Шведский стол (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 56

— Сделаю, сир. — с предвкушающим лицом произнес Кольбер. — Но вы не боитесь, что эта тетрадь ударит по Бурбонам?

— Пока то, что я прочитал, указывает на Бурбонов как на самый благополучный дом. На фоне всех остальных. А вот Габсбурги… он их натурально уничтожает. Даже не представляю, как им после всего этого получится отмыться.

— А остальные дома?

— Пускай пеняют на Карла, — пожал плечами Людовик. — И не забудь про другие тетради.

— Боюсь, что миллиона может оказаться недостаточно. Прин Алекс жаден.

— Поговори с ними. Мне кажется, что получение этих документов в интересах Франции и королевского дома. Если захочет больше денег — приходи ко мне. Подумаем.

— Да, сир. — кивнул министр.

— И не медли с этой тетрадью. — И, хлопнув рукой по ней, спросил: — Эта единственная копия?

— Черновики перевода у меня сохранились.

— Тогда эта остается у меня. А ты из черновиков восстанови и предавай огласке. Все. Ступай. Мне нужно подумать…

* * *

Алексей устало потер лицо.

Хотелось спать.

Но работа сама себя не сделает.

Он снова стал зашиваться. Как тогда, на первой волне поручений отца. Разгреб их. Создал рабочие группы по каждому вопросу. И просто их курировал. Вмешиваясь и в ручном режиме управляя только эпизодически.

Теперь этих групп стало много.

Слишком много.

И он снова начал крайне уставать. Только для того, чтобы прочитать все те бумажки, что к нему поступали, требовалось время. Много времени. А еще их нужно было обдумать. Как минимум.

Время.

В сутках, к сожалению, всего двадцать четыре часа. А он у себя был один. И производительность единственного человека, пусть и привыкшего к аналитической работе, имела свои пределы. Особенно в свете того, что решать ему приходилось совершенно непривычные для него задачи.

А значит, что? Правильно. Учиться.

Много учиться.

На систематическое образование уже времени не хватало. Так что он оставил только один иностранный язык и чуть-чуть музыки. Сидел — клавиши давил местного варианта пианино под надзором наставника. Да и то — больше для того, чтобы сменить картинку… отвлечься… не сойти с ума от перегрузки.

Требовалось снова что-то делать.

Срочно.

Создавать аппарат… нормальный, рабочий аппарат управления. Для которого, впрочем, людей не было совершенно подготовленных должным образом. Да и местные совершенно не привыкли к таким темпам. Единицы были способны трудится с той же нагрузкой, что и царевич.

Если не считать деятельности Миледи и Ромодановского, отвечавшего за подготовку войск в Москве, все его дела сводились к нескольким систематическим кладам. Этаким, взаимосвязанным и взаимозависимым группам.

Самыми важными, конечно, были Каширские заводы Льва Кирилловича, которые ударными темпами развивались, перестраивались и расширялись. В связи с чем формировался этаких металлургический комбинат, покамест состоящий из тех заводов.

Во главе угла тут, конечно, стояла переделка чугуна в железо в пудлинговых печах, тигельная выплавка стали, а также первичный прокат в листы и пруты всего объема продуктов пудлингования. Само по себе сие дело выглядело бесценным. Ведь по итогам минувшего 1703 года Лев Кириллович изготовил около 9 тысяч 300 тонн проката. В пересчете, разумеется. Космический результат!

Этим занимался первый завод. На втором все было подчинено чугунному литье. Ядра, гранаты и картечь артиллерийская тут изготавливали. А еще пытались освоить выпуск бытового ширпотреба вроде чугунков, котлов, сковородок и прочего. Чтобы много. Чтобы массово. Чтобы дешево. Максимально дешево. Ну и по мелочи — всякие индивидуальные заказы от царевича.

