Богатырша (СИ) - Крот Анастасия. Страница 28

Деревня осталась далеко позади. Путник остановился на развилке. Хорошо утоптанная дорога уходила резко вправо и терялась за горизонтом. Судя по всему, тракт вел в какой-то большой город на востоке. Другая, менее заметная дорога вела в сторону леса. В ее центре стоял грубо выточенный из сруба дерева идол. Фигура была невысокой, едва достигала колена. По грубым линиям Путник все же узнал Дажьбога, но не понял, кто и зачем его установил в этом месте. Неужто кто-то захотел сделать это место плодородным? Путник дернул поводья и повел коня прямо, обойдя странного идола. Его путь лежал на северо-восток, к самой границе княжества. Прочь от мора, страданий и боли. Возможно, там было решение всех проблем. Путник решил для себя не сворачивать с выбранного пути, хотя еле заметная, покрытая жухлой травой тропа, упиралась в лес.

Сперва лес казался обычным. Птицы весело щебетали, порхали между кронами деревьев. Рыжая белочка испугалась коня и взметнулась по стволу, где путник заметил небольшое дупло. Пушистый рыжий хвост мелькнул в нем и исчез. «‎Ку-ку, ку-ку» — эхом разносилось вокруг. Но путник, старался не обращать внимание на назойливую птицу. Ему совсем не хотелось знать, сколько осталось ему топтать землю.

Чем дальше путник углублялся в лес, тем сильнее сгущалась вокруг темнота. Приходилось вытягивать шею, чтобы рассмотреть еле заметную тропу. В народе поговаривают, если свернуть с тропинки в чаще — сгинешь. Вскоре стало совсем темно, будто ночь стремительно опустилась на лес, хотя солнце вот-вот должно было коснуться зенита. Конь взволнованно зафыркал. Путник спустился и повел его под уздцы, все еще придерживаясь еле заметной утоптанной тропы. Приходилось ступать медленно, вглядываясь под ноги. Путник не сразу заметил, что в лесу вдруг стало слишком тихо. Больше не слышался щебет птиц. Не мелькали животные. Слишком тихо и темно. Кажись, сошел-таки с тропы и угодил в чью-то ворожбу.

Путник остановился, нащупал под плащом рукоять меча и сжал ее. Откуда на этот раз нападет тварь? И кто это будет? Путник перестал вести счет убитым навьим созданиям, слишком много их встречалось ему на пути за последние седмицы. Каждый раз сражаться с ними у него выходило все лучше. Он даже начал отмечать особенности борьбы с той или иной нечистью. Одних обжигали некоторые виды трав, другие терпеть не могли воду, третьи — солнечный свет, но абсолютно всех можно было одолеть серебряным мечом. Обычный клинок не годился. Путник даже выкупил у кузнеца в одной деревне простой железные меч, желая проверить свою догадку, и чуть было не отдал душу Нави, отбиваясь им от упырей. Лишь серебряный клинок позволял умертвить тварь раз и навсегда. Трупы же путник всегда сжигал. Чтоб наверняка больше не встали.

В накрывшей лес, как полотно, тишине, раздался звук, напоминающий тихий женский голос.

— Надеюсь, почудилось. — Тихо проговорил путник, но крепче сжал рукоять меча, готовый в любой момент обнажить его.

— Помоги… — раздалось неподалеку. Голос был слабый, едва различимый, но все же реальный.

— Жаль, не почудилось. — Путник сразу понял, что это ловушка какой-то навьей твари, но чтобы ее выманить нужно было подыграть. Он привязал к суку поводья, чтобы не искать потом по лесу коня, если вдруг его что испугает, и двинулся на звук.

— Помоги мне… — На этот раз голос был громче и отчетливее, значит путник двигался в верном направлении.

— Где ты? Как я могу тебе помочь? — путник старался спрятать дрожь в голосе, не показывать страх. Несколько недель назад он бы непременно ушел прочь, не оглядываясь. Сейчас же дороги назад не было. Больше нельзя быть столь легкомысленным. Если не избавиться от твари, то она заберет не одну невинную жизнь.

— Помоги мне… Так холодно…

Из-за деревьев показалось тусклое голубое свечение. Путник остановился всего на миг, а затем снова пошел вперед. Сердце бешено колотилось в груди. Он с трудом сглотнул подступивший к горлу ком и решительно вышел из-за деревьев. Посреди леса оказалось небольшое чистое озеро. По его глади стелился едва заметный туман. Множество светлячков летали то здесь, то там. Но самым необычным оказалось голубое свечение, исходящие из его глубины.

