У смерти твой голос - Лин Ка Ти. Страница 28

– Хотите колы? – спросил знакомый голос.

Я обернулась и замерла. Мы не виделись два часа, и Чон Мин явно провел их не в праздном шатании по улицам. Он постригся. Побрился. Надел – да что ж это такое – костюм. Светло-серый, без галстука, с белоснежной рубашкой.

Я смотрела на него как баран на новые ворота и не нашла ничего лучше, чем спросить:

– Как вы так здорово побрились?

Молодец, Юн Хи. Вот это подкат.

– Так же, как постригся. Не сам.

– Но… но…

Слово «зачем» осталось непроизнесенным, и все же он меня понял.

– Это важный вечер, – сказал Чон Мин, и в его голосе было что-то торжественное, но почему-то снова печальное. – Повторю вопрос: колы хотите?

– Я больше люблю виноградную газировку.

Не пила ее с детства, но с капучино я сейчас смотрелась бы глупо, пришлось импровизировать. На террасе имелась своя барная стойка, за которой работал незнакомый парень. Привлекательный, но в присутствии вот так одетого Чон Мина у меня, похоже, возникал иммунитет против красавчиков.

Он взял себе колу, мне – виноградный лимонад, и тут нас окликнули. Ми Рэ и Гиль протолкнулись к нам через толпу пританцовывающих людей. Такие красивые! Я впервые видела их обоих без униформы. Как я и думала, Гиль отлично одевался. Ми Рэ вообще могла бы стать актрисой – их сейчас невозможно было принять за копов. Видимо, потому они и решили так ослепительно преобразиться – чтобы никто не опознал в них полицейских, которые приходили с расспросами.

– Пока ничего подозрительного, – сказала Ми Рэ. Как же некоторые девушки здорово умеют пользоваться помадой! – Внутри народу тоже полно, давайте разделимся? Вы тут, мы там. Если что, сразу друг другу звоним.

– Принято, – без выражения кивнул Чон Мин.

Ми Рэ с улыбкой чокнулась своей банкой колы с его банкой и потащила за собой Гиля, пританцовывая на ходу. Я с улыбкой смотрела им вслед. Они были такими заразительно влюбленными, что аж завидно.

Чон Мин тоже выглядел потрясающе хорошо по сравнению со своей обычной версией, но глаза были грустными. Мне захотелось быть дерзкой, забыть и про поцелуй, в котором мне отказали, и про «я не буду к вам клеиться». Лучше буду приставалой, чем оставлю его вариться в своих печалях. Я сделала большой глоток газировки.

– Потанцуем? – нарочито равнодушно спросила я.

Я думала, Чон Мин засмущается, но он поставил наши банки с напитками в угол стойки, как все здесь поступали во время танцев, и протянул мне руку. Уверенность, с которой он это сделал, напомнила мне, насколько он старше меня. Вторая его рука легла мне на талию, и я сделала вид, что внимательно изучаю людей вокруг на предмет маньяков, шаманов и колдунов-убийц, хотя все мое сознание было сосредоточено в точках, где мы касались друг друга. Я положила руку Чон Мину на плечо, и мы начали неспешно переступать под музыку, как многие парочки здесь, которые пришли не показать великолепный уровень танца, а просто побыть вместе.

– Предсказательница Ли, – произнес Чан Чон Мин таким тоном, будто мы пришли сюда именно для этого разговора. – Извините, что повел себя грубо вчера вечером.

Ого…

– Ничего, – нарочито легким тоном сказала я и наконец встретилась с ним взглядом. – Это я виновата.

– Нет. Я был просто не готов к… к такому проявлению внимания. Полагаю, нужно смириться с судьбой и признать, что вы мне симпатичны.

В таких случаях обычно говорят: «Мне показалось, что я ослышалась», но я услышала его совершенно ясно, просто не могла взять в толк, зачем он…

– Зачем вы это говорите? – Я решила прямо так и спросить. – Вы не обязаны мне подыгрывать. Я не спрыгну с моста, оттого что вы мне отказали.

Быть рассудительной оказалось не так уж трудно. У Чон Мина был такой подавленный вид, что искренне хотелось снять камень с его души. Так вот из-за чего он переживает весь вечер! Какой же добряк…

– Я говорю это не для того, чтобы вы не спрыгнули с моста. Я знаю, что вы этого не сделаете.

