Шесть месяцев спустя (ЛП) - Ричардс Натали. Страница 5
Но когда я откидываюсь на кожаное сиденье, я не чувствую экстаз. Во всяком случае, я чувствую себя неловко. Даже слегка подташнивает. Я поджимаю ноги, не желая, чтоб грязь с моих ботинок попала на его чистый коврик.
Здесь восхитительно тепло, как будто сидишь у камина. Я втягиваю запахи новой машины и Блейка, и не знаю почему, но мне не нравится эта смесь. Блейк садится за руль, и мы быстро пристегиваем ремни безопасности в тишине. Затем он тянется за чем-то с заднего сиденья.
— Ты оставила свое пальто, когда выбежала сегодня, — говорит он и протягивает мне его. — Ты, должно быть, замёрзла.
Я запускаю руки под жёсткую красную шерсть. Это мое пальто, все в порядке. Я потратила на него небольшое состояние в начале второго курса, так что это не та вещь, которую я могу оставить валяться где-нибудь.
— О, спасибо. Должно быть, я ударилась головой сильнее, чем думала, — говорю я, обнажая зубы в некоем подобии улыбки.
Блейк прибавляет температуру и выруливает с парковки, не произнося ни слова. Он сразу сворачивает на главную улицу, не дожидаясь от меня пояснений, а затем сворачивает налево на Бирчвуд, что говорит о том, что он знает, куда ехать.
Когда он касается рукой моего колена, все мое тело сжимается от напряжения. Краем глаза я смотрю на него, но все выглядит так, как будто он не дурачится. Он расслаблен. Прикасаться ко мне естественно для него.
По необъяснимым причинам я уверена, что для Блейка всё действительно так. Он думает, что я его девушка.
Я игнорирую свою кружащуюся голову и пожатие руки Блейка и смотрю за окно. Краем глаза я вижу, что он смотрит на меня.
— Что за сумасшедшая ночь… — говорю я, понимая, что не могу сидеть в молчании вечно.
Сначала он не реагирует, но я замечаю, как сводит его челюсть, когда поворачиваюсь к нему.
— Да, — наконец говорит он. — Что ты помнишь?
Это странный вопрос. И краткий перечень. Темнота. Холод. Страх. Адам.
Я задерживаюсь на последнем чуть дольше, чем должна, в моих мыслях всплывает его образ.
— Это как пятно.
Он вздыхает, почти как актёр в театре.
— Я просто хочу, чтобы ты мне сказала, почему так напряжена. Это всё из-за отметки за Академический тест?
— Отметки по тесту?
Он поворачивается ко мне, наполовину закатывая глаза.
— Моя оценка не намного лучше, ты же знаешь.
— Но я не…
Я прикусываю язык, осознавая, что я, возможно, написала тест. Я просто не помню этого, как и многого другого.
— Я просто волнуюсь, — слабо говорю я, ожидая, что вернётся беспокойство. Но вместо этого я чувствую оцепенение. Тяжелое и давящее, как будто в полусне.
Ухх. Наверное, я переживаю шок. Просто прекрасно. Уж лучше это, чем приступы паники.
Блейк останавливается напротив моего дома. Я смотрю на темные окна. Венок на день благодарения, повешенный моей мамой, испускает теплый желтый свет. За всю мою жизнь дом никогда не казался таким милым.
— Ты хочешь, чтобы я зашёл?
— Нет, все нормально, — говорю я. — Я действительно устала.
Он кивает и склоняет голову.
— Эй, перестань переживать из-за отметки за тест. Ты в первой тройке, Хлоя. Ты одна из лучших.
Я открываю рот, чтобы сказать, что понятия не имею, о чём он сейчас говорит, но в этот момент он целует меня на прощание. И я не могу вспомнить, что хотела спросить у него, потому что это был Блейк. Блейк Таннер, целующий меня.
Я мечтала об этом, сколько себя помню. Но никогда в моих мечтах это не ощущалось так чудовищно неправильно.
Глава 4
Меня будит настойчивый звук электронного будильника. Должно быть, сейчас не больше 7 часов утра. Я так устала. Так уютно лежать в коконе из одеял.
Часы ревут, равнодушные к моему молчаливому протесту. Я поворачиваюсь, нажимаю на кнопку повтора и возвращаюсь в блаженное тепло моего одеяла. Еще пара минут, и я встану. Я мысленно подбираю свой гардероб. Мой голубой топик чистый? Хоть бы. Или я могу…
Мои мысли мгновенно останавливаются. Я вспомнила. Снег. Темнота. Блейк. Адам.
