Великий и Ужасный - 2 (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 35
— Ну тогда нам жопа! — развел руками я. — Капитальное позорище на все наши головы.
— Охренеть ты с больной головы на здоровую переложил! Ты у нас вождь, вот и веди!
— Нас никому не сбить с пути, нам похрену, куда идти! — что-то меня тянуло на афоризмы и прибаутки. — Боишься ответственности? Шуруй в юридику. Там большие дяди пальцем тыкать будут, мол туда ходи, туда не ходи. А я в Хтонь пошел, за длинным нешлифованным рисом и еще кое-чем для зирвака. И казана у нас нет… Подходящих размеров.
— Казан, зирвак… Это что-то на орочьем? Ты когда вернешься-то? — гном не на шутку распереживался.
— Ждите меня с первым лучом солнца, я приду на пятый день, с востока! — как можно более пафосно провозгласил я, выбрался из подсобки и зашагал к двери через весь зал, напевая под нос вечную «Варшавянку».
— Какой, нахрен, пятый день? Что ты вообще, нахрен, такое несешь? Эй, народ, тут Бабай сдурел, за рисом в боевой поход направляется! — наводил суету господин Дюрхденвальд.
Посетители уже привыкли к нашим хиханькам и хаханькам, и потому откровенно потешались, салютуя кружками и кусками еды. «Орда», кстати, с самого взрывного роста Аномалии работала в круглосуточном режиме, потому сейчас, днем, тут тоже хватало народу. И народ глумился:
— Давай, Бабай! Ты завоюешь всю крупу в хтони!
— Лок-тар огар, брат! Рис или смерть!
— Хуеморген, так и знай, если без Бабая будешь не доливать кетчупа в хот-доги — мы ему всё расскажем и он набьет тебе член на лбу! Или набьет морду!
— Берегитесь, девки хтонические, наш великий вождь уже устал шлифовать свой клинок и мечтает пустить его в дело!
— Гром гремит, земля трясется, это в хтонь Бабай несется!
И прочая околесица, которая в общем-то и делала Орду Ордой, по большому счету. Я ржал вместе с ними, пожимал руки, отбивал кулачки, отшучивался. Гном догнал меня в дверях.
— Да что такое этот твой плов, что ты так перевозбудился? Из чего хотя бы он делается?
— О-о-о-о-о! — на этот счет у меня была заготовочка. С заговорщицким видом я наклонился к самому его лицу и торжественным тоном заговорил: — Слушай и внимай, достопочтенный господин Дюрхденвальд, ибо этот рецепт мне передал мой дед, а ему — его дед, а тому деду…
— Ну, ну? — брови гнома взлетели вверх, он и вправду поверил, что я сейчас поведаю ему некую тайну.
— Берешь пучок укропу!
Потом кошачью жопу!
Двадцать пять картошек,
Семнадцать макарошек!
Ведро воды и хрен туды,
Охапку дров — и плов готов!
— продекламировал я, наблюдая, как постепенно изменяется выражение лица кхазада и нахохотал ему в саму рожу: — Аха-ха-ха-ха!
А вот нехрен мне настроение своими причитаниями портить!
— Гы-гы-гы-гы!!! — громче всех ржали, конечно, снага. Это был самый что ни на есть их уровень юмора.
А я хлопнул дверью, наслаждаясь отсутствием тилибомканья от сраной висюльки, земля ей пухом, и решительно шагнул на Проспект. Я знал, где здесь можно было добыть казан, и совершенно точно я не собирался его покупать. У нас, в конце концов, двадцать новых кварталов добавилось! Не найду здесь — забегу туда, для бешеной собаки пару километров не крюк!
На самом деле я решил обнаглеть. Подтянув все лямки доспехов, завязав шнурки ботинок и состроив серьезную рожу я попрыгал немного на месте, убеждаясь что никакая хреновина не оторвется и не отлупит меня в пути, а потом выдохнул:
— Ху-у-у-у! — и побежал!
Не каждая птица сможет долететь до середины Днепра, это всем известно. А вот сможет ли урук добраться до маяка? Вот непраздный вопрос! Я ломился по Проспекту как носорог, держась правой стороны проезжей части. Из окон на меня таращились удивленные лица, редкие транспортные средства старались объехать галопирующего орка по широкой дуге, псины лаяли вслед, подвывая и повизгивая, но догонять не торопились — им было стремно.
