустила зеркальце из подрагивающих пальцев и с сожалением вздохнула, глядя, как оно застыло в воздухе. Терять такое сокровище ей очень не хотелось. Всё же напоминание о единственном человеке в семье, который относился к ней хорошо. Бабку и саму считали сумасшедшей: она жила одна в большом поместье, будто вышедшем из прошлого столетия, вела бизнес со своими секретарями, устраивала званые ужины для многочисленных друзей. Она никогда не была замужем и не имела детей. Её осуждали и за яркие костюмы, якобы неприличные для дамы её возраста, и за то, что не желала поддерживать тесных контактов с не принимающей её семьёй. Наверно, она в Лиз видела что-то родственное, раз относилась к ней теплее прочих.