Пешка в большой игре - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 94
Шестое чувство заставило переключить внимание на подводный мир. Вовремя!
Прямо на него атакующим курсом шла сверхмалая подводная лодка отряда боевых пловцов.
Выйдя из прокуратуры. Каймаков остановился на тротуаре и стал ждать. Следователь – довольно молодой жирняк с лицом пройдохи был почему-то вежлив, предупредителен и даже позволил позвонить со своего аппарата. Каймаков набрал оставленный Карлом номер, тот пообещал немедленно приехать. Он позвонил и в «Инсек», но Морковина на месте не было. Скорее всего едет сюда.
Когда рядом затормозила красная иномарка, Каймаков решил, что предположение оправдалось, и наклонился к раскрывшейся задней дверце. Сильный толчок в спину вогнал его в салон, машина рванула с места, он сидел между двумя незнакомыми парнями, физиономии которых не располагали к близкому знакомству.
– Один есть, – сказал водитель. – Сейчас возьмем второго и расспросим – куда общие деньги дели...
– Ты знаешь, кого взял? Кого спрашивать собираешься? – развязно процедил Каймаков.
Так же нахально он вел себя в дежурке тридцать второго отделения и убедился, что это дает результаты: сержант, щедро отвешивающий оплеухи подавленным, безответным «сидельцам», относился к нему крайне корректно.
И сейчас сидящие по бокам парни недоуменно переглянулись.
– А кто ты такой? – настороженно спросил левый.
– Я друг Клыка. Слышал про такого?
Левый оторопел.
– Слыхал...
– А про Седого слышал? У него спросили – можно меня хватать и в тачку запихивать?
Конвоиры отодвинулись в разные стороны. Сразу стало просторней. Машина замедлила ход.
– Мы-то что, – сказал правый. – Нам сказали, мы сделали. Может, кто что напутал. Разберутся!
– Точно, – облегченно вздохнул левый. – Мы к тебе, брат, ничего не имеем. Скажут – назад отвезем. Ошибки везде бывают...
Иномарка вкатилась в переулок. Возле обнесенного хлипким забором пустыря стояли микроавтобус «Фольксваген» и две «Волги».
– Пойдем пересядем...
Каймакова вывели наружу и подвели к «Фольксвагену». Из «Волги» четыре крепыша вытащили незнакомого человека.
– Заходите. – Из микроавтобуса выглянул коротко стриженный парень с ушами борца.
Каймаков забрался в просторный салон на двенадцать кресел. Следом втолкнули незнакомца.
– Товарищ Васильев, товарищ Каймаков, – представил их друг другу борец. – Впрочем, вы знакомы. Казну нашу вместе захватывали, делили небось тоже вместе... Гена Сысоев усмехнулся.
– Сейчас поедем в одно уютное место и поговорим. У нас тоже есть препарат, развязывающий языки!
Он сделал знак, и в микроавтобус вошли четыре человека.
– Везите наших друзей на дачу. Я заеду за Седым и присоединюсь к вам.
Борец выпрыгнул, захлопнул дверь и направился к одной из «Волг».
– Поехали, – сказал охранник.
Водитель включил двигатель. Что-то щелкнуло, охранник схватился за живот и осел на черный коврик, покрывающий пол. Еще щелчок, и струя крови брызнула из шеи здоровяка с расплющенным носом.
Всполошенный Каймаков решил, что стреляет снайпер, но почему целы стекла, как пули попадают в салон?
Картина происходящего замедлилась, словно в кино. Квадратный громила с длинными, как у орангутанга, руками вскидывался с сиденья, просовывая ладонь в запах куртки, но, передумав, схватился за сердце и опрокинулся навзничь. Четвертый пригнулся, втянул голову в плечи и медленно двигался к двери, что-то стегануло его между лопаток, и безжизненное тело уткнулось головой в дверь.
Невидимая смерть исходила от коллеги по несчастью, он вытянул перед собой руку, в которой ничего не было, и что-то кричал.
– Забери у них пистолеты! Пистолеты забери!
Жизнь опять закрутилась, теперь в бешеном темпе.
Васильев схватил водителя за шею.
– На пустырь, сука! Сворачивай на пустырь!
Тот вывернул руль. Проломив хлипкий забор, «Фольксваген» запрыгал по ухабам строительной площадки.
Выйдя из оцепенения. Каймаков склонился к лежащим без признаков жизни бандитам. Под курткой квадратного он нащупал пистолет и быстро извлек его наружу. У второго оружия не нашлось, третий оказался залит кровью, и Каймаков не смог заставить себя прикоснуться к нему.