Третий завод сосредоточился на освоении штамповки или как здесь это называли — метода выдавливания. Полукирасы и шлемы именно тут изготавливали. Здесь же делали различные бытовые товары, например, лопаты, косы, мотыги, топоры и так далее. Сочетая, правда, штамповку с вырубанием прессом и водяными молотами для доводки деталей. То есть, как и в ситуации с чугунным литьем — цель дать много железных товаров народного потребления. Может быть не самых лучших, но много и дешево.

Для работы этого комбината в Перми уже запустили три домны. Достаточно большие, которые в режиме 1–2 выплавляли чугун. То есть, две домны плавили, одна стояла на реконструкции и ремонте. Все-таки технологии были еще очень несовершенны и обычно даже два-три месяца непрерывной работы давались домне с трудом.

К началу 1704 года производительность Пермского чугунного завода достигла шестидесяти тонн чугуна в сутки. Что несколько раньше позволило завязать с его выпуском на Каширских заводах. В планах было к концу года удвоить этот объем. Доведя до ста двадцати тонн. Но то в планах…

Чтобы домны и Каширский комбинат имели топливо — во всей стране развернули сеть небольших угольных предприятий. По бассейну Волги и Камы. Только его жгли не в ямах, как раньше, а в кирпичных печах. Получая не только больший выход угля, но и много побочного продукта. Тут и древесный спирт, и деготь, и зольный остаток, который потом на селитряной мануфактуре разделяли на поташ и соду, а также скипидар и канифоль.

Алексей очень хотел начать разработку каменного угля. С тем, чтобы начать его переработку в кокс. Но пока по этому направлению не было сделано ничего. Просто велась разведка. Так что — приходилось тратить лес, для заготовки которого развернули несколько дюжин артелей. Но они добывали древесину не только для угля. Они же вели заготовку и корабельного леса, сдавая их сушильным артелям, и подходящих бревен для трех десятков водяных лесопилок, ну и для угля. Куда уходил неликвид…

Селитряная мануфактура радовала. Она выдал в 1703 году чуть за две тысячи тонн калийной селитры. И перейдя полностью на местный торф, увеличивала производство торфяного кокса. Как побочного продукту пиролиза. И довольно много, сплавляя в Пермь. Впрочем, это уже вторая крупная клада промышленная. Хоть и достаточно тесно связанная с первой.

Производство селитры обслуживало интересы двух пороховых заводов. Также на селитряную мануфактуру стекался весь зольный остаток с угольных предприятий, где его очищали и разделяли на поташ и соду. Сюда же относились крошечные мануфактуры, считай большие мастерские. На одной перегоняли нефть. На другом из древесного дегтя получали карболку и креозот, опять-таки в перегонном кубе. Ну и еще семь таких же маленьких объектов. Опытных, больше для того, чтобы отработать технологию, нежели получить результат.

В центре третьей важной клады производств стала ткацкая мануфактура на Пахре с механизированным станками. А также связанная с ней огромная распределенная мануфактура по выделки сырья и прядению нитей. Плюс еще более масштабное закупочное предприятие.

Пока результат была достаточно скромный.

Нет, по меркам России — невероятный. Но царевич рассчитывал на большее. Однако все сбоило. Станки ломались. Заготовки нитей и сырья пока не устоялись. Шло много брака… В общем — караул и постоянная головная боль, которая регулярно сводила его с ума.

Печная мануфактура стояла особняком. Спокойно работала. Потихоньку расширялась. На ее базе Алексей хотел развернуть в ближайшие несколько лет маленький комбинат. Чтобы выпускал походные печи, керосиновые лампы, переносные плиты — керосинки, паяльные лампы, самовары и так далее. Более двух десятков наименований. В том числе и для использования весьма представительного количества древесного спирта со скипидаром, которые пока в основном складировали. Опыты показали, что их смесь вполне терпимо светилась, выступая эрзац-заменителем керосина в светильниках. Да и поставки нефти потихоньку увеличивались…

Военная клада состояла из одного тульского оружейного комбината Демидова и трех московских предприятий: пушечного, фургонно-лафетного и клинкового. Сюда же относились предприятия по пошиву мундиров, изготовлению обуви, амуниции и так далее.