Тайна реки Злых Духов - Корчагин Владимир Владимирович. Страница 24

Саша вспомнил первую грозу на Вае. Андрей Иванович и тогда сказал, что гроза какая-то особенная. А сегодня опять… Неужели в самом деле это какое-то предостережение? Но что ей от него-то нужно?

— Ерунда! — сказал он резко. — Ты только за этим и остановила меня?

Он снова поправил на плече ружье.

— Нет, не только за этим, — она опять немного помолчала, подбирая слова. — Может быть, все это и ерунда, Саша. Но я думаю, что наше плавание по Вае будет не совсем… легким. И я не хотела бы, чтобы ты уезжал таким… сердитым.

Саша посмотрел ей прямо в глаза. Что она, смеется, что ли?

Но глаза Наташи были грустными-грустными. Тревога и растерянность застыли на ее лице. А в голосе звучала неподдельная печаль. Это было совершенно непонятно.

Вся горечь и досада, только что клокотавшие в душе Саши, сразу улетучились. Осталась лишь острая жалость и раскаяние за свою резкость. Но ему ни за что не хотелось сознаваться в том, что он обиделся из-за решения Наташи поехать с Валеркой. Поэтому он отвел глаза в сторону и, сделав над собой усилие, твердо произнес:

— Я ни на кого и ни на что не сержусь.

Наташа вздрогнула. На миг ей показалось, что он говорит совершенно искренне. И это кольнуло ее в самбе сердце.

— Но почему же ты весь день дуешься сегодня? — спросила она чуть слышно.

— Просто потому, что мне хотелось поехать с Андреем Ивановичем, — сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия.

Но это ему уже не удалось.

Голос Наташи потеплел:

— Вот и мне, Саша, хочется поехать с Андреем Ивановичем, — сказала она просто, и Саша понял, что это и было то главное, что она хотела ему сказать.

Он несмело глянул ей в глаза:

— Наташа…

— Что?

— У меня есть к тебе просьба.

— Да?

— Не ходи, пожалуйста, одна в тайгу.

— Хорошо, Саша…

Тонкий пронзительный писк комара звенел над самым ухом. Валерий, не открывая глаз, попытался отмахнуться от непрошеного гостя. Но не тут-то было! Через минуту назойливый комар снова уселся на щеку.

— Нет. Больше не уснуть!..

Валерий высвободил голову из спального мешка и огляделся. В палатке было пусто. Через узкую щель прорывался тонкий луч света.

«Почему меня никто не будит сегодня?» — подумал было Валерий, но тут же вспомнил, что он уснул после обеда. «Но куда все запропастились?» Он снова огляделся по сторонам и начал выбираться из мешка.

За стенкой палатки явственно послышались голоса. Валерий навострил уши.

— Ну вот, пожалуй, и все, — говорил Андрей Иванович своим обычным ровным голосом. — Главное, Петя, — будьте осторожны. Я уже сказал вам, с чем можно встретиться на этой реке, судя по тому, что я слышал от местных жителей. Поэтому, сами понимаете, нужно быть очень осторожным.

— Ух ты!.. — Валерий даже привстал на своем мешке. Значит все-таки что-то есть на этой проклятой реке. Так он и знал! У него вдруг неприятно пересохло во рту. И зачем он только ввязался в эти историю?! Мало того, что они чуть не погибли при аварии самолета. Теперь их ждут, оказывается, какие-то новые опасности.

Ну зачем, скажите пожалуйста, нужно плыть по этой реке? Сидели бы себе на месте и ждали самолета. Так нет! Им надо обязательно куда-то лезть, к черту на кулички.

Валерий от всей души позавидовал сейчас Алексею Михайловичу. Остаться бы с ним здесь ловить рыбку!.. Но что скажет Наташка?.. Нет, нельзя! Вот если бы, скажем, заболеть…

Он опять улегся в мешок:

— А ведь это идея!..

За брезентом вновь послышались голоса. Петр Ильич о чем-то спрашивал Андрея Ивановича. Валерий прислушался.

— Давно ли я работаю в тайге? — отвечал Андрей Иванович. — Да, Петя, давненько. Уже почти двенадцать лет.

— А ваша семья?

— Семья?.. — Андрей Иванович почему-то замолчал, а когда заговорил, то Валерий едва узнал его голос. — Была у меня и семья, Петя. Сын Юрка, такой же вихрастый бутуз, как наш Саша, и его мать… Война отняла все… Мать погибла во время блокады Ленинграда. А Юрка… пропал.

