Финита ля трагедия - Александрова Наталья Николаевна. Страница 11

– Ох, спасибо вам! – Павел Петрович с трудом разогнулся. – Надя, объясни, бога ради, что такое у тебя в пакете?

Надежда молча показала ему две половинки кирпича. Соседка только головой качала. Полицию решили не вызывать – время позднее, тем более что сами с неизвестными хулиганами разобрались. Тут раздался телефонный звонок, и Павел Петрович побежал рапортовать жене. Когда он отчитался, что все у него в относительном порядке, и повесил трубку, Надежда подала ему стакан крепкого горячего чая и поглядела очень строго.

– Ну, теперь ты понял, что все это серьезно?

– Понял, – Павел Петрович повесил голову, – но как же ты вовремя появилась, Надя!

– Ты скажи спасибо хулиганам, что замок на двери подъезда они сломали! – вздохнула Надежда. – А то бы я не успела… Живот болит?

Павел Петрович ощупал себя и сказал, что болит, но не сильно.

– Вот что, Павел, – решительно заговорила Надежда, – так просто они тебя в покое не оставят. Теперь уже ясно, что твоя папка у них и что им очень нужно с тобой побеседовать. А чем эта беседа закончится, можно только предполагать, эти люди шутить не любят.

– Вот ты говорила – профессионалы, – Павел Петрович хотел было рассмеяться, но поморщился от боли в животе, – хороши профессионалы, если одна женщина с ними справилась!

– Ну, продолжай уж, договаривай, – ворчливо заметила Надежда, – женщина – слабая и немолодая.

– Извини… – смутился Соколов.

– Да ладно. Но вот что я тебе скажу, Павел, я, конечно, не растерялась, да еще кирпичи вовремя прихватила, и соседка тут помогла, но потому так легко все прошло, что этим типам в черном велели тебя привезти для допроса. Там неизвестно, что потом будет, но пока им велели тебя не трогать. А если бы им нужно было тебя убить, они бы отлично это успели. Да и меня тоже…

– Ты всегда трезво смотришь на вещи, – грустно заметил Павел Петрович.

– И реально оцениваю собственные силы! – добавила Надежда.

Они посидели немного молча, потом Надежда распорядилась, чтобы Павел немедленно собирал вещи.

– Поедешь в Озерки, в мою однокомнатную квартиру! – заявила она тоном, не терпящим возражений. – Пока все не утрясется, будешь там жить! Квартира сейчас пустует, никто там не живет, так что все отлично складывается!

– Машину у сына возьму, он все равно в отпуске, – согласился Павел Петрович. – Но что же дальше-то делать?

Надежда прикрикнула на него, чтобы собирался быстрее и не задавал пустых вопросов. Завтра, мол, будет день и будем думать, утро вечера мудренее. Ей ужасно хотелось спать.

Она тихонько провела его в свою однокомнатную квартиру, не встретив никого из соседей. Это и к лучшему, подумала Надежда, не нужно никому ничего объяснять. Павел Петрович сказал, что с утра у него дела в институте, а днем они встретятся и все обсудят.

Среда, 21 июня

Наутро Надежда закрутилась с домашними делами, потом отправилась в химчистку, в ремонт обуви и по магазинам, а когда вернулась, был второй час.

Еще с лестницы она услышала телефонные звонки.

«Саша звонит из Москвы!» – подумала она и бросилась к двери. Ключ, как назло, никак не попадал в замочную скважину и вообще чуть не выпал из руки. Наконец она справилась с замком и влетела в комнату. Телефон захлебывался истеричными звонками и чуть ли не подпрыгивал на тумбочке от нетерпения. Кот Бейсик сидел рядом с ним и делал большие глаза.

– Хоть бы ты научился отвечать по телефону! – в сердцах выговорила Надежда коту и схватила трубку.

– Саша?

Но это был не муж. Совершенно незнакомый и очень официальный голос осведомился:

– Гражданка Лебедева?

– Да, – отозвалась Надежда и опустилась на стул.

Она очень боялась таких официальных голосов. От них не приходилось ждать ничего хорошего.

– Надежда Николаевна? – уточнил официальный голос.

– Да, это я… – ответила она и на всякий случай схватилась за сердце, – а что случилось?

– Гражданин Соколов Павел Петрович вам знаком?

