Красавицы Бостона. Монстр - Шэн Л. Дж.. Страница 6

– Ты когда-нибудь чувствуешь себя потерянным? – прошептала я.

Моя ладонь лежала на поцарапанной пластиковой скамейке, когда незнакомец накрыл ее своей и переплел наши пальцы. Его ладонь была теплой, сухой и мозолистой. Моя – холодной, мягкой и потной. Я не стала ее убирать, даже когда пространство вокруг меня начало гудеть от опасности, сгущая воздух и лишая меня кислорода.

Играй с монстрами, но не удивляйся, когда они тебя одолеют.

– Нет. Мне пришлось найти себя еще в юном возрасте.

– Везунчик.

– Я бы не стал описывать себя этим словом, – усмехнулся он.

– Значит, ты не ирландец? – я не смогла сдержать любопытства.

Он даже не был похож на ирландца – слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком загорелый, но говорил с тем же южным бостонским акцентом, что и большинство ирландцев из рабочего класса.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – ответил он. – Вернемся к нашей теме: ты потеряна.

– Да, верно. – Я прокашлялась, вновь подумав о ней. – Не думаю, что когда-нибудь найду себя. У меня мало друзей. Вообще-то у меня была всего одна настоящая подруга, и сегодня она умерла.

– Не нужно ничего искать. Смысл жизни не в том, чтобы найти себя. А в том, чтобы создать. Есть некая свобода в том, чтобы знать собственную суть, все, на что ты способен. Когда беззастенчиво остаешься собой, становишься непобедимым. – Его голос проникал в меня, задевая за живое. Мы крепче сжали пальцы друг друга. Наша тележка то и дело шаталась из стороны в сторону, а зомби махали руками, пытаясь нас схватить. Люди вокруг хихикали и кричали.

В отличие от всех остальных, он не выразил соболезнований в связи с моей утратой.

– И кто же ты такой? – спросила я еле слышно.

– Монстр.

– Нет, я серьезно, – возразила я.

– Это правда. Я процветаю во тьме. Моя задача – вселять страх, и для некоторых людей я настоящий кошмар. Как и все монстры, я всегда беру то, что хочу.

Мы достигли самой высокой точки. Вершины.

– И сейчас, Эшлинг, я хочу тебя поцеловать.

Тележка дернулась назад, заскрипела, а потом наклонилась обратно и понеслась вперед, набирая скорость.

Незнакомец заглушил мой крик поцелуем. Его горячие, солоноватые губы властно прильнули к моим. Все мои запреты, страхи и тревоги испарились. От него пахло сигаретами, мятной жвачкой и сексом. Мужчиной. Я отпустила перила и, вцепившись в тонкую ткань его футболки, притянула его ближе, утопая в том, кем мы были в этот момент. Монстр пожирал принцессу, и нигде поблизости не было рыцаря, который мог бы ее спасти.

Он наклонил голову и обхватил мою щеку ладонью, второй рукой придерживая мой затылок. Языком разомкнул мои губы и коснулся языка – сперва нежно, – пока я не позволила углубить поцелуй. Наши языки сплетались вместе, танцуя, дразня, изучая. Желудок ухнул вниз, волнение рассеялось.

Мир казался другим. Ярче. Больше.

Между ног разлилось тепло, бедра, будто по собственной воле, подались вперед. Я ощущала мучительную пустоту. Сжала ноги вместе и как раз в этот момент почувствовала дуновение свежего воздуха на лице.

Аттракцион закончился.

Мы выехали обратно на улицу.

Он разорвал поцелуй и отстранился с бесстрастным выражением лица. Пугающе спокойным.

Девушки в тележке позади нас забормотали: «охренеть», и «это было горячо», и «да, это точно он, Тифф».

Кто он?

– Первый поцелуй? – незнакомец большим пальцем вытер капельку слюны с уголка моих губ. В его глазах плясало жестокое веселье. Будто я игрушка. Что-то смехотворное, легко заменимое. – Еще научишься.

Девчонки позади нас захихикали. Моя душа включила воображаемый ноутбук и зашла на сайт риелторской компании в поисках подходящего места, где я могла бы зарыться от стыда.

