Огненные оковы дракона (СИ) - Безбрежная Анна. Страница 37

Он сжигал непонятных существ, траву, землю, казалось, все живое. Взмах крыльев, и тонны гари и сажи закрыли все вокруг, делая солнце серым и тусклым, а страшный рык заставил все замолчать на многие километры. Меня окатило волной силы, мощи древнего существа, что изначально правили миром.

Возле меня опустился дракон, протянул ко мне голову, косясь золотым глазом с вытянутым черным зрачком. Огромные ноздри приблизились и втянули воздух. А я протянула руку, и он замер. Осторожно прикоснулся к чешуйкам, которые на ощупь казались тверже стали, и выглядели устрашающе. Поглаживая каменные наросты на морде, всматривалась в его глаза. Такие знакомые, такие родные и такие любимые…

Лапа дракона меня сгребла в охапку, и он рванул ввысь. Я взглянула вниз — под нами простиралась выжженная земля, черная и беспроглядная, словно Бездна.

***

— Мы у пограничной заставы, — пояснил Грэг, подхватывая меня на руки и неся к строениям, окруженными высоким забором. Тело было безвольным, слабость накатывала как физическая, так моральная. — Потерпи, милая. — Я смотрела невидящим взглядом на небо, что казалось безмятежным, и ему было все равно, что творилось под его сводом.

— Открыть ворота! — Раздался грозный окрик Грэга, и заскрежетали механизмы, впуская нас.

— Лорд Ферро! — раздавались вокруг удивленные возгласы. — Слава Единому, вы живы! Сотни отрядов отправлены на ваши поиски.

— Я сам нашелся, — сквозь зубы, зло ответил Грэг. — Срочно комнату, моей жене плохо.

Глаза налились свинцом, и я престала чувствовать все тело. Звуки ускользали, а дыхание давалось с трудом. Словно через вату в ушах слышала лязганье доспехов, топот ног, отдаваемые Грэгом приказы. А потом под спиной ощутила мягкость — матрас. Как же давно не лежала на таком. Словно вечность прошла. Черной пеленой накрыло разум, и я провалилась в никуда. Что-то меня во мраке звало, еле слышимый женский голос что-то твердил. Он такой приятный и ласковый, похож на голос матери. Мне нужно пойти туда, там дом…

***

Открыв глаза, я увидела потолок. Деревянный, из грубых балок. Отштукатуренные стены комнаты и маленькое окошко с пыльным стеклом. Попыталась понять, где я. Дыхание давалась с трудом, казалось, воздуха в груди не хватает, словно на меня положили кирпич. Тело не слушалось, руки без сил лежали плетьми. Раздался резкий звук горна. Это застава? Повернула голову на бок и наткнулась на взгляд черных, словно безлунная ночь глаз, в глубине которых плескалась целая гамма чувств: тревога, радость и тоска.

— Ты очнулась, — слабая улыбка коснулась губ Грэга, а его ладонь нежно дотронулась до моей щеки, погладив.

— Что со мной? Мне так плохо… — мой голос был безжизненным.

— Уже все хорошо, милая. — Но напряжение в его глазах меня не обмануло и заставило напрячься и заподозрить неладное.

— У меня слабость, и я не могу пошевелиться, — пролепетала растерянно, когда попыталась подвигать руками. Как будто из меня вынули кости, осталось только желе из кожи и мышц.

— Это все крисиды, — выплюнул зло Грэг. — Редкие твари. Когда они к тебе прикасаются, то выпивают жизнь. А ты была ослаблена морально и физически, поэтому и пострадала сильнее.

— Но не успели. Я жива, — вдруг такая радость охватила всю мою суть, и стало так сильно хотеться жить, что разгорелся пожар внутри, разгоняя кровь и заполняя жаром жизни. А глаза Грэга оставались серьезными, и что-то в них промелькнуло, а тень легла на его лицо. Шестое чувство било в набат.

— Грэг?

— Ты была слишком слаба.

— Что со мной случилось? — тревога звенела, словно лопнувшая струна гитары.

— Ты почти ушла… — пустым голосом произнес Грэг.

Я захлопала ресницами и удивленно вздернула брови.

— Ушла? Ты хочешь сказать умерла?

Он молчал и, взяв мою руку, поднеся к губам, и поцеловал в середину ладошки.

— Я умерла? — с замиранием сердца спросила его.

— Я дышал за тебя.

— Сердце перестало биться?

