Основная операция - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 22

Мертвой хваткой вцепившись в скользкие ребра, Мотин разжал импровизированный капкан и выпрямился. Его лицо, волосы, шея были перепачканы кровью. И руки были в крови, это заметили все, потому что левая схватила висящие на поясе ножны, а правая выдернула тускло отблескивающий обоюдоострый клинок.

Смех оборвался. Глубоко посаженные глаза сейчас казались не буравчиками, а срезами пистолетных стволов. В этот миг ответственные флотские и гражданские руководители вдруг ощутили, как исчезла защищающая их аура должностной значимости, персонального авторитета, сословной кастовости. Шелуха цивилизации осыпалась, обнажив вечные и непреложные истины, которые невозможно толковать двояко: вот земля, вот огонь, вот нож, вот туша кабана, вот готовый на все человек. И через мгновение все они превратятся в точно такие освежеванные туши…

Стволы безошибочно остановились на Истомине.

— Павел! — предостерегающе крикнул Косилкин. Он лучше других представлял, что может сейчас произойти.

И тут же будто сработал невидимый выключатель — напряжение исчезло так же внезапно, как и появилось. Клинок полоснул по многострадальному кабану, отхватив небольшой кусочек кровавого мяса. Мотин сунул его в рот, пару раз жевнул и проглотил.

— Как и обещал, товарищ адмирал!

У Истомина дернулась щека.

— Ладно, пойдем выпьем, — главком тронул Косилкина за рукав. И тихо, чтоб никто не услышал, спросил:

— Зачем ты возишь с собой этого зверя? Он ведь мог меня запороть, как кабана!

— Не обращайте внимания, Александр Иванович. Паша надежный парень, я ему доверяю. Это он занимается лодкой.

— Да? Ну и что там?

— Завтра она будет на базе отстоя. Снимем ракеты, спишем экипаж, по документам она почти металлолом. На той неделе Богомазов подмахнет постановление правительства и мои люди отгонят ее корейцам. Там рукой подать. А деньги уже поступили, я проверял.

— Ладно, хватит болтать! Это твои дела и твой риск. Я ничего не знаю, если засветишься — первый с тебя шкуру спущу.

Кряжистые мужички в камуфляжных комбинезонах направились к столу, где их с нетерпением ожидали верные сотрапезники. Мероприятие шло по плану. Адмиралы гордились тем, что все их мероприятия проходят так, как задумано.

Вновь назначенный начальник только воссозданной Службы внутреннего контроля при Главном управлении охраны генерал Верлинов сидел в том же кресле, которое занимал много лет. Кресло стояло в том же самом кабинете, а кабинет находился в прежнем комплексе зданий, который ранее именовался одиннадцатым отделом КГБ СССР, а потом недолго — Управлением по безопасности специальных технических объектов. В последние годы к переименованиям и сменам вывесок попривыкли, к тому же Служба, как и многие специальные подразделения, не имела вывески как таковой. Поэтому для личного состава главным изменением стало возвращение бывшего начальника и связанные с этим кадровые перемены.

Вслед за Дроновым арестовали начальника оперативного отдела Бобрикова и его подчиненного Кирея. Подробностей никто не знал, но просачивающиеся сквозь любые двери слухи связывали аресты с провалом государственных заданий, гибелью людей и незаконными методами ведения дознания, приведшими к смерти начальника института Данилова.

Если первая волна проводимых Дроновым кадровых перемещений смела сотрудников, приближенных к Верлинову, то теперь процесс пошел в обратную сторону. В приемной генерала сидели те, кто после его ухода попал в опалу. В кабинете начальник Службы беседовал с отправленным в отставку майором Межуевым.

— Вы провалили операции «Передача» и «Расшифровка», — ровным голосом говорил генерал, рассматривая сидящего перед ним бывшего подчиненного. Прямая спина, широкие плечи, строгое, характерное для «комитетчика» лицо — даже удостоверения можно не предъявлять… Стандартный костюм, свежая сорочка, строгий галстук. Верлинов ценил аккуратность.

— Но вы не были замечены в непорядочности, подлости или своекорыстии. Вполне возможно, что прошлые неудачи вызваны неблагоприятным стечением обстоятельств.