Это прозвучало не как комплимент, а как непреложный факт, будто он реально мог посмотреть в волшебный шар и увидеть там будущее. Хотел еще что-то добавить, но умолк, прислушиваясь. Я тоже прислушалась и различила за музыкой тихий шорох дождя по навесу. От этого стало только уютнее. Обаяние летних вечеров на террасах кафе обычно проходило мимо меня, и сейчас я наслаждалась атмосферой на всю катушку.

Когда дождь зашумел сильнее, Чон Мин запрокинул голову – благоговейный жест, словно он хотел бы оказаться под этими каплями, но навес отделял их друг от друга. Вот романтик! Я чуть сжала руку на его плече, но была не готова к тому, что он в ответ сожмет руку на моей талии, и от удовольствия покрылась мурашками.

«Любовь – это чувство глубокой безопасности и доверия. Раз ощутив, вы ни с чем ее не спутаете. Она окутает вас покоем и безмятежностью», – сказала мне предсказательница незадолго до встречи с Чон Мином, и сейчас я вдруг вспомнила ее слова. А что, если она была не шарлатанкой, а самым точным аналитиком бацзы в мире? Потому что сейчас я чувствовала именно то, о чем она говорила.

Чан Чон Мин смотрел на меня так, будто хочет поцеловать, и сквозь огромное удивление, простое человеческое удивление – зачем это ему, что изменилось со вчерашнего дня? – вдруг прорвалась надежда такой силы, что ее и Андонская плотина не удержала бы. Наверное, это его минутная слабость под влиянием обстановки, но плевать, да пошло оно все, я всего на секундочку хочу почувствовать, каково это – целоваться по-настоящему. Под тихий шорох дождя наши губы сблизились. Я не закрывала глаза, ожидая их соприкосновения напряженно, как астронавт – стыковки космических кораблей.

Он первым сократил расстояние между нами до миллиметра, и в этот момент грянул гром. Ничего особенного, такое регулярно бывает в июне, но Чон Мин от этого раската вздрогнул всем телом, и я обняла его крепче, чтобы унять эту дрожь.

Дождь тут же полил с удвоенной силой: шелестящий звук превратился в мокрую барабанную дробь, тысячи здоровенных капель в минуту разбивались о навес, и народ на террасе начал охать, смеяться и разбирать со стойки свои напитки. Все потянулись внутрь, и мы тоже. Друг на друга мы не смотрели, но Чон Мин нашел мою руку своей, и мое сердце засияло, как лампочка. Значит, у уютного счастья с походами в кафе и спорами на парковках еще есть шанс! Ведь если Чон Мин нравится мне, а я – ему, мы можем…

Ливень разошелся так, что навес прогнулся под тяжестью воды, и толпа, ускорившись, втолкнула нас в бар. Кто-то делал заказ за стойкой, кто-то вызывал себе такси, кто-то просил плед. Девушка-бармен возилась с обогревателем.

Желание поцеловать Чон Мина вернулось, потому что мы стояли сейчас именно там, где произошел мой нулевой поцелуй, и мне хотелось смыть его первым.

– А где Ми Рэ и Гиль? – спросила я, перекрикивая гам голосов вокруг.

Чон Мин начал озираться, но это было бесполезно: снаружи грянул такой гром, что здание вздрогнуло, как соломенный домик эпохи Корё, и погас свет. Видимо, гроза повредила какой-то провод. Отовсюду раздались испуганные вскрики. В кромешной темноте я схватилась за окаменевшего Чон Мина. Следующий раскат грома был таким, что я поняла древних людей, которые приносили жертвы стихиям, чтобы умилостивить их. Дождь снаружи грохотал, бил в окна. Я обняла Чон Мина и подумала не о том, как мы будем отсюда выбираться, а о том, что он, наверное, чувствует себя как в ресторане «Гаксан» за секунду до взрыва газовых баллонов.

– Все хорошо, – зашептала я, прижавшись к нему изо всех сил. – Не бойся, все хорошо.

Он был неподвижен, как доска, руки бессильно висели. Я судорожно погладила его спину. Люди вокруг громко разговаривали, звонили близким, зажигали фонарики в телефонах, вызывали такси, отменяли такси, а мы замерли посреди танцпола, на котором никто не танцевал, и слушали, как бушует гроза. Не просто дождь – ливень из тех, которые вызывают оползни, ливень, о которых рассказывают в новостях.

Само по себе это было уже плохо, но тут я почувствовала что-то мокрое ногами и посмотрела вниз. Где-то протекла крыша, а может, разорвало трубу, но факт оставался фактом: на полу прибывала вода. Поскольку глаза уже привыкли к темноте, я увидела, что люди вокруг тоже испуганно переступают с ноги на ногу, не понимая, что происходит.