Не знаю, смог ли бы я посоревноваться с Усейном Болтом, но километров семнадцать-двадцать час я выдавал. Всё-таки уруки — это прирожденные убийцы и воины, а мои татау, да и экстракт Пха тоже, усиливали это и без того мощное тело. Наддавал я знатно, только ветер свистел в ушах и волосы красиво за спиной развевались. Подошвы ботинок топтали мелкий мусор, воздух тяжко вырывался из легких.
Крайней точкой обжитого Проспекта все еще оставался форпост снага Щербатого.
— Ты-нах куда, Баба-а-а… — орки помахали руками, и синхронно проводили меня взглядами.
Окончание фразы я не расслышал, ворвавшись в необжитую хтонь подобно торпеде. Интересно, сколько я пробегу, не обнажив клинка? И что за тварей встречу? Я так и мчал по Проспекту, перепрыгивая через лужи густой мерзкой жидкости, уворачиваясь от хлестких ветвей измененных миазмами хтони платанов, что росли вдоль дороги, и пинками расшвыривая мерзких крыс со скорпионьими хвостами.
Проблемы начались через три квартала.
— Гребаный Марио! — выругался я.
Вся проезжая часть была заполнена толстыми, крупными мухоморами. Их красно-белые шляпки обхватом примерно в полметра, маслянисто поблескивали, маленькие глаза-бусинки горели мрачным и алчным огнем, и каждый из этих лучших друзей берсерков имел внушительных размеров пасть, полную острых зубов. Их тут были многие десятки и сотни. Грибы с глазами, мать его! Кажется, к Сан-Себастьяну это не должно было иметь никакого отношения, это куда-нибудь в Рязань, а не на черноморское побережье!
Ну, Марио — значит Марио! Разбежавшись как следует, я прыгнул, с хлюпаньем оттолкнулся подошвой ботинка от одной из грибных шляпок, перепрыгнул на следующую, потом — дальше и дальше. Водопроводчик в красной кепке точно бы одобрил! Грибы ворчали и шипели, и клацали зубами, а я скакал по шляпкам как горный козел, пока они не закончились, а потом — припустил дальше. Черт его знает, как с такими тварями бороться… Огнеметами? Или может ядовитым порошком, как с йожинами?
— Му-у-у-у! — раздалось из-за угла двухэтажного, поросшего мхом кирпичного дома, и, вышибив мощным ударом ржавые створки ворот, полыхая дымом из ноздрей и прядая ушами, на Проспект вылетел самый настоящий минотавр.
Большая, мускулистая тварина метров трех ростом, с бычьей башкой и длиннючими рогами мчалась по дороге подобно паровозу, грохоча копытами нижних конечностей по асфальту. Верхние — жилистые антропоморфные лапищи, он растопырил и поднял в воздух как злой и страшный серый волк.
— Торро, ять! — заорал я. — Торро, нах!
Никакой подходящей портянки для корриды у меня не было, махать футболкой тоже не хотелось, потому я просто крутил ему дули и поносил его последними словами. Глаза минотавра налились кровью, чудище рассвирипело и ускорилось.
— Торро! — в последний момент я ушел в перекат, кувыркнулся еще пару раз и вскочил, оглядываясь.
— Му-а-а-а-а!!! — истошно вопил минотавр, попав в самую гущу глазастых и зубастых мухоморов. — А-а-а-а!!!
Они, черт побери, жрали его с большим аппетитом. Не, я знал что хтонические твари разных видов уписывают друг друга за обе щеки, но воочию повидал сие неприглядное зрелище впервые. Больше такое видеть не хотелось, поэтому — я побежал дальше. До намеченной цели было еще кварталов пять, и во мне прямо разыгрался спортивный интерес — смогу я пройти их, никого не прикончив или всё-таки нет?
По всему выходило — нет. Чем ближе к сан-себастьянскому маяку (в смысле — башне с фонарем сверху) я приближался, тем ощутимее давило на психику, тем труднее было двигаться, тем больше странностей появлялось вокруг. В одном месте Проспект оказался перегорожен самой настоящей паутиной из черных, толстых канатов, жирно поблескивающих, и дрожащих от каждого моего шага. Основания этих канатов уходили в окна ближайших домов, зияющих тьмой. Там, в этой тьме, двигались неясные тени, и у меня не было ни капли желания проверять — что за дьявольские пауки плетут подобные ловушки, и какого они размера?