Кто закажет реквием - Моргунов Владимир. Страница 2

Незнакомец, словно сошедший с обложки журнала для деловых людей, не моргнув глазом, выложил сотню долларов за сутки, хотя гостиницу намеревался покинуть завтра до полудня, а поселился он в двадцать сорок.

Администраторша, женщина, которой на вид можно было дать и тридцать пять и сорок пять лет — исключительно благодаря удачному макияжу, но не искусству поддерживать физическую форму — доверительно спросила у нового постояльца:

— Женщину не желаете?

Тот бегло окинул взглядом публику, собравшуюся в холле гостиницы, безошибочно определяя путан и их возможное прикрытие.

Администраторша перехватила его красноречивый взгляд и сказала:

— Ну что вы. Не из этих. Из класса «люкс».

И улыбнулась улыбкой, как бы подтверждающей, что и его в класс «люкс» она поместила не только потому, что он вселился в одноименный номер.

Мужчина, словно сошедший с глянцевой журнальной обложки, немного подумал и сказал:

— Годится.

Он взял ключ от номера и направился к лифту. Через его плечо была перекинута добротная сумка из черной лайки, а в правой руке мужчина нес атташе-кейс с кодовым замком. Кожаный, вишневого цвета, как потом вспоминала администраторша.

Женщина, появившаяся в номере владельца вишневого кейса примерно через час после его вселения, вполне могла бы зарабатывать на жизнь рекламой блеска средства «Жожоба» или сигарет «Лаки страйк» на худой конец. При более удачной раскладке она могла бы выйти замуж за иностранца — швейцара, австрийца, немца — и вести практически столь же насыщенную половую жизнь, как и сейчас, когда в месяц она меняла не более двадцати партнеров. Но, наверное, что-то не устраивало славянскую красавицу в германском или романском варианте. Она брала с клиента девяносто долларов за ночь, сорок из которых отдавала покровителям, охранителям и посредникам. И этот вариант при известной цене доллара в России и обязательном угощении за счет клиента пока что подходил ей больше других. СПИД не пугал ее, так как обязательным условием, которое она ставила перед партнером, являлось пользование презервативом.

Итак, девяносто долларов плюс угощение, но минус презервативы — дама всегда имела их при себе не меньше десятка. На случай, если вдруг попадется партнер, обладающий недюжинной потенцией и выносливостью. Однако, как показывает практика, едва ли в каждом десятом случае ей приходилось расходовать половину запаса или чуть больше. Даже способности африканцев оказались преувеличенными средствами массовой информации и молвой.

Цена и условия вполне устроили мужчину, поселившегося в номере люкс. Высокая упругая грудь без капли силикона или тем паче парафина, крутые, немного тяжеловесные бедра (что особенно привлекало иностранцев), естественный светло-льняной цвет волос, пухлые губки (очень выигрышный фактор как в смысле практики, так и эстетики), изящный, немного вздернутый носик плюс неплохое знание психологии партнера заставляли мужчин желать ее сразу и безо всякого ощущения неловкости и скованности. Последнее достоинство являлось весьма немаловажным для человека, желающего максимально эффективно вложить свои девяносто долларов.

Она представилась Эвелиной. Для любознательных клиентов у дамы была заготовлена легенда, объясняющая происхождение такого не совсем характерного для юга России имечка — ее мать-полька, дескать, так назвала ее. Впрочем, данная версия, возможно, и не являлась легендой.

Мужчина из номера люкс не поинтересовался, откуда есть пошло неординарное имечко, равно как и не выразил вслух восхищения коммуникабельностью Эвелины, что довольно часто делали до умиления непосредственные партнеры из «новых русских»:

— Ну, ты, блин, своя в доску! — примерно так или даже покруче выражались они.

Хотя он оценил ее такт, корректность, неназойливую внимательность, характерные скорее для европейской «общественной женщины» времен Ренессанса, чем для шлюхи, пусть и дорогой, времен послеперестроечной России.

В номер были заказаны две бутылки шампанского, и только после того, как одна из них была выпита, Эвелина и постоялец «люкса» занялись любовью.

