Бессмертные - Корда Майкл. Страница 47

— Он сравнивает меня со своей первой женой, — сказала Мэрилин, шмыгая носом.

— Пишет, что дважды допустил одну и ту же ошибку, — добавила Пола, словно они с Мэрилин, заранее распределили реплики.

— О Боже, зачем мне жить, — всхлипнула Мэрилин.

— Ну, будет, будет, дорогая.

Я сидел, слушая завывания и причитания двух обнявшихся женщин. Мне казалось, что единственное разумное решение — это выйти за дверь и посоветовать Миллеру немедленно улететь в Нью-Йорк, чтобы избавить себя от всех этих мук, но я не мог заставить себя сделать это.

— Может, он просто работал над новым произведением, — высказал я невероятное предположение. — Над пьесой?

Обе женщины впились в меня глазами, будто неожиданно увидели перед собой врага.

— Даже если это и так, — поспешно добавил я, — все равно это страшный шок. Ты спросила его об этом?

Мэрилин покачала головой.

— Она не разговаривает с ним, — раздраженно ответила Пола. — С какой стати она будет спрашивать у него?

Я собирался сказать, что он ее муж и Поле нечего лезть в чужие дела.

— Пола, дорогая, — попросила Мэрилин, — мне нужно поговорить с Дэйвидом. Оставь нас, пожалуйста, на минуту одних.

Пола бросила на меня взгляд, полный ненависти, но все же схватила свою большую сумку и вышла в соседнюю комнату — не могла же она выйти в коридор и стоять там в компании Милтона Грина и Артура Миллера, этих предателей! Я глубоко сочувствовал им обоим.

Мэрилин вытерла глаза.

— Я чувствую себя как последнее дерьмо, — заговорила она уже более спокойным тоном. — Держу пари, что я и выгляжу как последнее дерьмо.

Я покачал головой.

— Ты выглядишь прекрасно.

Она попыталась улыбнуться.

— О, Дэйвид, ты настоящий друг. Ты и вправду думаешь, что те заметки — это наброски к пьесе?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Но ведь это не исключено, не так ли? Понимаешь, у писателя иногда трудно различить грань между реальностью и воображением. Нужно спросить у Артура, если ты хочешь сохранить семью. Если нет, тогда это, разумеется, не имеет значения. Как зовут ту женщину, которая консультировала тебя в Нью-Йорке?

— Марианна! Доктор Крис! Ах, как мне нужно с ней поговорить, с глазу на глаз, а не по телефону. Объяснить ей, что случилось, спросить, что делать…

— Ну и за чем дело стало? Оливье все равно пока работает над сценами, в которых ты не участвуешь. Слетай на пару дней в Нью-Йорк, поговори с Крис. И Артура возьми с собой.

Она отчаянно замотала головой, глаза потемнели от страха.

— Я не в состоянии общаться с ним, пока не поговорю с Марианной. — Теперь у нее появился хоть какой-то план действий, и она знала, что есть человек, который может наставить ее на путь истинный, поэтому она стала понемногу приходить в себя. Щеки ее слегка порозовели. — Дэйвид, — сказала она, схватив меня за руку, — пальцы ледяные, ногти впились мне в кожу, — ты можешь помочь мне слетать в Нью-Йорк, как это называется, инкогнито?

Я задумался. У меня были знакомые в авиакомпаниях, которые могли бы помочь. Мне уже приходилось устраивать нечто подобное для клиентов, которые не любят привлекать к себе внимание. Самый лучший способ — это переодеть Мэрилин в стюардессу, возвращающуюся домой из рейса. В форме и темном парике он будет выглядеть как обычная стюардесса — миловидная девушка, отдыхающая перед очередным рейсом. Мне, конечно, предстояло проделать подготовительную работу и уговорить иммиграционные службы в обеих странах, но они, как правило, с удовольствием оказывали услуги знаменитостям вроде Мэрилин; важно было найти к ним правильный подход.

— Да, я могу это устроить, — уверенно ответил я. Хуан Триппе, основатель авиакомпании “Пан Америкэн”, был моим соседом и старым другом. — Дай мне двадцать четыре часа сроку и размер твоего платья, а также пришли с кем-нибудь свой паспорт ко мне в “Коннот”.

Она крепко обняла меня.

— О, Дэйвид, ты просто чудо! Может, окажешь мне еще одну услугу?

