Серебряный огонь - Кордоньер Мари. Страница 30
Фелина вздохнула. Во всем виновата она! Не следовало превращать эту интриганку в своего врага, тогда никто не раскрыл бы обмана. Теперь же остается лишь одна возможность избежать самого худшего. Она попытается смягчить сердце другой женщины.
– За что же наказывать Филиппа? Ведь обманщицей стала я. И потом, вы, вроде бы, любили маркиза. Неужели от любви ничего не осталось? Неужели вы хладнокровно станете готовить его падение? Если вы мечтаете о мести, отомстите мне!
– Интересное предложение.
По лицу Терезы д'Ароне можно было, казалось, разглядеть, как проносятся мысли в ее голове.
– В самом деле, ценная идея. Не исчезнуть ли вам, моя юная подружка, туда, откуда вы появились? Я полагаю, что ты отнюдь не благородная дама и своей ролью обязана, помимо всего прочего, таланту подавать себя в постели.
Фелина промолчала. К чему теперь думать о достоинстве? По крайней мере, та, другая, не знала, что Фелина выросла во владеньях графа де Сюрвилье. И что циничное предложение покинуть маркиза совпало с ее собственным планом.
– Исчезнуть? – повторила она тем не менее сдавленно. – А как вы себе это представляете?
– Очень просто, малышка. У Мов Вернон возникнет очередной приступ болезни, и она в тяжелом состоянии уедет в свой замок. Такой будет версия для короля. Ты же сегодня ночью покинешь город, поклявшись своей жалкой жизнью, что не появишься в нем еще раз.
Небрежный тон приказа, сменивший ее саркастическую вежливость, недвусмысленно показал, что мадам д'Ароне не считала больше молодую женщину достойной соперницей. Последующие фразы она произнесла с уверенностью военачальницы, одержавшей полную победу.
– Я пущу слух, что маркиза почувствовала слабость и теперь слегла. Готова поспорить, что этим слухом де Брюн и Филипп воспользуются для скорой кончины мадам в своем замке, поскольку ты бесследно исчезнешь. А ты соберешь вещички и появишься в полночь у ворот галереи, ведущей к реке. Я позабочусь о том, чтобы тебя там ждали. Будь уверена в моей возможности отправить тебя на рассвете подальше от столицы. Если ты последуешь моему совету, то постараешься максимально увеличить расстояние между собой и маркизом. Ибо, услышав о тебе еще раз, я вполне смогу освежить все в памяти и поведать королю о низком обмане.
– Я сдержу свое слово, – сказала Фелина с тем природным достоинством, которое отметил в ней в первый же день Амори де Брюн. – Сделайте то, что зависит от вас, и не причиняйте вреда маркизу.
Тереза д'Ароне торжествующе улыбнулась.
– В этом можешь не сомневаться. Зачем же мне оговаривать такого представительного, состоятельного и интересного вдовца?
К счастью, Фелина не предполагала, что мадам д'Ароне уже во всех подробностях рисовала себе предстоящую свадьбу, теперь достаточно близкую. Сколько бы плохого ни находила молодая женщина в той, другой, ей никогда не пришло бы в голову, что Тереза может прямо сейчас обдумывать способы шантажа, чтобы с его помощью самой стать маркизой де Анделис.
– А теперь поторопись, девочка. И никому пи слова, никаких тайных посланий. Поняла? За тобой будут наблюдать.
Фелина молча кивнула и взяла на руки собачку, испуганно прижавшуюся к подолу ее плаща. Смертельно бледной вошла она в покои маркиза де Анделиса. В полной апатии позволила озабоченной Иветте раздеть себя и уложить в постель.
Вид ее был настолько жалок, что даже Амори де Брюн прервал свое посещение, заметив:
– Тебе необходим покой, малышка. На сегодняшнем банкете я извинюсь за твое отсутствие. Нельзя так легкомысленно относиться к расстройству желудка. Постарайся проснуться здоровой, и храни тебя Господь! Если утром тебе не станет лучше, я пошлю за доктором.
Фелина тихо поблагодарила его. Завтрашнее утро ее уже здесь не застанет.
Оставшись одна, она через какое-то время с трудом поднялась, чтобы исполнить необходимое. Сильная боль заглушала все остальные ощущения. Закоченевшими пальцами открыла она два сундука в поисках теплой и практичной одежды. Время шелков и парчи закончилось.
