Люся, которая всех бесила (СИ) - Алатова Тата. Страница 72

— И то, и другое, и третье, — ответил он без всякого смущения. — А больше всего мне не нравится, что вы слишком приблизились к моей семье. Я помню, чем может быть чреват ваш интерес к кому-нибудь.

— Переживаете за ваши тайны и секретики? — ухмыльнулась Люся, а Ветров разозлился.

— Стоит ли меня винить в том, что я совершенно не выношу людей вашего формата? По какой-то причине вы возомнили себя вправе разить и наказывать других, как будто являетесь истиной в высшей инстанции. Как вы себя при этом чувствуете, Людмила Николаевна? На вершине горы?

— Очень беспокойно я себя чувствую, — сказала она резко, — потому что понятия не имею, в чем именно заключается эта пресловутая истина. И все время спрашиваю себя, правильно поступаю или нет. За годы работы я пришла к выводу, что не существует объективного ответа. Поэтому нет, я не на вершине горы, а в выгребной яме из сомнений и ошибок.

— Ну и оставайтесь в этой яме, зачем тащить туда Пашку? Ему и так досталось по вашей вине.

— Ничего подобного, — Люся ощутила раздражение от того, что снова и снова ей приходится повторять очередному Ветрову про причины и следствия. — Паша пострадал по своей вине. Это он накосячил. Он сел нетрезвым за руль. Я ценю ваше желание навесить на меня всех собак, но не делайте из него невинную жертву, а из меня — злобную мегеру.

— Подумайте трижды, прежде чем опубликовать хоть что-то про нас.

Он совершенно не проникся ее речью и наконец-то перешел к угрозам. Давно бы так, а то тратит ее время на всякую ерунду.

— Ну зачем вы меня провоцируете, — широко улыбнулась Люся, — мы с вашим сыном только достигли шаткого перемирия. А теперь так и хочется посмотреть, что же вы станете делать, если я все-таки ткну палкой в это осиное гнездо из сомнительных бизнесов и серых схем.

— В городе еще остались люди, которые в состоянии поставить вас на место, — процедил он.

— Правда? А можно подробнее? Имена, фамилии, даты рождения?

— Считайте, что я вас предупредил, — буркнул Ветров и вылетел вон.

— Эй, — крикнула ему вслед Люся, — разве вам не полагается предложить мне сначала денег, чтобы я оставила вашу мамочку и вашего сыночка в покое?

Никакого от этих Ветровых проку.

Расстроенная, она отшвырнула ручку и взялась за кофе.

Что это было?

Какая-то тупая сцена из мексиканского сериала.

Люся не успела с головой нырнуть в работу, когда заглянула Оля:

— Люсь, видовики опять пришли. Принтеры проверяют. Камеры наблюдений смотрят.

— Ну пусть проверяют, пусть смотрят, — отмахнулась она, — не обращайте на них внимания.

— Во жизнь у нас, — вздохнула секретарша, — полиция как к себе домой шастает. Закроют нас, Люсь?

— Да что вы все заладили! Оль, повесь на доске объявление: «Портал никто не закрывает, не захлопывает, не закручивает. Все хорошо. Не бесите меня, Люся».

— Так у нас нет доски объявлений…

— Оля, блин!

И секретарша обиженно вернулась в приемную.

Домой Люся вернулась, как и обещала Нине Петровне, к половине восьмого вечера. Две девушки-мастера из салона красоты были уже здесь, раскладывали свои кофры и инструменты. Они не в первый раз приезжали на дом, старушка к ним привыкла и уже их не боялась.

— Дом, милый дом, — блаженно пробормотала Люся, разуваясь. — Нина Петровна, пахнет чем-то волшебным!

— Тарт с карамелизированными абрикосами и миндальным бисквитом, — откликнулась она, улыбаясь. — Сегодня же у нас девчачий праздник! Раздевайся быстрее, будем платьишки мерить! И шампанское я охладила.

Люся засмеялась, не удержалась и расцеловала оживленную, как счастливый ребенок, старушку.

— В выходные будем елку наряжать, — деловито сообщила Нина Петровна, — я заказала новые, совершенно очаровательные игрушки.

— Еще бы собаку завести, — заметила Люся как бы между делом. Она давно обкатывала эту тему, надеясь выманить свою соседку хотя бы во двор. — Да только кому с ней гулять…

Нина Петровна привычно сделала вид, что не расслышала.