– Ты правда не скажешь мне свое имя? – Мой голос прозвучал хрипло. Я прокашлялась. – Представь, что сейчас с тобой и правда случился мой первый поцелуй. У меня может остаться рана на всю жизнь. Ты мог меня травмировать. Я больше никогда не смогу доверять другому мужчине.

Наркоша поднял металлическую перекладину и зашагал вдоль тележек.

– Время истекло. Все на выход.

Незнакомец смахнул волосы с моего лица.

– Переживешь, – прохрипел он.

– Не стоит быть таким уверенным.

– Не стоит меня недооценивать. Я до хрена много знаю о людях. К тому же, я уже сказал тебе, что меня зовут Монстр.

– Ну-ну, может быть это твое прозвище, но… – начала я.

– Прозвища говорят больше, чем имена, данные при рождении.

Я была вынуждена согласиться. Отец называл моего старшего брата, Киллиана, mo orga, что в переводе с ирландского гаэльского означало «мой золотой», а нашего среднего брата, Хантера, – ceann beag, что означало «малыш».

Мне он никогда не давал прозвища.

Мое имя означало – «видение», «мечта». Возможно, ею я и была для своего отца. Чем-то ненастоящим, неосязаемым, незначительным. Я должна была воплощать фантазию. Быть красивым сосудом, который он может выставлять напоказ.

Хорошенькая, правильная дочурка, которую нет необходимости готовить к какой-то важной задаче: например, однажды возглавить его компанию или подарить ему наследников мужского пола. Я была его подарком моей матери и играла свою роль, слепо обожая и выполняя все ее прихоти. А вдобавок спасая ее от скуки походами по магазинам и созданием друг другу причесок в часы, когда он уезжал по делам.

Теперь я собиралась поступить в медицинский колледж, чтобы после его окончания могла позаботиться и о ее физическом здоровье. Джейн Фитцпатрик ненавидела обращаться к врачам. Говорила, что они осуждали и неправильно понимали ее.

Я не могла дождаться того дня, когда получу диплом, чтобы заменить ее лечащего врача и поставить еще одну галочку в невыполнимом списке желаний, который составили для меня родители.

– Я не боюсь монстров. – Я расправила плечи.

Удовлетворенный моим ответом, он щелкнул меня по подбородку.

– Может, ты одна из нас. Ты ведь сама только что сказала, что не знаешь, кто ты.

Я хотела пойти за ним. Гордость не помешала бы мне ходить за ним по пятам и расспрашивать, что он имел в виду. Но он, оказавшись проворнее, быстро вылез из тележки и с тигриной грацией ушел.

Исчез среди кружащихся огней и тел, растворившись в воздухе, как и все монстры.

Я пришла сюда, чтобы заглушить чувства.

А теперь едва могла дышать.

Прошло три часа, а меня все еще переполняли адреналин и боль. Я прокатилась на всех аттракционах. Съела слишком много сладостей. Пила рутбир [9], сидя на лавочке, и наблюдала за людьми. Развлечение не помогало притупить боль. Я без конца проигрывала в голове момент, когда нашла ее мертвой, будто пыталась наказать себя за… что? За то, что не пресекла это? Не приехала раньше?

Я никак не могла это предотвратить.

Разве? Она просила тебя о помощи. А ты ее не оказала.

Я всю ночь искала Монстра, даже когда сама того не желала. Окидывала взглядом очереди, парочки и толпы людей.

Я начала гадать, не выдумала ли его. В нашей встрече все казалось невероятным.

Зайдя в мобильную туалетную кабинку, я заметила, что на внутренней стороне двери красовались недавно нацарапанные слова. Слова, которые будто были предназначены именно мне.

Страсть мимолетна, любовь остается.

Страсть нетерпелива, любовь ждет.

Страсть обжигает, любовь согревает.

Страсть опустошает… А любовь? Любовь убивает.

Когда часы пробили полночь, я сдалась. Мне его не найти.

Телефон разрывался от уведомлений, и я поняла, что родители отправят за мной поисковый отряд, если не вернусь домой.

Пропажа семнадцатилетней девушки не считалась серьезной проблемой, если с момента, когда ее видели в последний раз, прошло всего восемь часов.