Когда они удовлетворяли страсть в положении, характеризуемом специалистами как «поза всадницы» или романтиками как «качающаяся Венера», по лицу мужчины пробежала судорога. Это вполне могло быть истолковано как внешнее проявление оргазма, если бы не произошедшие вслед за этим изменения. Судорога перешла в гримасу, которая не выглядела естественной.

Потом напрягшиеся мышцы размякли, тело мужчины враз превратилось в нечто желеобразное, и Эвелина, почувствовав отвращение, которое не могла скрыть (хотя ее профессия требовала обратное), слезла с партнера.

— Эй, — тихонько позвала она.

Глаза мужчины были полуоткрыты, он не двигался. Одного взгляда на грудь и живот, поросшие густой буроватой шерстью, было достаточно для того, чтобы понять — он не дышит...

Минут через двадцать после этого Эвелина спустилась в лифте на первый этаж и, не глядя в сторону администратора, последовала к выходу из гостиницы.

Утром горничная, пришедшая убирать в номере люкс, не смогла достучаться и открыла дверь своим ключом. Постоялец спал, укрытый до подбородка простыней и покрывалом. Поскольку он просил разбудить его в это время — около девяти утра — горничная такую попытку предприняла...

Дальше все развивалось по стандартной схеме. Медики из реанимации и милиция появились довольно скоро — не прошло и получаса. В присутствии понятых из персонала гостиницы было произведено изъятие документов и вещей умершего с целью идентификации личности. В кармашке сумки был обнаружен паспорт на имя Лобанова Александра Викторовича, пятьдесят шестого года рождения, уроженца Тимашевска Краснодарского края, нынче проживающего в городе Москве по улице Уральской, дом 10, квартира 32. Собственно, те же данные были занесены и в регистрационную книгу при вселении в гостиницу. Билет на самолет, на рейс, вылет которого должен был состояться через час с небольшим, тоже был оформлен на тот же самый паспорт. В кармане пиджака были обнаружены визитные карточки коммерческого директора инвестиционной компании «Стинвест» — того же Лобанова.

Пустая бутылка из-под шампанского, непочатая бутылка в холодильнике, два фужера — сполоснутых, но с отпечатками пальцев, окурки сигарет «Кэмел» в пепельнице, обертки из-под шоколадных плиток в количестве двух штук — все было сфотографировано, подробно записано в протоколе осмотра места происшествия.

Естественно, «пальцы» были проверены по картотеке. Впоследствии была передана факсограмма в столицу. Ни умерший постоялец, ни его гость или гостья нигде не «наследили». Судмедэксперт определил время наступления смерти от обширного инфаркта миокарда между двадцатью двумя тридцатью и двадцатью четырьмя часами девятого сентября. Но это все случилось чуть позже. А пока на месте были опрошены горничная, дежурная по этажу, дежурный администратор. Тот факт, что «кажется к нему приходила какая-то женщина» не должен был привлечь особенного внимания персонала гостиницы, так как женщина покинула номер до двадцати трех ноль-ноль, администратор и дежурная по этажу на этом настаивали в своих показаниях.

Старший инспектор уголовного розыска, выехавший «на труп» и опрашивавший служащих гостиницы без особого энтузиазма, явно не горел желанием искать неизвестного или неизвестную — скорее всего неизвестную — оставившую отпечатки пальцев в номере. Обычная рутина: буханули, потрахались, мужика настиг кондратий, Таких случаев в практике сколько угодно встречается. На насильственную смерть явно не похоже. А у старшего инспектора других дел было выше головы, у него и семейных неприятностей хватало — сократили на службе жену, сын-подросток не хотел идти в восьмой класс, вот уже неделю вместо школы болтался неизвестно где. Да и три звездочки в тридцать пять лет с соответствующим окладом не могли служить стимулом к горению на работе.

Бутылка с остатками шампанского на дне была вскоре подвергнута химанализу, который установил полнейшее отсутствие каких-либо посторонних химических соединений («Абрау-Дюрсо» — это не какая-то подпольная «контора», продукцией которой запросто отравиться можно), да и в организме Лобанова кроме мизерного процента алкоголя ничего не обнаружилось.