Может, оно и к лучшему.

Нижним архам категорически не рекомендовалось заводить домашних животных.

Девочки ушли в половине одиннадцатого, а Люся с Ниной Петровной устроились на диване в ожидании, когда грязевые маски засохнут. И тут послышался звук поворачивающегося в замке ключа.

Похолодев, Люся схватилась за трость и вскочила на ноги, прислушиваясь. Руки вспотели. Телефон лежал где-то на кухне, и бежать за ним вдруг показалось невероятно далеко.

— Ты не пройдешь! — крикнула Нина Петровна довольно спокойно, и дверь, которая уже было начала приоткрываться, с грохотом захлопнулась.

Ходили слухи, что домовики практически неуязвимы на своей территории, но Люся впервые видела их видовые возможности в деле.

Черт, не того Ветрова она устроила на своем диване!

— Бабушка, опять ты за свои фокусы! — раздался сердитый голос из-за двери.

— Хм.

И дверь чуть-чуть приотворилась, ровно настолько, чтобы продемонстрировать злобную мареновскую физиономию.

— Фу, напугал, — отмерла Люся.

— Ну, и ты меня тоже, — заметил он неласково. Нина Петровна впустила его наконец в квартиру, и Ветров, примерившись, чтобы не попасть в глину, чмокнул Люсю куда-то в ухо.

— Что ты тут делаешь? — опомнилась она. — Обалдел совсем? Ты же лечиться должен!

— А я и лечусь… Люсь, ты бы отложила трость, что ли… Завтра придет медсестра и поставит мне капельницу. Назначения врача у меня есть… Чего там зазря валяться.

— Медсестра, значит, — рявкнула Люся, — теперь ты будешь ярилок в мой дом таскать?

Его кривой рот растянулся в улыбке.

— Ой, пора мне спать, — вдруг зевнула Нина Петровна и поспешила к себе.

Люся посмотрела ей вслед.

— Ты видел, как она дверь захлопнула?

— Еще бы. Чуть по носу не заехала.

— Ты знал, что она так умеет?

Ветров, пользуясь Люсиной растерянностью, просочился в гостиную и торжественно улегся на диван с видом триумфатора. Вот же зараза!

— Знал, конечно, — сказал он. — У бабушки никогда ничего не пригорает, не убегает и не засоряется. А открыть-закрыть окна и двери — для нее вообще раз плюнуть.

— У всех способности как способности, — пробормотала Люся с завистью, — и только я… лягушка!

— Да и лягушка из тебя так себе, — безжалостно заявил Ветров. — Где твои видовые поддержка и сопереживание? Пришла утром, отчитала меня как школьника и унеслась.

— Пашенька, — нежно прошипела Люся, которая терпеть не могла разговоров о том, что из женщин ее вида получаются лучшие жены. Как будто она функция, а не человек. — Мои поддержка и сопереживание заныканы до востребования и не рассчитаны на разных проходимцев, которые даже в больнице как следует полежать не могут. А если ты тут помирать соберешься или тебя судорогой скрутит?

— Ой, — простонал Ветров, — что-то голова закружилась. Мне бы теплого молока, детка, и какой-нибудь плюшечки.

— Тамбовский волк тебе детка, — обиделась она, но все-таки сходила на кухню, отрезала ему кусок тарта и даже молока с медом разогрела.

— Лапонька, — спросил он, принимая поднос из ее рук, — а ты так и будешь ходить зеленой? Самоидентифицируешься? Подаешь миру сигналы?

Со своими лапоньками и детками он, кажется, вышел на новый уровень омерзительности.

Люсю аж передернуло.

— Когда ты узнал обо мне и Великом Морже? — спросила она, усаживаясь на пол перед диваном и любовно обнимая трость. Она настолько с ней сроднилась, что без нее чувствовала себя беззащитной.

Пришло время Ветрову кривиться от отвращения.

— Люся, я же ем, — возмутился он, — а ты про такие пакости… Не очень давно. Сложил два и два, когда он внезапно объявился по месту моей службы у черта на куличках. Так и так, сказал, серия, повышение, безопасность Людмилы Осокиной, переезд в квартиру бабушки. И главное, все так по-свойски, типа старый друг семьи, типа мы же тут как добрые знакомые беседуем. И тут я ка-а-ак понял, откуда у сопливой студентки была такая поддержка с тыла, что она даже моего отца свалила.