Кроха беспокойно крутился у нее под ногами. Наконец она взяла его на руки и прижалась щекой к шелковистой теплой шерсти.
– Нет, мой маленький, ты останешься здесь. Там, куда я ухожу, не место болонкам и беззаботным играм, – прошептала она хрипло.
Она посадила песика на кровать между подушками, и он застыл в изумлении. Ведь до сих пор его каждый раз прогоняли с этого райского места легким шлепком. Теперь же он не мог поверить в неожиданное счастье. Круглыми восторженными собачьими глазами смотрел он, как хозяйка что-то написала на листе пергамента и впоследний раз оглядела комнату, перед тем как дрожащими пальцами застегнуть плащ под подбородком.
– Прощай, Кроха! Прощай, Филипп! – произнесла она сдавленным голосом.
Глава 15
– Она – где?
Филипп Вернон глянул на тестя так, словно у того по ошибке природы выросли сразу две головы.
– Вы ведь все поняли, Филипп. Вот записка, которую я нашел!
Маркиз де Анделис уставился на кусок пергамента, где как бы пустились в насмешливый пляс слова:
«Я исчезла. Не ищите меня. Мы не должны были этого делать. Пусть Мов Вернон умрет. За все большое спасибо».
– Когда она исчезла?
– Утром, в день приношения даров. Накануне вечером ей было не по себе. Она сослалась на расстройство желудка. Выглядела изможденной и больной. Рано легла в постель, отказавшись от ужина. Ее горничная обратилась ко мне за помощью, увидев комнату пустой!
Филипп скатал из пергамента твердый шарик. Огляделся, нахмурив брови. Сундуки исчезли, не осталось никаких следов женского присутствия. Только теперь он это заметил.
Не так он представлял себе свидание, о котором мечтал целую неделю.
– Неужели я в ней так ошибся? Неужели она была лишь расчетливой малышкой, вселившей в меня уверенность, а потом сбежавшей с кучей одежды и драгоценностями? – пробормотал он, окончательно расстроенный.
Амори де Брюн сочувственно наблюдал за молодым мужчиной, с улыбкой на устах ворвавшимся в комнату, чтобы заключить свою любимую в объятия. Теперь радость в его глазах погасла, оживление на лице превратилось в застывшую маску.
– Нет, Филипп! Сундуки в замок Анделис отправил я. Иначе не смог бы успокоиться. Я обязан был всемраспорядиться, словно она действительно опять тяжело заболела и уехала домой. Ее горничная мне помогла. Думаю, мы можем положиться на ее молчание. Фелина будто сквозь землю провалилась. По-моему, она взяла только плащ и то платье, которое тогда было на ней. Нет никаких сведений о том, с кем и как она покинула той ночью дворец.
– С кем? Что вы имеете в виду? Она покинула меня из-за другого мужчины? Нет, такое невозможно!
Решительность, с которой Филипп Вернон отверг подобную возможность, обезоружила Амори де Брюна. И тем не менее он не мог поверить, что Фелина исчезла по собственной инициативе. Поэтому сказал:
– Что-то, видимо, ее напугало.
– Напугало? Она маркиза де Анделис, что же могло ее напугать? Кроме того, она ведь не ребенок и обладает острым языком и быстрым разумом, – возразил Филипп.
Амори де Брюн тяжело оперся на палку и механически потер правое бедро.
– Мне показалось, что в последнее время ее что-то угнетало. У этой юной женщины обостренное отношение ко всякому обману. Ей, по-видимому, надоела ложь и фальшивое положение. Свидетельство тому – оставленные ею драгоценности.
Жалобное повизгиванье привлекло внимание Филиппа к болонке. Кроха с егопечальными глазами и висячими ушами стал еще одной загадкой. Фелина его очень любила. Он был для нее «самой большой драгоценностью», ценнее любого бриллианта. Почему она его покинула?
«Это первое живое существо, принадлежащее мне одной. Вы и представить себе не можете, как дорог для меня такой подарок!»
Филипп словно вновь услышал слова, сказанные в тот день, когда он вручил ей живую покупку. И вновь увидел благодарное сиянье серебристых глаз в тот момент, когда она принимала из его рук пушистого песика.