— Я приказал ему заработать вновь. — И приложил мою ладонь к своей широкой груди, где билось сильное и большое сердце дракона. — Я заново запустил твои процессы жизнедеятельности. Сплел наши энергии и влил в тебя силу.

Мои губы сложились в букву «О».

— Иви, я не могу больше тебя потерять. Никогда. — Он прилег рядом со мной и прижал к себе, крепко, по-собственнически. — Ты не представляешь, как дорога мне. — Поцеловал нежно в висок, опалив горячим дыханием, отчего зашевелились волоски возле уха.

«Жива…» Я была в последнее время часто на грани. Слишком часто. Я устала.

— Спи, Ив, тебе надо отдохнуть. Скоро будем дома, — последние слова услышала уже сквозь накрывшую пелену сна, закрывшую меня черным саваном. Губы Грэга невесомо поцеловали мои.

***

— Горячая, — произнес муж, окунув руку в чан с водой. От нее поднимался ленивый пар.

— Пусть будет такая, я замерзла.

Я так была рада, когда в комнату солдаты притащили чан с водой. После моего пробуждения Грэг обнаружился рядом, в чистой одежде, выбритый и свежий. В отличие от меня. Я неимоверно хотела есть и помыться. Даже не знаю, что больше.

— Я тебе помогу, — подошел ко мне Грэг, поддерживая, пока я пыталась подняться с кровати. Я было воспротивилась, когда он стал снимать с меня лохмотья. Но сил было для этого мало. Оставшись обнаженной, осмотрела себя. Исхудавшая, вся в порезах, царапинах и синяках. — Давай руку. — И муж помог мне переступить через бортик чана. Я опустилась в такую приятную горячую воду, что застонала от удовольствия и прикрыла глаза. — Позволь мне тебя помыть, — спросил Грэг, уже поднося мыло.

— Нет, я сама, — запротестовала я.

— Сама ты в состоянии только сидеть, — возразил муж. Бережно растер мне спину, руки и плечи, намылил волосы, помассировал кожу головы и смыл пену из ковшика, стараясь не попасть мне в глаза.

— Дальше я сама, Грэг, — другие места я ему точно мыть на дам.

Мыло пахло невкусно, ранки щипало, а вода быстро остыла, но я была рада. Наконец-то. Я в безопасности.

***

На еду набросилась жадно, ела много и не следила за манерами. Каша с мясом, овощи тушеные, большой ломоть хлеба, чай, противный и горький — показались мне самой лучше едой в мире. Грэг улыбался, глядя на меня и еще подставлял тарелки с добавкой.

В мужской одежде, что мне выдали, было очень удобно и комфортно. Я закатала длинные рукава, подпоясалась потуже, чтобы штаны не слетели, ботинок для меня не нашлось, слишком уж у меня маленький размер ножки. Поправляя широкий воротник рубахи, другой рукой схватила с тарелки пирожок с печенью и жадно начала жевать. В меня уже не лезло, но все равно ела, хотя и знала, что будет скоро плохо.

М-да… Когда походила по комнате в такой одежде, посетовала на то, что не принято девушкам носить мужскую одежду. Как же мужикам повезло-то! В лесу бы такая точно пригодилась. А почему бы и нет? Когда в следующий раз пойду собирать травы, обязательно такую надену.

***

В комнату вошел Грэг, нахмуренный и сосредоточенный на своих мыслях.

— Что дальше, Грэг? — спросила мужа.

— Домой, Иви. Домой.

«Дом». Как много в этом слове, если бы это касалось нашего совместного счастья и общего будущего. И как мало в этом слове, когда ты знаешь, что на этом все — наши пути разойдутся, и у каждого теперь будет свой дом. За тысячи километров друг от друга, за сотни непрощенных обид, за десятки слов, что были сказаны вгорячах.

Душа заболела, заныло сердце, кровоточа ранами, что нанесла несчастная любовь, закололо иглами обиды, что навсегда впились в душу. Но выбора нет. Не всех касается счастье. Или заденет, как легкое перышко, парящее в воздухе, даст надежду на лучшее, и улетит безвозвратно. Так и у нас с Грэгом. Оно лишь краем прошло по нашим судьбам. А дальше… а дальше вся жизнь будет выжженной мертвой землей, из которой не прорвутся больше к солнцу цветы, и не распустятся бутоны любви, ведь плодородной почвы в сердце нет, оно опустошено и разбито. Не склеить и не вернуть то, что утрачено навсегда.