Микроавтобус резко затормозил, Васильев сделал резкое движение, и водитель уткнулся лицом в руль.
– Выходи, быстро!
Они оказались возле старого проржавевшего гаража, от поваленного забора бежали люди – человек шесть или восемь.
Васильев с усилием открыл дверь.
– Давай сюда!
– И что дальше? Это же ловушка!
Раздались выстрелы: один, второй, третий... Пуля сильно ударила в гараж и с противным визгом ушла в небо.
Инстинктивно Каймаков нырнул в темный проем. Дверь захлопнулась с тяжелым лязгом. Тут же вспыхнул свет. Гараж выглядел изнутри гораздо основательней, чем снаружи. Когда подбежавшие бандиты принялись бить в дверь, стало ясно, что она куда крепче, чем обычно, и способна противостоять и более сильному натиску.
– Хорошо, что я оказался с «начинкой». – Васильев засучил рукав и отстегнул от предплечья трубочку толщиной с многоцветную авторучку.
– Что это?
– «Стрелка». Но заряды кончились. Взял пистолеты?
– Только один! – Каймаков достал из кармана «ПМ».
– Черт! Тогда уходим!
– Куда?!
Вместо ответа Васильев нырнул в смотровую яму. Там что-то заскрипело.
– Прыгай!
В торце смотровой ямы открылась дверь, оттуда веяло холодом и сыростью. Васильев пропустил его вперед. Вниз вели стальные ступени. У входа в гараж грохнул мощный взрыв, внутрь ворвались ликующие возгласы.
– Выходите, падлы!
Дверь защелкнулась, вновь отрезая все звуки. Они находились в эвакуаторе номер шестнадцать. Васильев отпер амуниционный шкаф и выгреб все снаряжение. Несколько лет назад он мог поверить, что преследователи взорвут внешний вход в спецобъект лишь при одном условии: если страна проиграет войну и в Москве будет хозяйничать неприятель.
– Держи, и это тоже. – Он сунул в руки спутника несколько пакетов, надел на шею сумку. – Потом разберемся. А теперь – вниз!
Васильев торопился не зря. Он знал: если преследователей не остановила одна дверь, не остановит и другая.
– Эхма, никому доверять нельзя! Шину не заварили, ключи не вернули, пришлось второй комплект искать, – жаловался маленький человек с мятым морщинистым лицом, и сосед по автостоянке сочувственно кивал.
– Точно! Потому свою никому не даю. А ты, Николаич, спроси: какие же вы после этого друзья? Раз обещали и не сделали?
– Спрошу! – ответил обиженный, запуская двигатель. – Обязательно спрошу!
Правда, Семен Григорьев не обещал починять проколотый скат или возвращать ключи, не являлся другом и спросить у него ничего невозможно, потому что ом мертв уже несколько дней, но Плеско рачительно относился к дорогим вещам и потому был искренен в своей обиде, забыв о второстепенных мелочах.
Возвращение из жестких рук Котова в лоно военной юстиции изменило правовое положение майора: из обвиняемого он стал свидетелем злоупотреблений Верлинова. Его собственное дело рассыпалось в прах.
– Работай спокойно, ни о чем не волнуйся, – сказал Голубовский. – Вопрос улажен.
И Плеско почти не волновался. Лишь одно беспокоило: не гоняли ли машину по плохим дорогам?
«От этих разгильдяев всего можно ожидать, – думал он, осторожно переключая скорости. – Ну до чего же есть необязательные люди!»
Диверсионная СГГЛ имеет много достоинств, но она неспособна в подводном положении протаранить человека, находящегося на поверхности. Поэтому атака не удалась. Черный округлый корпус прошел в метре под Верлиновым, прозрачная полусфера скользнула по гидрокостюму, мягко подбросив невесомое тело и проскрежетав по корпусу скутера. Промелькнуло бульдожье лицо Крутакова, рвущего на себя рычаг руля глубины и, судя по движению губ, выкрикивающего какието слова.
И сразу же лазурное море с белыми яхтами, на одной из которых, возможно, уже ждал его Христофор, медленно разворачивающийся паром, яркое солнце, бликующее на биноклях и фотообъективах туристского пароходика, бело-зеленая скала Тиноса – весь этот приветливый, находящийся совсем рядом, сулящий отдохновение и безопасность мир внезапно и страшно отодвинулся и исчез, а генерал оказался в совсем другом измерении, где все определяют курс атаки и скорость, запас воздуха и резерв глубины, свобода маневра и вектор силы, тусклая сталь ножа и необычные, как шестигранные стрелки, пули – в жестком и холодном измерении подводного боя.