— Так холодно… — слабый голос отвлек путника от созерцания красивого вида. Страх, на мгновение отступивший, вновь вернулся вместе с осознанием происходящего. Все это чья-то ворожба. Он осмотрелся и заметил совсем еще юную девушку. Она была наполовину погружена в воду, ее руки привязаны над головой к ветви дерева. Кожа девушки была бледна. Мокрые спутанные светлые волосы необычно короткие, едва достигали плечей. С них срывались капли воды и медленно стекали по обнаженной груди.

Во многих деревнях было распространено такое явление. Некоторые семьи, не в силах прокормить детей, отводили их в лес и оставляли на съедение животным или навьим тварям. Особо прытких привязывали, чтобы не смогли воротиться домой. Видать, и юную девицу не обошла эта участь. Путник с трудом сдерживал гнев. Он ненавидел таких людей, которые с легкостью обрекали других на смерть, но ближе подходить к девице пока не решался.

— Помоги… пожалуйста. — Простонала она.

Это точно был не упырь и не мертвяк, хотя кожа также бледна. И точно не мамуна или ведьма. В воде рождалось крайне мало тварей. И сейчас на ум приходила только одна из них. И к сожалению. Уж лучше бы эта девица была мертвяком. Его проще убить, и путник делал это десятки раз.

— Ты как здесь оказалась? — медленно, готовый в любой момент отпрянуть, путник осторожно приблизился и присел рядом с девушкой. Нужно было проверить догадку. Голос его был мягким, но достаточно высоким и не совсем естественным.

Девушка не ответила. Ее дыхание было тяжелым, словно она боролась за каждый вздох. Путник обнажил меч и перерезал веревки. Девушка тут же ушла с головой под воду. Пришлось окунуть руки по самые локти, чтобы вытащить ее. Путник положил ее на землю и замер, рассматривая грудь. Кожа казалась почти прозрачной, а под ней, между ребер виднелось сердце. Оно не билось. Подозрения подтвердились. Все-таки девушка уже обратилась в мавку. Путник с силой сжал рукоять меча, да так, что костяшки побелели.

— Не притрагивайся ко мне! — вдруг завопила девица и отползла к дереву, будто бы не она только что была привязана к дереву, борясь за каждый вздох. Кожу на ее ногах раздуло от воды, вены взбухли, а цвет мог бы слиться с хмурым небом. Конечности плохо слушались новоиспеченную мавку. Но ее, кажется, больше волновала оголенная грудь. Девушка неловко прикрыла ее руками, а затем разошлась кашлем, отхаркивая воду.

— Как ты здесь очутилась? — спросил путник и убрал меч в ножны.

Девица вытерла рот и недоверчиво взглянула на путника. Раздумья ее не были долгими. Она тихо ответила:

— Мы с подружкой пошли в лес по грибы, да так и не встретили ни одного грибочка. Она все выспрашивала у меня, нет ли у меня возлюбленного. Да откуда у меня он взялся бы? Все хвостом бегают за ней! Я на фоне своей подруженьки замухрышкой кажусь.

Говорила она медленно, с надрывом, но уже не так тихо.

— К дереву тебя она привязала?

— Не знаю, — девица повернулась бочком к путнику, пряча грудь. — Вася закричала, будто бы саму смерть увидела, и куда-то бросилась бежать, а потом я почувствовала боль в голове. Очнулась уже привязанная к ветви. Долго звала на помощь, пока ты не явился.

— Вася… Василиса, значит? Да?

— Василиса, Василиса. Которая помладше будет. — Мавка схватила подвернувшуюся под руки ветку и швырнула ее в воду. — Мерзавка, бросила меня тут на произвол судьбы, а сама убежала.

Путник нахмурил брови:

— Помладше?

— У нас две Василисы на деревне. Старшей мать все муженька найти не может, а младшая — дочь мельника, вот с ней мы были. Волосы у нее еще темные-темные, видать, в роду кровь чужая примешалась когда-то.

Путник призадумался. Казалось, будто бы какое-то проклятие преследует. Что ни человек, так у него проблемы с нечистью. Прошло две седмицы, а на руках путника уже была кровь далеко не одной навьей твари. И вот перед ним еще одна, но еще не потерявшая человечности. Уж лучше бы был ничего не соображающий упырь. Их не так совестно убивать.