Я сажусь, просматриваю комнату и резко сдёргиваю с ног покрывало. Холодно и темно. Слишком холодно и темно для семи утра в мае. С дрожью встаю с кровати и ступаю на деревянный пол. Занавески в комнате плотно закрыты, ни один луч солнца не проникает по краям.
Я быстро тяну занавески, будто срываю повязку. Снаружи все ещё зима. Моя надежда умирает.
Со вздохом я прижимаю ладонь к холодному стеклу. Улицы выглядят волшебно, каждый дом и почтовый ящик покрыты снегом, таким же белым, как сахар. Как на Рождественской открытке.
Но я ещё не готова к Рождеству. Я готова к джинсовым шортам, сладкому чаю и длинным ночам с поющими в траве цикадами.
Я возвращаюсь в кровать и сворачиваюсь в клубок. Это был не ночной кошмар, на который я, засыпая вчера, так надеялась.
Теперь неприятная правда нового дня сводит мне зубы. Я теряю время. Большую его часть.
— Хлоя?
Голос моей мамы, поднимающейся по лестнице, знакомый и немного хриплый. Я думаю, она выпила недостаточно много кофе.
— Ты хочешь позавтракать, дорогая?
Нет. Я не хочу завтракать. На самом деле, я хочу вернуться на шесть месяцев назад.
Попытка позвонить Мэгз снова безрезультатна, поэтому я просто сдаюсь и спускаюсь вниз. Мама копается в холодильнике, её волосы обернуты полотенцем, а рубашка застегнута неправильно. Ничего нового. До тех пор, пока она не поворачивается ко мне, расплываясь в улыбке.
— Доброе утро, Суперзвезда. Хочешь овсянки, чтобы твой мозг работал лучше?
Ухх, что? Я моргаю несколько раз, а она просто смеётся, вытаскивая коробку черники и пару баночек йогурта. Это всё очень…странно. Мы никогда не завтракаем. По крайней мере, не вместе.
— Слишком рано, я понимаю. — Она кивает на чашку и блюдце на столе. — Твой чай готов.
Чай? В этом доме есть чай? Я не понимаю, о чём она говорит, и я слишком устала, чтобы заботиться об этом. Из кофейника поднимается пар, и я направляюсь к нему, чтобы налить себе кофе. Воздух движется, и на меня накатывает тошнота. Я ставлю кофейник обратно на подставку.
— Что случилось с кофе? — спрашиваю я.
Мама вздыхает и делает ещё глоток, а мой желудок невольно сжимается в протесте.
— Не начинай снова, Хлоя.
Мои руки начинают трястись. Я больше не могу выносить это. Мне слишком страшно.
— Мама, мне надо поговорить с тобой.
— О колледже Вассар? Дорогая, я знаю, что это звучит неубедительно, но с твоей успеваемостью, я считаю, что…
— Не о колледже Вассар, мам. Это обо мне. У меня неприятности.
Она смотрит на меня, её серые глаза наполняются беспокойством.
— Какие неприятности? Проблемы в школе? Дети в группе по Академическому тесту?
Я не виню её за вопрос. Если я отстану по некоторым предметам в школе, это будет значить, что я не раскрою мой потенциал.
— Нет. Я просто… Я забываю некоторые вещи.
От облегчения кровь приливает к её щекам.
— Конечно, ты забываешь вещи. Ты изнурена, дорогая. Ты училась днями и ночами, чтобы получить дополнительные баллы.
— Я думаю, это нечто большее, — говорю я.
Мысль о том, как я зарабатываю дополнительные баллы, кажется сумасшедшей. Я девушка, чей девиз — «играй сейчас, работай потом», и она знает это лучше, чем кто-либо другой.
Она задерживает дыхание, руки рассеянно движутся к горлу.
— Ты не думаешь, что это панические атаки? Снова?
Она почти шепчет, словно это какая-то грязная тайна. Она балансирует на острие ножа. Одно неправильное слово от меня, и она снова станет той матерью, которую я помню. Спокойной. Отдаленной. Расстроенной.
— Возможно, мне просто необходимо немного поспать, — со вздохом отвечаю я.
Мама кивает так быстро, как будто заранее знала ответ. Она убирает со стола, хотя я даже не тронула свой йогурт. Типично. Она улыбается и похлопывает меня в утешение, а затем поднимается по лестнице, и я остаюсь наедине с собой.