Я расплылся в счастливой улыбке. Мэрилин, когда хотела, могла заставить любого мужчину почувствовать себя самым умным, самым могущественным человеком в мире.

— Все, что угодно, — ответил я. Зря я так сказал.

— Я хочу поехать в Чикаго.

— В Чикаго?

— На съезд, глупый. Я хочу увидеть Джека, даже если он не станет вице-президентом. — Она засмеялась. — Я буду его утешительным призом!

То была нелепейшая, опаснейшая затея, и в подтверждение этого я мог бы привести миллион причин, но что я мог поделать? Рядом сидела Мэрилин — она обнимала меня, глаза закрыты, губы крепко прижимаются к моим губам, и она снова счастлива! Я чувствовал себя как врач, только что исцеливший смертельно больную. Я был готов творить чудеса!

— Почему бы и нет? — услышал я свой голос. Затем добавил, уже более осторожно: — Но что скажет Джек?

— Давай не будем его спрашивать, — ответила она.

В итоге я, конечно, все же спросил его, но к тому времени приезд Мэрилин уже нельзя было отменить. Понимая, что в семейной жизни Миллеров назревает кризис и поэтому Мэрилин не может работать, Оливье и Грин были рады отпустить ее со съемок на несколько дней. Все равно на съемочной площадке толку от нее никакого, да и Миллер был рад избавиться от нее на время.

Как я и предсказывал, переправить Мэрилин из Англии в руки доктора Крис не составило особого труда. Я летел с ней и видел, что она привлекала к себе чужие взгляды не больше, чем любая другая миловидная стюардесса, возвращающаяся домой из рейса. Но на всякий случай я сел рядом с ней, чтобы избавить ее от общения с незнакомыми людьми.

Мэрилин умела легко перевоплощаться и прекрасно сыграла эту роль без помощи Страсбергов. Странно, но в темном парике и строгой форме стюардессы она не излучала той чувственности, которая сделала ее знаменитой. Не то чтобы она “выключила” эту чувственность, ее просто не было в Мэрилин — каким-то неимоверным усилием воли, или по мановению руки, или еще каким-то чудом она превратилась в обычную миловидную девушку, ничуть не симпатичнее, чем некоторые из бортпроводниц, обслуживавших салон первого класса. Между прочим, раз уж от экипажа невозможно было скрыть обман, всех стюардесс предупредили, чтобы они старались не уделять особого внимания Мэрилин.

Приехав в Нью-Йорк, Мэрилин засела в своем наполовину меблированном доме на Саттон-Плэйс, который купила, когда в первый раз решила переехать жить на восток страны, и выходила из своего убежища только для того, чтобы встретиться с Марианной Крис. Всем своим психотерапевтам Мэрилин доставляла больше хлопот, чем целая сотня клиентов. Доктор Крис и Мэрилин по нескольку часов в день разговаривали по телефону, и вскоре Мэрилин объявила мне, что доктор Крис поедет с ней в Лондон.

Бедняга Миллер, подумал я. Мэрилин берет с собой тяжелую фрейдовскую артиллерию — теперь его песенка спета! Так же как и песенка Оливье: ведь теперь ему предстоит сражаться не только с Полой Страсберг, поучающей его актерскому мастерству, но и с доктором Крис.

Я не стал сразу звонить Джеку. Мне подумалось, что, как только Мэрилин выплеснет свои семейные проблемы доктору Крис, эта умная, проницательная, полная жизни венгерка обязательно отговорит ее от этого безумного шага. Но если у доктора Крис и были какие-либо возражения, она их не высказывала. А может быть, Мэрилин просто не стала говорить ей о своем намерении — эта мысль пришла мне в голову слишком поздно.

В конце концов я все же позвонил Джеку. Он находился в Бостоне, где руководил окончательным разгромом своих политических противников после удачного наступления. Он стал безоговорочным лидером демократов в Массачусетсе. Когда я позвонил ему домой на Боудойн-стрит, голос у него был раздраженный и усталый. Я сообщил ему о намерении Мэрилин. Он взорвался:

— О Боже! — воскликнул он. В Бостоне Джек изображал из себя настоящего ирландца; он начинал говорить с сильным ирландским акцентом и даже был не прочь, взобравшись на стойку бара вместе с Бобби, спеть “Сердце мое” для своих поклонников. — Ты что, с ума сошел? Мэрилин приедет на съезд?