Джейн ищет мужа - Вуд Алекс. Страница 11

Но о будущем я не думала, так же как не думала о том, куда мы едем… Осень, сумрак и залитая водой дорога… Брызги в лицо, которые через некоторое время перестаешь замечать… На тебя низвергаются потоки воды, но они больше не враждебны тебе — наоборот, ты сливаешься с ними в единое целое и мчишься вперед. Только ты, дождь, дорога, рев мотоцикла и ощущение теплой кожи под ладонями…

Серхио затормозил, и я очнулась.

— Приехали, — сказал он. — Как насчет того, чтобы погреться?

Я огляделась. Дождь уже не мешал мне, он стал моим надежным другом. Пусть льет. Насквозь промокший человек как-то по-другому ощущает себя в этом мире, и мне очень нравилось это ощущение.

Мы стояли в небольшом, незнакомом мне переулке, среди жилых домов, и у меня мелькнула шальная мысль, что Серхио самонадеянно привез меня к себе. Но тут я заметила вывеску бара, который приютился в подвале ближайшего дома, и поняла, что он всего-навсего предлагает мне выпить чего-нибудь согревающего. Почему бы и нет?

Мы спустились вниз по выщербленным каменным ступенькам, и Серхио крепко держал меня за руку, чтобы я не упала. В этом не было никакой необходимости, но держаться за его широкую крепкую ладонь было приятно и я не возражала. Не без усилия он толкнул тяжелую входную дверь, и мы вошли внутрь.

Там было темно, тепло и накурено. Правда пахло не едким сигаретным дымом, а какими-то благовониями пополам с табаком. С непривычки у меня немного закружилась голова, но Серхио уже вел меня между столиков, отвечая на приветствия сидевших за ними людей. Его тут явно знали. Мы перешли в соседний зал, попросторнее. Там было совсем мало посетителей. Мы сели за деревянный, грубо сколоченный стол в углу, и я с наслаждением прислонилась к стене, понимая только сейчас, насколько я устала и замерзла.

Вопреки ожиданию и традициям Серхио не стал спрашивать, что мне заказать. Он сходил к барной стойке, и нам принесли глинтвейн с фруктами, восхитительно горячий глинтвейн, ароматный, согревающий, опьяняющий. Я обхватила его обеими руками, сделала большой глоток и… больно обожгла язык и губы. Что можно от меня ожидать?

— Осторожнее, — рассмеялся Серхио. — Обморожение плюс ожог — вещь нешуточная.

Я последовала его совету, и горячее вино потекло по моим жилам, затуманивая разум. Сидеть в полутемном теплом углу, потягивая глинтвейн, было здорово, наблюдать за тем, как пляшет огонек свечи на столе, — увлекательно, смотреть время от времени на точеный профиль Серхио — приятно.

Думать я буду завтра. Сегодня — только чувствовать.

— Ты так и не сказала мне, как тебя зовут, — с легким упреком проговорил Серхио.

— Джейн Остин. Но книг не пишу, — попыталась пошутить я.

Неудачно попыталась, хотя он прилежно растянул губы в улыбке. Нам принесли еще по глинтвейну, и я перестала укорять себя за то, что совершенно не умею поддерживать беседу. Великая вещь — алкоголь. Развязывает языки молчаливым, веселит унылых, успокаивает несчастных, придает смелости трусам. Теперь я могла спросить Серхио о чем угодно. И сделать все, что угодно. Например, коснуться его руки, лежащей на столе. Провести по волосам, дотронуться пальцем до щеки…

Могла, но не делала, и очень радовалась тому, что в состоянии контролировать себя. Пока. Но удержаться от вопросов я не могла.

— Ты испанец?

— Наполовину, — кивнул он. — Моя мать родом из Каталонии.

— Как Мерседес из «Графа Монте-Кристо», — хихикнула я.

Серхио улыбнулся.

— Ты книг не пишешь, но книги читаешь. Это хорошо. Отцу не нравится мое имя. По документам я Джеймс.

Я была разочарована. Всего лишь Джим. А «Серхио», значит, всего лишь уловка, чтобы привлекать внимание доверчивых барышень. Ах, как романтично! Ах, как мило! Серхио — это совсем не то, что Арчи, Ли или тот же Джим. Верно задумано.

— Хочешь что-нибудь? — заботливо спросил он.

— Глинтвейн, — ответила я, не понимая, с какой стати у меня заплетается язык.