– Д-да… – еле слышно проговорила Надежда.

Она вспомнила вчерашний эпизод в темном подъезде, и сердце провалилось куда-то вниз. Неужели с Пашей случилось что-то страшное? Неужели его все-таки достали те парни в черном?

– Я попрошу вас приехать по адресу… – и незнакомый голос назвал Надежде адрес ее собственной однокомнатной квартиры.

– Зачем? – в ужасе спросила Надежда Николаевна.

И незнакомый голос ответил именно то, чего она больше всего боялась:

– На предмет опознания гражданина Соколова.

Так и есть! Павла нашли у нее в квартире и убили!

– А вы… кто? – Надежда инстинктивно прижала к себе кота – единственное оказавшееся в эту страшную минуту рядом с ней родное существо. Кот фыркнул и деликатно высвободился.

– Старший сержант Огурцов, – отозвался незнакомец.

– Я сейчас приеду…

Она бросила трубку, вскочила как во сне, на автопилоте вылетела из дома, поймала на проспекте частника и помчалась в Озерки. Перед ее внутренним взором вставали картины одна ужаснее другой. Ей представлялся Паша, лежащий на полу в луже крови. В груди у него было огромное пулевое отверстие. Или – торчала рукоять ножа…

Расплатившись с водителем, Надежда буквально взлетела на пятый этаж. Дверь ее квартиры была открыта. В прихожей топтался крупный молодой полицейский с наивным веснушчатым лицом и большими оттопыренными ушами.

– Гражданка Лебедева? – проговорил он, удивленно уставившись на красную растрепанную Надежду.

– Да, – воскликнула та, хватаясь за сердце, – где он? Или вы его уже увезли?

– Зачем увезли? – Полицейский невольно попятился, отступая в сторону кухни. – Куда увезли?

– В морг! – выкрикнула Надежда страшное слово.

– Почему в морг? Он здесь… – и парень распахнул дверь кухни.

Надежда Николаевна зажмурилась, чтобы оттянуть страшный момент. Затем она собралась с силами и открыла глаза, ожидая увидеть одну из представлявшихся ей по дороге картин.

Однако она увидела совсем другое.

Павел Петрович сидел посреди кухни на табуретке, красный как рак. Под левым глазом у него наливался изумительный живописный синяк. Правое ухо распухло и горело, как Вечный огонь на Марсовом поле. Руки он сложил на коленях, а взгляд опустил в пол, как будто изучая узор линолеума. Рядом с ним сидел унылый коренастый полицейский лет тридцати с отчетливо намечающейся лысиной. Он разложил на кухонном столе какие-то бумаги и заполнял их, от усердия высунув кончик языка и покачивая ногой.

– Паша! – воскликнула Надежда, подбегая к Соколову. – Ты жив!

– Понимаешь, Надя, – проговорил тот виновато, – я выходил утром по делам, а когда вернулся, забыл отключить сигнализацию… ну, тут вдруг эти… ребята ворвались и повалили меня на пол…

– А гражданин Соколов попытался оказать сопротивление, – вредным голосом сообщил полицейский, не отрываясь от бумаг.

– Понимаешь, Надя, я подумал, что это… злоумышленники, – признался Павел Петрович, – ну, после вчерашней истории…

– Что за история? – заинтересовался полицейский и поднял глаза. – С вами вчера что-то произошло?

– Ничего-ничего! – хором воскликнули Надежда Николаевна и Павел Петрович. – Совершенно ничего!

Полицейский окинул их долгим подозрительным взглядом и хмыкнул:

– Допустим… значит, гражданка Лебедева, я так понимаю, что вы опознаете находящегося здесь гражданина Соколова?

– Опознаю, – с тяжелым вздохом согласилась Надежда.

– Тогда распишитесь вот здесь, – он ткнул кончиком ручки в пустую графу, – и очень вас прошу, предупреждайте своих гостей, чтобы они своевременно отключали сигнализацию…

– Конечно, – энергично кивнула Надежда, расписываясь в клеточке.

– Так и быть, мы не станем возбуждать дело по факту сопротивления сотруднику полиции при исполнении обязанностей… не станем, Малинин?

– Не станем, – отозвался из коридора лопоухий и появился на пороге кухни.

– Спасибо… – пробормотала Надежда, – может быть, чаю? Или кофе? У меня печенье есть, домашнее…