— Как пропал?

— После смерти матери его эвакуировали куда-то. Но куда? Не знаю. Я долго разыскивал его. Писал бесчисленные запросы. И все безрезультатно… — Андрей Иванович тяжело вздохнул. — Когда я в сорок первом году уходил на фронт, сынишке было немногим больше двух лет. Теперь ему было бы уже шестнадцать.

Андрей Иванович помолчал.

— До войны я жил в Ленинграде. Преподавал в Горном институте. Готовил докторскую диссертацию, И вот война… Фронт. Тяжелое ранение. Гибель семьи. После всего этого в Ленинграде я оставаться не мог. Уехал в тайгу…

Андрей Иванович замолчал.

Валерий затаил дыхание. Ему вдруг стало стыдно за свое трусливое решение. Стыдно было даже показаться из палатки.

— А вон и наши молодые таежники возвращаются, — снова послышался голос Андрея Ивановича. Но теперь он звучал мягко и тепло, — Поверите ли, Петя, как увижу Сашу, так сразу своего Юрку вспоминаю. Может быть, жив он, мой сынок…

— Андрей Иванович! — донесся до палатки голос Саши. — Посмотрите, что мы нашли.

У палатки стало шумно. Валерий быстро оделся и, потягиваясь, выбрался наружу.

Саша выкладывал перед Андреем Ивановичем какие-то темные камешки. Рядом с ним стояла улыбающаяся Наташа. По лицу Валерия пробежала тень недовольства. Но это продолжалось одно мгновение.

«Чепуха! — успокоил он себя. — Она сама вчера сказала, что хочет ехать со мной. Чего же еще надо? А Сашка дуралей! Набрал каких-то камешков и рад-радехонек».

— Где вы это откопали? — спросил Андрей Иванович, внимательно рассматривая находку.

— Недалеко отсюда. Километрах в трех вверх по Лагерной. Их бурундук выбросил из своей норки.

Андрей Иванович развернул карту и сделал на ней какую-то пометку.

— Н-да, друзья. Это интересная штука. Петя, вы знаете, что это такое?

Петр Ильич взял один из камешков, провел по нему ногтем и долго рассматривал четкую царапину, оставшуюся на камне. Андрей Иванович подал ему другой образец, на котором видны были маленькие кубики кристаллов. Петр Ильич и по ним царапнул ногтем: кубики были не тверже. Обернувшись к Андрею Ивановичу, он покачал головой:

— Не определю, Андрей Иванович. Не встречал я такого минерала. Мягкий, ковкий, с алмазным блеском [8] и довольно тяжелый… Что бы это могло быть?

— Это кераргирит.

— Серебряная роговая обманка! — воскликнул Петр Ильич.

— Ну, конечно, она.

Петр Ильич снова стал рассматривать Сашину находку:

— Вот оно что! Кераргирит… Читал я о нем не раз, А вот видеть до сих пор не приходилось.

— Да, это редкий минерал, — заметил Андрей Иванович. — Он образуется иногда в поверхностных зонах месторождений сульфидных руд серебра.

— Значит, находки его могут свидетельствовать о наличии серебряных руд?

— Вот именно. И если у нас будет время, мы обязательно заложим там шурфик.

Наташа живо обернулась к Андрею Ивановичу:

— Как вы сказали? Что заложим?

— Заложим шурф, — повторил Андрей Иванович. — Так называют глубокие ямы или колодцы, которые копают для выяснения геологического строения местности или обнаружения какого-либо ценного минерала. Вот выкопаем мы такой шурф и посмотрим, много ли здесь кераргирита, как он залегает, за счет чего образовался. И будет ясно, стоит разведывать это месторождение серебра или не стоит.

Саша снова взял в руку фиолетовый минерал:

— Кераргирит… И как вы запоминаете такие мудреные названия?

— В нем нет ничего мудреного, Саша, — возразил Андрей Иванович. — Больше того, оно само за себя говорит. Нужно только знать его смысл. Слово «кераргирит» состоит из двух греческих слов: «керас», что значит — рог, и «аргирос» — серебро. Тот же корень имеет, знакомое вам слово «аргентум». Как видите, в названии этого минерала отражен как его состав — хлорид серебра, так и наиболее интересная особенность его внешнего вида — сходство с рогоподобным веществом. Кстати сказать, русские минералоги называли его «серебряная роговая обманка».