Но он заказал чай с какой-то душистой травкой и пирожные, которые я, к своему стыду, уничтожила в один присест. Уж больно вкусные оказались.

Но это еще полбеды. Я позорно забыла о том, что когда-нибудь мне придется пойти домой, и дождалась напоминания от Серхио.

— Уже одиннадцатый час, — заметил он. — Наверное, нам пора.

Я была готова под стол залезть от стыда.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

— К ближайшей автобусной остановке, — буркнула я.

— А какая остановка ближе всех к твоему дому? — хитро улыбнулся он, и я, не сообразив, что за этим последует, брякнула:

— На пересечении Палм-гроув и Элм-стрит.

— Значит, едем на Палм-гроув и Элм. А дальше покажешь.

Сопротивлялась я недолго. На самом деле мне очень не хотелось, чтобы этот замечательный вечер заканчивался. Пусть Серхио-Джим везет меня куда угодно, лишь бы только я прижималась к нему и слышала рев его мотоцикла…

Увы, Серхио мчался как сумасшедший. Как я поняла позднее, торопился от меня избавиться. Но в тот вечер, одурманенная глинтвейном и дождем, я никак не могла взять в толк, почему все закончилось так быстро и почему мне невыносимо грустно.

Все выходные я прохандрила. Пыталась вспомнить что-нибудь из своих бессвязных разговоров с Серхио, и то, что вспоминалось, было ужасно. Глинтвейн развязал мне язык, но не сделал меня ни умнее, ни остроумнее. Утешало меня только то, что я твердо знала, что наши с Серхио пути больше никогда не пересекутся. Какое счастье.

Кэрри и Эллис об очередном позорном пятне на своей репутации я рассказывать не стала. Они справедливо укажут мне на то, что я не имела права уезжать с работы с малознакомым парнем, да еще на мотоцикле. Если Бродерик прознает об этом, то мои шансы выйти за него замуж сравняются с нулем. Арчибалд не производит впечатления человека, способного сражаться за свою любимую.

Да и кто сказал, что я для него любимая?

7

В понедельник я с самым невозмутимым видом вошла в наш офис. У меня уже была приготовлена легенда о том, как я неожиданно встретила приятеля подруги и как он мило согласился подвезти меня в дождь до дома. Притянуто за уши, согласна, но мое скудное воображение не расщедрилось ни на что более правдоподобное.

К моему великому облегчению никто не интересовался моим странным знакомым. Я дала себе слово на будущее быть более осторожной. Я ведь не хочу по глупости разрушить свою жизнь…

Как много стоит на карте, я убедилась в тот же день. Бродерик ловко подкараулил меня в коридоре и… пригласил в ресторан.

— Понимаю, Джейн, что понедельник — не самое удачное время для выхода в свет, — пробасил он начальственно, — но, к сожалению, все остальные дни у меня заняты. Работы невпроворот.

Я внимала каждому его слову, пытаясь скрыть свою радость. Я. Пойду. В ресторан. С Арчи.

Было от чего сойти с ума.

Правда он мог бы заранее предупредить меня, и тогда бы я надела на себя что-нибудь приличнее затрапезных черных брючек и блузки в темно-зеленую полоску. Но, с другой стороны, настоящая женщина чувствует себя королевой в любой одежде.

Я приосанилась.

— Вы согласны? — спросил он.

Как будто я могла ответить «нет»!

— Конечно, — сказала я. — Сегодня вечером я как раз свободна.

А также завтра, послезавтра, всю неделю, месяц и год. И если вы ничего не предпримете, мистер Бродерик, буду свободна всю жизнь!

— Отлично, — просиял он, и я поняла, что испытывают рыболовы, когда рыбка заглатывает крючок и леска в их руках вдруг натягивается.

Я позвонила домой и предупредила мать, что сегодня задержусь.

— Так же, как в пятницу? — с неодобрением уточнила она.

Я поджала губы. В тридцать два года я, кажется, имею право иногда выпить больше положенного. И совсем необязательно напоминать мне об этом при каждом удобном случае.

— Нет, мы с Арчи посидим где-нибудь после работы, — небрежно обронила я.

Мама восхищенно ахнула и моментально простила мне все прегрешения. Неужели она настолько хочет от меня избавиться? Но выяснять этот вопрос по телефону было неудобно, поэтому мы попрощались, и я принялась готовить себя к Первому Серьезному Свиданию.