— Так и было, товарищ генерал, — кивнул майор, уже понимая, какие перемены могут произойти в его судьбе. — Строго говоря, я не проваливал операций. Просто не смог добиться положительного результата. И вряд ли здесь моя вина. Асмодей оказался такой рыбой… Хотя, конечно, я должен отвечать за своего агента.

— Хотите вернуться на службу? — в лоб спросил генерал.

«Хочу», — чуть не вырвалось у майора, но он сумел сдержаться.

— Смотря кем. У меня уже голова седая, в этом году сорок восемь стукнет. Мальчиком на побегушках быть вроде поздновато…

— Вы стояли в резерве на замещение должности начальника оперативного отдела. Она вас устраивает?

— Да.

— Тогда пишите рапорт. Первоочередные задачи: разобраться с личным составом и найти трех человек — наших бывших сотрудников Скороходова и Попову, а также некоего Бузуртанова — коммерсанта, который может быть причастным к их исчезновению. Здесь исходные документы.

Верлинов приподнял тонкую папку, но, когда Межуев встал и протянул руку, положил ее на место.

— После того, как кадровики вас оформят.

Межуев сдержал улыбку. Шеф всегда был большим педантом.

Выходя из кабинета, майор столкнулся с капитаном Васильевым — лучшим знатоком секретных подземелий Москвы. Последнее время он прозябал на складе горюче-смазочных материалов. Теперь, похоже, его карьера резко изменится. Межуев понимающе подмигнул коллеге.

Васильева генерал встретил как старого друга: обошел стол, приветливо улыбнулся, поздоровался за руку.

— Я не успел выполнить свое обещание, — сказал он, похлопав пальцем по плечу штатского пиджака капитана в том месте, где на мундире располагается погон. — Майорскую звезду за операцию «Пустыня» вы заслужили, и я в любом случае подпишу приказ сегодня же. Но у меня есть для вас еще одно предложение. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить первое отделение?

— Что? — удивился Васильев.

Первое отделение являлось боевым, или, как стало модно в последнее время говорить, силовым подразделением одиннадцатого отдела. Оно включало сорок восемь физически крепких и отлично подготовленных для рукопашного и огневого боя прапорщиков и офицеров.

— А почему бы и нет? — Верлинов улыбнулся еще шире. Сегодня он выступал в роли раздающего подарки Деда Мороза, и эта роль ему нравилась. Правда, руководя специальной службой, раздавать подарки приходится реже, чем что-либо отнимать. Например, секреты, здоровье, свободу, а иногда и жизнь.

— Почему бы и нет? Вы скажете, что никогда никем не руководили, а только исполняли приказы?

Васильев кивнул.

— Но вы были отличным исполнителем. И, кстати, хорошо организовывали оперативные мероприятия и боевые действия. В Каракумах грамотно руководили боем. И потом, первое отделение — это не штаб, не аналитический сектор и даже не оперативный отдел. Здесь ставится предельно конкретная боевая задача, которая должна быть выполнена быстро, точно и с наименьшими потерями.

Верлинов вернулся на свое место за столом.

— Итак?

Капитан вспомнил провонявший соляркой и бензином склад, мятые пачки накладных и квитанций, продувные рожи прапорщиков, так и норовящих пустить налево хоть десять литров топлива…

— Я согласен.

— Ну и хорошо, — по тону чувствовалось, что генерал не сомневался в его ответе. — Задача: усилить подразделение, довооружить новейшими образцами, снабдить снаряжением для работы под землей. Вам предстоит тщательно прочесать все спецтуннели, проверить каждый метр, заглянуть в каждую трещинку. Эта работа давно не проводилась, и там могло произойти черт знает что! Вопросы есть?

— Нет вопросов, товарищ генерал! — Васильев четко обозначил строевую стойку. — Разрешите идти?

— Идите, товарищ майор, — добродушно сказал Дед Мороз.

Закончив с кадровыми вопросами, Верлинов достал из сейфа скоросшиватель, в котором находились три листка, исписанных его собственным почерком. Это были сведения, полученные еще в Греции из компьютера агента-двойника Григориадиса, работавшего одновременно на КГБ СССР и ЦРУ США. Информация восстановлена по памяти, но память у генерала была отличной.