Человек смотрящий - Казинс Марк. Страница 22

Саймон Родиа. Башни в районе Уоттс в Лос-Анджелесе / Simon Rodia National Park, Los Angeles © Bridgeman Images

Глядя на подобные примеры из мира природы, на скальные выступы правильных форм, на естественные арки у морских побережий, древние строители начали размышлять над тем, как из веток или камней наперекор силе тяжести создать навес и закрытое пространство. Это желание всегда было очень сильно в человеке, на то имелись как чисто практические, так и другие причины. В 1921 году в Лос-Анджелесе сорокадвухлетний американский каменщик итальянского происхождения Саймон Родиа начал возводить башни, которые нельзя было использовать ни как жилища, ни как общественные здания, ни как церкви. Тридцать три года он работал в одиночку, украшая бутылочными осколками, обломками ракушек, фарфоровыми черепками семнадцать медленно растущих строений из стальной арматуры и замысловатых проволочных кружев, самое высокое из которых достигло тридцати метров. Закончив строительство в возрасте семидесяти пяти лет, Родиа переехал в другую часть Калифорнии и никогда больше не возвращался взглянуть на свое творение – Башни, ставшие достопримечательностью района Уоттс в Лос-Анджелесе.

Листья гуннеры, или ревеня, пример Саймона Родиа дают нам первое представление о заложенном в строительстве творческом потенциале и о том особом типе видения, которое оно рождает. Если египтяне или греки возводили крышу, то, как правило, она была плоской, горизонтальной и поддерживалась колоннами. В результате возникали постройки идеальных, математически выверенных пропорций, такие как Парфенон или храмы Пестума. На смену египтянам и грекам пришли римляне. Они заметили, что крыши и притолоки обрушиваются, поскольку основная нагрузка ложится на центральную точку между колоннами. Поэтому римляне вместо лежащей на опоре горизонтальной балки начали использовать каменное полукружье, так появилась арка. Большинство римских виадуков и акведуков в Европе были построены с использованием арок.

Мескита, соборная мечеть в Кордове © Nicole Ciscato / Dreamstime.com

Арки так полюбились мусульманским архитекторам, что в Меските, кордовской соборной мечети, их вырос целый лес. Арочные своды были расписаны клиновидными полосами, напоминающими формой замковые камни; они словно говорят: «Смотрите, как все это держится». Орнамент сделал инженерию видимой.

Кордовская мечеть очень красива, но, чтобы поддерживать ее свод, требуется слишком много колонн, которые мешают обзору и свободному перемещению. Людям, собиравшимся в крытых помещениях, чтобы поклоняться богу, торговать или мыться, было необходимо более свободное пространство. И тогда строители придумали контрфорсы, которые приняли на себя часть нагрузки, и, таким образом, количество внутренних опор сократилось. Собор Парижской Богоматери так же воздушен, как Мескита, и словно создан из кружев. Внешние контрфорсы позволили сделать внутреннее сакральное пространство высоким, а конструктивные элементы превратить в декоративные. Наш взгляд устремляется вверх, но то и дело задерживается на ажурной кладке и ребрах сводов. Полукруглые арки стали стрельчатыми, а стройные колонны напоминают изнанку листа ревеня. Храмы, подобные этому, – идеальное место для духовного созерцания, о котором мы говорили в предыдущей главе.

Интерьер собора Парижской Богоматери © Scaliger / Dreamstime.com

От прямоугольных греческих храмов – к римским аркам и готической филиграни: инженерные решения и архитектурный декор становились все более сложными. Внутри готического собора зрение выполняет не только свою основную функцию – мы не просто можем найти выход и то место, где священник будет служить мессу, – здесь мы смотрим так, как смотрим на небеса, на облака, проплывающие над головой. Собор Парижской Богоматери возводился для того, чтобы заставить нас поднять глаза, почувствовать свою незначительность, ощутить милость божию, узреть в каменных узорах и потоках света божественное присутствие, всецело отдаться созерцанию.

Тот факт, что со стен сняли часть нагрузки, означал, что в них теперь можно было делать окна, через которые проникал дневной свет. Ажурные окна собора Парижской Богоматери очень красивы, но примитивные окна были уже в древнеегипетских и ассирийских домах, изображенных на стенных росписях. Эти незатейливые проемы позволяли обитателям жилища видеть приходящих и наблюдать за погодой. Вскоре значение окон стало возрастать. Наша история началась со взгляда из окна спальни на дерево, темнеющее на фоне утреннего неба. Мы знаем, что комната с видом продается или сдается дороже, чем просто комната, однако окна не всегда служили для услаждения взора жильцов. Многие старые дома на кельтской окраине Европы, такие как шотландский сельский дом на фотографии (см. с. 106), кажутся совершенно безразличными к наскучившим видам, и их окна равнодушно обращены в другую сторону. Если вам целый день приходится работать на земле под открытым небом, вы успеете налюбоваться живописными окрестностями, так что вид из окна будет мало вас волновать.

Шотландский сельский дом © Mark Cousins

По мере того как в строительстве стала чаще использоваться сталь и несущие конструкции делались все изящнее, а представление о жилище как о замкнутом пространстве утратило популярность среди архитекторов-модернистов и городской элиты, окна начали одерживать верх в битве со стенами. Вместо красивого конструктивного элемента, обеспечивающего надежную защиту, в стене теперь видели помеху, загораживающую вид. Стекло заполонило фасады бизнес-центров, магазинов и жилых домов, и в результате стали появляться строения вроде Стеклянного дома архитектора Филипа Джонсона, возведенного в Коннектикуте в 1949 году.

Филип Джонсон. Стеклянный дом / courtesy of Robin Hill

Он подобен бедуинскому шатру со скатанными матерчатыми стенками. Вид открывается во все стороны. Жизнь в таком доме и есть созерцание. Однако созерцание – это удел избранных. Чем вы богаче, тем шире у вас обзор. Поселившись в шотландском сельском доме, вечерами вы будете смотреть на мерцающее в очаге пламя, а живя в доме Джонсона – любоваться, как ветерок играет в кронах деревьев. На рассвете, куда бы вы ни кинули взгляд, всюду будет открываться вид, подобный тому, что запечатлен на фотографии в начале книги. Однако у стеклянного дома обнаружился недостаток: темными вечерами, когда внутри горел свет, все, что Джонсон мог разглядеть, – это свое отражение в окнах, так что ему пришлось установить подсветку на деревьях, чтобы любоваться тем, что происходит снаружи.

Поднявшиеся ввысь крыши и увеличившиеся в размере окна не только открыли новые возможности для созерцания, но и сделали дома проницаемыми для взглядов. В Китае с XII века до н. э. перед парадным входом во дворцы и богатые дома стали возводить стенки-экраны, называемые инби. На фотографии стенка-инби из Запретного города в Пекине.

За ней скрыты двери во внутренние покои, и ее назначение – не дать нам увидеть, что там происходит. Когда люди стали жить более тесно, возникла необходимость отгородиться от нескромных взоров. Поскольку свет распространяется прямолинейно, инби преграждают путь взгляду, а также злым духам, которые тоже могут двигаться только по прямой от входа внутрь дома. Инби – кирпичные эквиваленты талисманов, защищающих от сглаза.